Ровесники. Герой асфальта (СИ) - Курносова Елена - Страница 11

Охваченная необъяснимым восторгом и позабыв на какое-то время о Виталике, я метнулась на эту музыку как мотылёк на огонь, и попала в маленький актовый зал. Здесь царил интимный полумрак, освещалось только небольшое пространство сцены, на которой никого не оказалось – ребята и девчонки расположились в зале, на стульях, расставленных по кругу, а в самом его центре, на таком же ветхом школьном стульчике сидел парень в синей толстовке. Это в его руках находилась гитара. Это он так божественно играл. Когда я вошла в зал, никто не обернулся, потому что в этот момент парень начал петь… И я услышала ЕГО ГОЛОС… Высокий, необыкновенно чистый… Нет, я бы даже сказала, хрустальный! Он зазвенел словно сказочный колокольчик, заполняя всё пространство вокруг и медленно погружая меня в состояние гипнотического транса…

Я вижу как закат

Стёкла оконные плавит.

День прожит, а ночь оставит

Тени снов в углах.

Мне не вернуть назад

Серую птицу печали,

Всё в прошлом – как быстро тают

Замки в облаках!

Там все живы,

Кто любил меня,

Где восход как праздник

Бесконечной жизни,

Там нет счёта

Рекам и морям,

Я никогда прежде не слышала эту песню… Я понятия не имела, о чём она вообще и есть ли в ней какой-то смысл….Разве это могло сейчас иметь значение?!...Всю Вселенную заполонил собой этот, совершенно волшебный образ прекрасного музыканта. Его волнующий, неземной голос… Небрежная поза… Ангельский, почти иконописный профиль…И глаза… Большие, глубокие, грустные… Глаза настоящего романтика… Юноша пел, кивком головы время от времени смахивая со лба непослушную тёмно-русую прядь, а я как зачарованная, смотрела на то, как белые, красивые пальцы левой руки уверенно берут аккорды, а пальцы правой бегают по струнам то вверх, то вниз. Всё было в этих движениях слаженно и правильно, музыка появлялась из ничего, лилась сама собой из под этих умелых пальцев музыканта…А вместе с ней и голос лился как соловьиная трель, то поднимаясь высоко вверх, то опускаясь вниз почти до шёпота…

Вновь примирит всё тьма –

Даже алмазы и пепел,

Друг равен врагу в итоге,

А итог один.

Два солнца у меня

На этом и прошлом свете,

Их вместе с собой укроет

Горько-сладкий дым.

Там все живы,

Кто любил меня,

Где восход как праздник

Бесконечной жизни.

Там нет счёта

Рекам и морям,

Но по ним нельзя доплыть домой…

Какое чудо… Откуда, боже мой, в этом подмосковном захолустье взялось такое чудо?.. И вообще, это настоящий, реальный парень или же принц из какой-то сказки, случайно попавший в наш бренный мир? У меня перехватывало дыхание, и кровь приливала к щекам – я чувствовала, как они начинают гореть от переизбытка эмоций. Да что же это такое? Не бывало со мной подобного никогда, ни один парень на свете не мог вызвать во мне такую бурную реакцию, да ещё вот так, с первого взгляда, всего лишь одним своим видом и голосом…Однако сейчас со мной творилось нечто необъяснимое. Меня колотила дрожь. Мне хотелось плакать…. Хотелось пробиться сквозь ряды стульев, подойти к этому неземному созданию и опуститься перед ним на колени с благоговейным трепетом. Чтобы он просто меня увидел. Чтобы просто улыбнулся.. У него ведь, наверное, самая восхитительная улыбка на земле!.. А сейчас он такой грустный! Почему?! Надо узнать… Надо поскорее выяснить, что это за мальчик и непременно с ним познакомиться поближе.. Иначе я просто с ума сойду!

Кто-то осторожно тронул меня за плечо, и я, с досадой обернувшись, обнаружила возле себя Виталика Павлецкого. Милого, приятного, но абсолютно земного и обычного как все ребята…А ведь ещё утром он казался мне очень даже классным…

- Что, нравится? – Поинтересовался он, как мне показалось, чуть ревностно.

- Нравится. – Я даже не сочла нужным это отрицать, меня продолжало трясти изнутри как в лихорадке. – А кто это?...Кто это такой?

- Значит, нравится…- Виталик усмехнулся то ли горько, то ли саркастически. – В таком случае, прошу любить и жаловать. Мой лучший друг Вадим Канаренко.

Возьми меня с собой,

Пурпурная река!

Прочь унеси меня с собой,

Закат!

Тоска о том, что было

Рвётся через край

Под крики серых птичьих стай.

У меня, кажется, поехала крыша…

«…Да так, я же говорю – ерунда. Стулья в кабинете географии клеем вымазал…»

«…У Канарейки каждый день девушка…Раздевалка – самое удобное место для случки…»

«…Он этот раствор за спиной Веника потихоньку в раковину вылил – и как заорёт на весь класс!...Кончилось тем, что Веник полтора часа в кабинете врача с давлением просидел…»

«…Дымит как паровоз, через день по пачке «Бонда» у бабулек на рынке ворует. На дискотеки по две бутылки водки умудряется мимо технички проносить…»

Бред…Полнейший бред…То, что сегодня утром я слышала от Виталика, совершенно не соответствовало тому, что сейчас я видела своими глазами. Мелкий воришка, отъявленный хулиган, малолетний бабник и начинающий пьяница просто НЕ МОГ быть обладателем такого поэтически одухотворённого лица и честного, проникновенного взгляда! Это всё равно что, положим, Джоконду с картины Да Винчи вообразить проституткой, или того же Фредди Крюгера – Папой Римским. Абсурд, одним словом. Абсурд!

Песня закончилась и сидевшие вокруг Канарейки ребята шумно зааплодировали. Только сейчас, случайно скользнув по ним рассеянными глазами, я узнала некоторых своих одноклассников. Там же, на первом ряду сидела и Татьяна Евгеньевна Воронина. Она приветствовала меня и Виталика безмолвным кивком головы. Мы поняли этот жест и, пробившись по рядам, уселись на стулья поближе к центру. Мне стоило бы как следует осмотреться по сторонам, поинтересоваться, как выглядит в этой школе актовый зал, но взгляд мой был намертво прикован к Вадиму Канаренко, и я, как ни старалась, не могла его отвести.

- Теперь что-нибудь весёленькое. – Сообщил слушателям Канарейка. – А то вы того гляди зарыдаете.

Снова ловкие пальцы забегали по аккордам, зазвенели струны, умело направляемые рукой опытного гитариста. Песня Высоцкого про Ваню и Зину в особых комментариях не нуждалась – её с первых же срок встретили дружным смехом и аплодисментами. А я…Я вновь была глубоко потрясена почти незаметным и абсолютным перевоплощением Вадима Канаренко. Только что я видела задумчивого, грустного романтика с чистой душой – и вот уже передо мной сидел задиристый, шустрый мальчишка, из глаз которого куда-то исчезла беспредельная тоска, а на смену ей пришло озорное, безудержное лукавство. О, да, сейчас я верила, что это – хулиган!

…Ой, Вань, гляди-кась, папуга-айчики-и-и!

Ну я и-богу закричу-у-у!

А енто хто в кароткай маички-и-и?!

Я, Вань, такую жу хачу!

Теперь я понимала, что имел в виду Виталик, когда говорил, что дело не только в красоте. Лицо Вадима Канаренко действительно было красивым – по общепринятым стандартам. Даже при тусклом свете я сумела обратить внимание на его белую, нежную кожу, на тонкие, аккуратные черты: прямой нос, чувственные, в меру полные губы, высокие скулы, мягкий подбородок. Однако красота его, несмотря на всё вышеперечисленное, могла бы считаться весьма распространённой, если бы не эта редкая способность Канарейки играть своим лицом!

Его лицо, по сути, было таким же инструментом как гитара в руках – каждый мускул на нём жил своей жизнью и одновременно подчинялся хозяину как та же гитарная струна. Наблюдать за мимикой Вадима можно было бесконечно. Он пел живо, задорно, зажигательно, а я, даже не прислушиваясь особо к словам песни, следила то за его сияющими глазами, то за тёмно-русыми бровями, успевающими за один короткий миг сходиться у переносицы и тут же взлетать вверх, то за ровными, чистыми зубами, то за игривыми кукольными ресницами. Я не знала, на что именно мне смотреть, но оторваться не могла, и трудно было понять, как ему удалось так легко переключиться с серьёзной песни на подобную лихую сатиру?! Словно и не он это сидел сейчас печальный и мечтательный, когда я вошла.