Страх разоблачения - Стэнтон Лорейн - Страница 27

Часть IV

Лето 1973 года

12

— Твою передачу про Мисс Америку я выкидываю. Диана удивленно взглянула на Эда Блейка и заметила триумф в его глазах.

— Почему?

— Потому что никто не просил тебя брать интервью у этих идиоток, которые устроили митинг протеста на улице. Ты превратила репортаж в крестовый поход феминисток!

Диана попыталась справиться с бушующим внутри ее гневом.

— Я просто добавила немного глубины в этот пустячок. Что в этом плохого?

Эд пересек комнату и остановился прямо напротив ее стола, явно намереваясь унизить ее.

— Никто не захочет смотреть это дерьмо. Ты думаешь, фермерам из Айовы есть дело до группы лесбиянок, сжигающих свои лифчики? Черта с два! Им требуется американская традиция.

— Значит, скормить им очередную дозу вранья? Будет тебе, Эд! Этим женщинам на улице есть что сказать по поводу конкурсов красоты, и они тоже имеют право быть выслушанными.

— Ерунда, — отрезал Эд. — Я отправляю твой репортаж в мусорную корзину, и в следующий раз, когда тебе в голову взбредет очередная гениальная идея, вспомни, во что обойдется каналу это твое маленькое фиаско. Надеюсь, это тебя остудит.

Диана почувствовала свою полную беспомощность. После того, как полтора года назад его сделали исполнительным продюсером, Эд весьма эффективно пресек все контакты между сотрудниками и начальством. Теперь это самое начальство целиком полагалось на его версию событий, и каждый, кто пытался выступать против него, оказывался безработным. За очень короткий период времени он устроил себе на студии постоянную и очень удобную нишу.

— Ты поступаешь неразумно, Эд, — сказала она, понимая, что все бесполезно, но не сумев удержаться от последней попытки.

Он круто повернулся к ней, его лицо исказил гнев.

— С кем ты, черт побери, разговариваешь?! Одно мое слово — и ты вылетишь отсюда со свистом!

— Я знаю.

— Тогда кончай выкобениваться. Я ставлю тебя на передачу о пластической хирургии. Постарайся показать, на что ты способна. — Он даже не потрудился поинтересоваться ее реакцией, просто захлопнул за собой дверь.

Диана прижала пальцы к вискам, пытаясь унять головную боль. Передача о пластической хирургии была еще одной пустышкой, повествующей о том, как «богатые и знаменитые» ликвидируют целлюлит на бедрах или избавляются от носа картошкой. Именно такие передачи в последнее время и поручал ей Эд. Она была помощником продюсера, но Эд строго следил за тем, чтобы ей не доставалось ничего важного. Такие передачи поручались мужчинам, которые пресмыкались перед ним. Если при Джордане Карре существовала хоть какая-то справедливость, то теперь Эд играл по своим собственным правилам. Он повышал или понижал сотрудников в должности абсолютно произвольно, и к компетенции это не имело никакого отношения. По правде говоря, единственное, чего Диана так и не сумела понять, — это почему он позволил ей остаться после ухода Kappa и даже не понизил в должности. Впрочем, Эд явно получал садистское удовольствие, издеваясь над ней, так что она постоянно пребывала в напряженном ожидании конца своей карьеры. От этих невеселых мыслей ее отвлек стук в дверь.

— Войдите! — крикнула Диана и обрадовалась, увидев свою секретаршу Энджи с большим пакетом в руках.

— Значит, так, тут у нас два блинчика с яйцом и рис со свининой.

— Спасибо. Присоединишься?

— Я думала, вы умираете с голода…

— Уже нет. Эд забраковал передачу про Мисс Америку.

— Господи! Подождите, сейчас принесу тарелки.

Пока Энджи бегала на кухню за тарелками, Диана испытывала некоторое удовлетворение. То, что она взяла на работу Энджи, было маленьким бунтом, одной из ее немногих побед в длинной и утомительной войне с Эдом Блейком. Вместо того чтобы взять в секретарши свеженькую (и неопытную) девушку, только что из колледжа, она предложила работу коренастой, грубоватой и энергичной Энджи, которая родилась и выросла в Ист-Сайде и которая печатала быстрее, чем целая армия юных красоток. Эд ее ненавидел, но Диана обнаружила в Энджи острый ум и прямоту и ни разу не пожалела, что взяла ее на работу.

— Ладно, теперь рассказывайте, что случилось, — сказала Энджи, входя в комнату с тарелками и приборами.

— Эд обвинил меня в дискредитации американской традиции. Он утверждает, что никто не захочет смотреть, как «какие-то идиотки сжигают свои лифчики».

— Так он все вырезал?

— Ты правильно поняла. Энджи сморщила нос:

— Какой придурок! Я знала, что он готовит какую-то пакость. Он всю неделю ходил с таким странным видом, как будто вот-вот кончит в первый раз за десять лет.

Диана рассмеялась и положила по две ложки риса и по блинчику на каждую тарелку.

— Сомневаюсь, что он вообще на это способен.

— Неправда. Я слышала, что он пользует Пэт Рейнольде из машбюро.

— Ты шутишь! Зачем ей такой старый слизняк, как Эд? Энджи проглотила ложку риса.

— Как зачем? А повышение?

— Господи, да я лучше пошла бы полы мести! Энджи кивнула и положила себе еще жареного риса.

— Таким мужикам, как Эд, нельзя доверять. На сколько вы готовы поспорить, что он ее не повысит?

Диана отломила кусочек блинчика, но есть ей действительно расхотелось. Она слишком разозлилась на Эда, а кроме того, в последние пару недель ее то и дело начинало тошнить.

— Слушайте, вы в порядке? — забеспокоилась Энджи. — Что-то вы вдруг побледнели.

— Тошнит почему-то.

— Опять? Это уже третий раз за неделю! Вам надо пойти к врачу.

— Это все стресс.

— Вы тут каждый день испытываете стресс, так и до язвы недалеко. Идите домой, отдохните как следует.

Диана покачала головой, но мысль пойти домой и растянуться на постели показалась ей очень привлекательной.

— У меня сегодня есть встречи?

— Ничего такого, чего нельзя было бы перенести. Идите домой и расслабьтесь.

Стоило Диане сесть на виниловое сиденье такси, как тошнота прошла, но злость не утихла. Каждый раз, думая об Эде Блейке, она ругала себя за то, что терпит его издевательства. Разве стоили ее амбиции двенадцатичасового рабочего дня и постоянных надругательств? Но она так любила свою работу, что отказаться от нее было выше ее сил.

Потом она стала думать о Джоуэле и их браке, который так замечательно начинался и сулил столько надежд, но который теперь медленно распадался. Ее постоянные стрессы на работе не прошли даром: она стала все чаще срываться на Джоуэла. Их теплые отношения превратились в прохладное безразличие, прерываемое время от времени бурными ссорами. Диана постоянно давала себе обещание сделать все, чтобы сохранить брак, но ей никак не удавалось наладить их отношения. Правда, теперь они, по крайней мере, жили лучше. Ее повышение дало им возможность снять более удобную квартиру, хотя здание было далеко не роскошным. Все бы ничего, вот только Джоуэл очень близко к сердцу принял тот факт, что она в состоянии платить за эту квартиру…

Когда водитель остановился на углу и Диана, расплатившись, вышла из машины, ноги еле держали ее. Может быть, дело не только в том, что она слишком много работает? Но мысль о болезни так напугала ее, что она быстро ее отбросила, решив, что все дело в растрепанных нервах.

Войдя в квартиру, она поморщилась от оглушительного звука телевизора. Джоуэл валялся на диване, уставившись в экран и держа в руке недоеденный бутерброд. На животе у него покачивалась переполненная окурками пепельница. Диана попыталась скрыть свое раздражение, но беспорядок в квартире и бездельничающий Джоуэл вывели ее из себя.

— Почему ты дома? Я полагала, ты встречаешься со своим агентом.

Он на секунду приподнял голову, потом снова уставился в телевизор.

— Не было смысла ехать. Я ему позвонил.

— Ну, и что же теперь?

— На этой неделе — ничего.

— А на следующей?

— Слушай, отстань! Я хочу посмотреть передачу.

Вне себя от ярости, Диана прошагала через комнату, подошла к телевизору и выключила его.