Страх разоблачения - Стэнтон Лорейн - Страница 28

— Джоуэл, за последние четыре месяца ты не работал ни одного дня. За четыре месяца!

— Ну и что? Зато ты работаешь за двоих.

— По-твоему, это справедливо?

Он пожал плечами, избегая ее взгляда.

— Берни говорит, что сейчас затишье. Потом будет лучше.

Диана устало опустилась в кресло.

— Когда? Ты же не можешь вести этот растительный образ жизни до конца дней своих!

— А в чем дело? Тебе надоело содержать бездарного мужа?

Ей хотелось наброситься на него, признаться, что ей опостылело смотреть, как он проматывает жизнь на несбыточные мечты и пустые обещания, но слова застряли у нее в горле. Она знала: ему и так плохо.

— Ты же знаешь, я говорю об этом не из-за денег, — осторожно начала Диана. — Но мне больно смотреть на тебя, когда ты такой мрачный и подавленный.

Он злобно рассмеялся:

— Это та плата, которую приходится платить мужчинам на содержании. У меня нет гордости.

— Так сделай же что-нибудь! Кругом полно работы!

— Слушай, кончай с этими идиотскими разговорами, черт возьми! Я же не ребенок, в конце концов…

— Тогда не веди себя как ребенок!

Он вскочил и уставился на нее злыми глазами.

— А ты, оказывается, порядочная стерва!

Диана вздрогнула, как будто он ее ударил. В его голосе было столько злобы и ненависти; он вдруг показался ей абсолютно чужим человеком, злобным двойником Джоуэла. Она посмотрела на него в надежде увидеть хотя бы намек на сожаление, но его лицо застыло в злобной маске. На глаза ее навернулись слезы, и она побежала в спальню, где упала на кровать и горько разрыдалась.

Через час Джоуэл тихо вошел в комнату и сел рядом. Сначала Диана сделала вид, что спит, но он продолжал смотреть на нее, и она неохотно открыла глаза.

— Что ты хочешь?

— Если бы я знал, ясноглазка! Мне бы так хотелось знать, как сделать нас обоих счастливыми…

Он был бледен, глаза блестели от недавних слез. Диана вдруг почувствовала себя совершенно беспомощной — перед ним, перед собой, перед жизнью.

— Ну почему, Джо? Почему мы так несчастливы? Джоуэл пожал плечами:

— Очевидно, моя старая мамочка была права: я неудачник.

— Ничего подобного!

— Хватит, Диана, не надо вранья, ты совершила ошибку, выйдя за меня замуж. Признайся в этом себе и начни жизнь по-своему.

— Но моя жизнь — это ты. Я люблю тебя, Джо! Он вздохнул и потер глаза.

— Ты любишь мечту, человека, который никогда не существовал. Посмотри на меня хорошенько, разгляди, что я на самом деле собой представляю. Если ты будешь держаться за меня, я утащу тебя вместе с собой вниз.

Диана содрогнулась при мысли о возможности потерять его и схватила его за руку.

— Мы все исправим. Я знаю, у нас получится. Надо только попытаться…

— Ты обманываешь себя, ясноглазка. Когда-нибудь ты проснешься и почувствуешь, что ненавидишь меня. Мы же съедаем друг друга живьем!

Диане неожиданно пришло в голову, что Джоуэл пытается облегчить свою совесть и сделать так, чтобы инициатива исходила от нее.

— Ты кого-нибудь встретил? В этом все дело? Он хрипло рассмеялся:

— Да кому я нужен? — Заметив, что его слова обидели Диану, он ласково коснулся ее щеки. — Я тебя люблю. Никого у меня нет и не было.

— Тогда мы все переживем. Мы все еще любим друг друга. Нам есть с чего начинать.

Диана делала все возможное, чтобы наладить отношения в семье. Она не обращала внимания на грубость Джоуэла и его упорное нежелание подыскать хоть какую-нибудь работу, изо всех сил старалась ему помочь. Внешне все выглядело нормально: они регулярно занимались любовью, много времени проводили вместе, разговаривали и смеялись, но где-то совсем близко притаилась опасность. Джоуэл слишком часто бывал в плохом настроении, и порой она ловила на себе его взгляд, который ей не нравился, — как будто он хотел сказать что-то важное, но не мог подобрать слова. И все же Диана цеплялась за иллюзию, что с ее браком все в порядке, что все неурядицы временны.

Она могла бы так обманывать себя бесконечно долго, если бы однажды Энджи все же не заставила ее пойти к врачу.

— Вы беременны, миссис Эллиот, — с улыбкой сообщил ей пожилой добродушный доктор.

— Но это невозможно! Я всегда ношу диафрагму…

— Никакие средства не дают стопроцентной гарантии. Мне очень жаль, что это оказалось для вас неожиданностью, но вы определенно беременны.

У Дианы все плыло перед глазами.

— Но это… Господи, какие вовремя! Мой муж… Доктор взял ее за руку и ласково сказал:

— Вот увидите: когда ваш муж привыкнет к этой мысли, он будет в восторге. Ребенок необыкновенно благотворно влияет на брак.

Диана смотрела на него, поражаясь его бесчувственности. С чего, интересно, он взял, что все мужчины приходят в восторг от перспективы стать папашей? Доктор широко улыбался ей, как добрый дедушка, и внезапно она возненавидела весь мужской пол.

Однако пока Диана добиралась до дома, ярость сменилась растущим чувством удивления — и надеждой. Она представила себе ребенка, которого они с Джоуэлом сотворили, и все ее сомнения исчезли. Ей наверняка удастся его убедить, что ребенок — это та ответственность, которую стоит взять на себя, что это драгоценный дар, который надо ценить. Она сумеет создать теплое и безопасное гнездышко для своего ребенка.

Когда Диана вошла в квартиру, Джоуэл распевал в душе, и она вздохнула с облегчением. По крайней мере, он вроде в хорошем настроении. В свой плохой день он вполне мог возмутиться, не оценить перспективы своего будущего отцовства. Так что, наверное, это судьба.

Джоуэл вышел из ванной с улыбкой.

— Я получил номер, ясноглазка! Как насчет того, чтобы пойти завтра в «Деревенский кабачок» и взглянуть на выступление своего муженька?

— «Деревенский кабачок»? Потрясающе! Как же это получилось?

— Замена в последнюю минуту. Какой-то бедолага попал в больницу, и Берни договорился о моем выступлении.

Диана улыбнулась:

— Я с удовольствием пойду. Но у меня тоже для тебя сюрприз.

— Какой?

— Я беременна. Джоуэл застыл на месте.

— Это плохая шутка.

— Это не шутка. Я сегодня была у врача. Именно поэтому меня последнее время тошнило.

Джо упал на диван и мрачно уставился на нее.

— Господи, только дела начали налаживаться — и вот, пожалуйста, она беременна!

— Джо, я не нарочно…

— Почему же ты ничего не сделала, чтобы этого избежать? Как ты могла быть такой дурой?

Диана так оскорбилась, что несколько секунд не могла произнести ни слова.

— Это произошло случайно. В конце концов, ты виноват не меньше меня!

Джоуэл слегка смягчился:

— Ладно, случилось — значит, случилось. Я найду врача, который поможет избавиться от ребенка.

Диана вытаращила на него глаза, машинально прижав руки к животу.

— Нет! Никогда! Что с тобой такое? Как ты можешь даже подумать о том, чтобы убить нашего ребенка?!

— А как ты можешь думать о том, чтобы его оставить? У нас нет денег, нам нечего дать этому ребенку. И как насчет твоей драгоценной работы? Думаешь, Эд Блейк станет ждать, пока ты наиграешься в дочки-матери? Очнись, Диана! Уж кто нам сейчас нужен меньше всего, так это ребенок!

Диана была в ужасе от того, что он так легко приговорил их ребенка к смерти, и не могла поднять на него глаза.

— Я никогда этого не сделаю, — твердо сказала она. Джоуэл бросился в спальню и быстро собрал свои вещи в ветхий чемодан. Затем, даже не взглянув на нее, он выбежал из квартиры, хлопнув изо всех сил дверью. Как только он исчез, Диана упала на диван, задыхаясь от слез. И все-таки она не могла поверить, что Джоуэл не вернется.

Несколько недель Диана надеялась, но в конце концов ей пришлось смириться с истиной: Джоуэл ее бросил, и она одна несет ответственность за новую жизнь, растущую внутри ее. Сначала хотелось спрятаться, как побитому животному, но она быстро поняла, что не может этого себе позволить. Большой проблемой были деньги. Ее скромных сбережений могло хватить всего на несколько месяцев, так что она непременно должна была продолжать работать. А это означало, что следует скрывать беременность от Эда Блейка как можно дольше. Как только станет видно, что она ждет ребенка, у Эда появится веская причина от нее избавиться. Канал все еще придерживался доисторических традиции, и в контрактах не было положений, предусматривающих беременность сотрудниц. Вопросы эти решались каждым начальником отдела индивидуально, так что решать ее судьбу предстояло Эду. Если она захочет сохранить работу, то, когда придет время, придется убедить его дать ей отпуск.