XXI век не той эры (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 47

— Да, — с трудом выдавила я.

Он удовлетворённо кивнул; но почему-то не торопился меня отпускать, пристально разглядывая со странным выражением. Внимательно, с какой-то непонятной задумчивостью, лёгкой досадой и чем-то ещё, что я истолковать не могла.

А потом вдруг поцеловал. Спокойно и уверенно, как будто проделывал подобное каждый день на протяжении по меньшей мере года. Вдумчиво, неторопливо, обстоятельно; и я не нашла в себе сил к сопротивлению. Наоборот, с тем же спокойствием, и — что уж там! — искренним удовольствием ответила. Почему-то меня в тот момент совсем не тревожили мысли, что наша нынешняя поза не похожа на проявление искренней симпатии и нежности, и что кто-то вполне может всё это сейчас наблюдать.

Потом ладонь мужчины оставила моё горло и перебралась на затылок. Вторая же, уже совершенно по-хозяйски скользнув по груди, легла на талию. На какое-то мгновение к ней присоединилась и первая, последовало короткое ощущение полёта, и целоваться стало гораздо удобнее: сын Тора, похоже, именно для этой цели поставил меня на койку. Я уже вполне добровольно обняла мужчину за шею, и даже не растерялась, почувствовав одну его ладонь на своих бёдрах, а вторую — вновь на затылке.

Прикосновения абсолюта действовали воистину магнетически. Очень скоро я совсем перестала задумываться о посторонних вещах, полностью сосредоточившись на приятных ощущениях. А когда возбуждение почти переполнило чашу выдержки, и я начала шарить руками по груди мужчины, пытаясь нащупать и распознать на ощупь застёжку кителя, он вдруг отстранился. И выглядел при этом совершенно спокойным, смотрел на меня с совсем уж неясным выражением и лёгким прищуром. Не то оценивая, не то планируя что-то.

Пока я пыталась волевым усилием собрать себя из тёплой лужицы расплавленного воска в какое-то единое существо, сын Тора всё с той же поразительной невозмутимостью переставил меня с кровати на пол.

— Бери всё, что тебе нужно. Ты сюда больше не вернёшься, — огорошил меня чёрный трибун.

Я почувствовала себя так, будто из огня меня сунули в ледяную воду. Не вернусь? То есть — как?

Пока в голове судорожно метались мысли одна другой страшнее, руки действовали. Да, впрочем, вещей у меня было прискорбно мало: пара мотков верёвки, результаты моего рукоделия да пресловутые чётки. Галапроектор я брать не стала, мне же его никто не дарил, просто одолжили ценный прибор поиграться. Замотав макраме в шаль и стиснув в ладони бусинки пищевых концентратов, я вскинула встревоженный взгляд на невозмутимого сына Тора.

Он едва заметно кивнул, бесцеремонно ухватил меня за запястье и куда-то потащил. Неприязненно морщась — ну, не люблю я ходить босиком! — я покорно плелась следом, не делая даже попыток привлечь к себе внимание погрузившегося в мысли абсолюта.

Что это было? Что значило такое странное поведение чёрного трибуна? Что вообще происходит?

Вопросы в панике толкались в голове, и я предчувствовала, что ответы мне не понравятся. Может быть, Императрица просто передумала, и меня решили убить? А поцелуй — это было так, утешение напоследок? Или, скорее, нечто вроде прощания. Мол, нам было хорошо вместе, но сейчас пора расстаться навсегда?

Придавленная происходящим, я даже не смотрела по сторонам. И очень удивилась, когда путь наш завершился не в холодной комнате с кафельными стенами, где меня в моих мыслях уже пару раз расстреляли, а в знакомом длинном ангаре с одинаковыми серебристыми запятыми. Что, опять куда-то лететь?! В прошлый раз всё закончилось печально.

Высказывать вслух собственные опасения я не стала; в лучшем случае меня просто проигнорируют. Этот человек, похоже, к окружающим прислушивался только тогда, когда ему это было удобно.

Поднявшись по совершенно примитивной лестнице (меня это и в прошлый раз удивило) в шлюзовую камеру, мы попали в типовой крошечный салон корабля. Здесь абсолют наконец выпустил мою руку, и я, не дожидаясь поощрительного пинка устроилась, в правом кресле и пристегнулась.

— Куда мы летим? — я всё-таки рискнула отвлечь по-прежнему погружённого в собственные мысли полубога, когда окончательно поверила, что убивать меня пока не собираются.

— Домой, — коротко ответил мужчина. Я поперхнулась воздухом, нервно вцепившись в свои немногочисленные вещи.

Как — домой? Вряд ли мы собирались лететь лично к сыну Тора в гости; надо думать, он имел в виду более глобальные понятия, то есть… В самом деле на Землю?!

Почему-то эта мысль вызвала у меня куда больше паники, чем радости. Во-первых, я опять с ужасом представила, на что стал похож мой мир, и окончательно расхотела с ним встречаться. Во-вторых, я подозревала, что встречи не будет: засунут в какой-нибудь сверхсекретный подземный бункер, и поминай как звали. Впрочем, это мало отличалось от моего прежнего бытия, но… На корабле я как-то уже привыкла. И люди там были неплохие, меня никто не обижал. Ну, почти никто; а главный обидчик никуда не делся.

— Происходит переброска сил, в последний момент выяснилось, что мы будем пролетать недалеко от Терры, — вдруг нашёл нужным пояснить мужчина, не отрывая взгляда и рук от панели управления. Пальцы его порхали неожиданно быстро и легко; каждый раз удивляюсь, как такой огромный человек может быть таким ловким. И только сейчас, разглядывая его лицо, я сообразила, что викинг где-то потерял свою татуировку с непроизносимым названием. Похоже, она восстановлению не подлежала.

Дальше я расспрашивать не рискнула; викинг напряжённо хмурился и шевелил губами, будто не то что-то вспоминал, не то считал. Потом к горлу на несколько мгновений подкатила невесомость, и я почувствовала, что приподнимаюсь над креслом.

Длилось это ощущение недолго, потом вес вернулся, уронив обратно в кресло (благо, невысоко), а по обзорному экрану рассыпались горсти звёзд. Широкой светлой полосой прямо поперёк экрана тянулся, надо полагать, Млечный Путь.

Ульвар что-то одобрительно хмыкнул себе под нос и продолжил тыкать в кнопки и сенсоры. В какой-то момент огоньки звёзд вдруг одновременно мигнули, вспыхнули ярче и исчезли.

— Удачно вышли, — разминая пальцы и морщась, мужчина откинулся на спинку кресла и расстегнул свои фиксирующие ремни. — Через четыре часа будем в своей системе. Зачем тебе это? — вдруг спросил он, рывком обернувшись ко мне вполоборота.

— Что? — озадаченно уточнила я, вздрогнув от неожиданности и стремительности движения. Проследив за его взглядом, обнаружила, что заинтересовали мужчину мои «чётки». — Это? — на всякий случай переспросила я. Он кивнул. — Не знаю, — с некоторым смущением ответила, пожав плечами. — Нервы. Надо что-то теребить в руках; не ногти же грызть.

Мужчина почему-то неодобрительно скривился, и, пока я пыталась понять, что ему так не понравилось в моих действиях — не могу же я ему мешать этим, правда? — в два движения расстегнул ремни на мне. А потом, не дав опомниться, легко подхватил и перенёс к себе на колени, устраивая верхом. Я от неожиданности даже не успела начать сопротивляться. А Ульвар с той же невозмутимостью, пользуясь излишне широким воротом рубашки, спустил рукав с моего плеча, обнажив одну грудь. После чего одна рука его скользнула вверх на шею, осторожно массируя её, а вторая — на бедро, под подол.

— Что ты делаешь? — не нашла ничего умнее спросить я, машинально поддёргивая лямку. Мужчина недовольно нахмурился, отвлёкся от моей ноги, и спустил плечо обратно.

— Нам долго лететь, я хочу провести это время с пользой, — спокойно пояснил он.

— Зачем тебе это? — пробормотала я, опять поправляя плечо.

— Что — это? — усмехнулся мужчина, разглядывая меня с почти гастрономическим интересом, вновь стаскивая рубашку.

— Ну… я. Зачем ты ко мне… со мной… — замялась я, пытаясь подобрать подходящее слово — не слишком пошлое, но отражающее суть. Это оказалось удивительно трудно, потому что никаким хорошим словом назвать действия мужчины я не могла: любовью тут явно даже близко не пахло. Простое удовлетворение потребностей.