Останься со мной! - Стэндард Петти - Страница 26

На этот раз застонал он. Боже, целую неделю в доме наедине с ней! Он не представлял, как проведет следующую ночь, зная, что Сара спит совсем рядом, через коридор. Единственное, что помогло ему пережить прошлую ночь, так это то, что она должна была уехать на следующий день и ему больше не пришлось бы испытывать мучений. Тот поцелуй послужил мощным предупреждением для них обоих, показал, что Саре надо все бросить и бежать в горы, пуститься наутек, оставив позади весь штат Вайоминг. Маку надо было быть понапористее и остановить Либби, но каждое движение Сары отвлекало его. Он наблюдал за игрой мышц на ее обнаженной руке, когда она протирала плиту, ныряя пальцами в желобки вокруг конфорок и обводя их по кругу мокрой тряпкой. «Стоп! – приказал он себе. – Ничего эротического в мытье плиты нет. Если бы не гипс, – подумал он с досадой, – то я наверняка носился бы сейчас за ней по кухне, как какой-нибудь богатый фермер за служанкой».

– Может, хватит, а? – проворчал Мак. – Чертова плита уже так сверкает, что глазам больно. Ты делаешь больше, чем от тебя требовалось. Сара не повернула головы.

– Не могу себя изменить. – Она сказала это беспечным тоном, в котором, однако, слышалась рассудительность, продолжая полоскать тряпку и вытирать уже чистую стойку.

– Не можешь себя изменить? – Он нахмурился. – Ты говоришь так, словно одержима этой уборкой.

Она пожала плечами.

– Одержимость, бремя ненужных обязательств, стремление к совершенствованию – существует множество разных названий.

В замешательстве он уставился на нее.

– Ты это серьезно?

– Боюсь, что да. – Она улыбнулась, как бы извиняясь за сказанное. – Все должно быть сделано правильно – или почти так, – тогда я смогу расслабиться.

Он сильнее нахмурился, продолжая настаивать:

– Ты имеешь в виду, что все должно быть чистым?

– Это не просто чистота, это нечто большее. – Нетерпеливым жестом Сара поправила ленту на лбу и бросила тряпку в раковину. – Так должно быть... – Она заколебалась, и Мак понял, что она даже не заметила, как автоматически снова взяла тряпку, сложила ее, а затем аккуратно развесила на кране. – Все должно быть правильно. Мама клялась, что я родилась такой. Когда я только начинала ходить, требовалось по пятнадцать минут надевать на меня ботинки по утрам. Она еще рассказывала, что, если не натягивала носок до конца – так, чтобы шов упирался в пальцы, – я начинала пронзительно орать. Ей приходилось стягивать носок и надевать снова, пока не получалось как надо... – Сара горько рассмеялась. – Я сводила ее с ума.

Мак поскреб рукой подбородок, с трудом представляя себе эту сцену.

– Но ведь должна же быть для этого хоть какая-то причина? Ведь не было же...

Сара покачала головой, не дав ему закончить вопрос:

– Не было ни трудного детства, ни внутриутробных повреждений, ни плохих отношений с родителями, ни деспотичных родственников. – Ее голос приобрел напевное звучание, когда она перечисляла все эти психологические термины. – Грег часами расспрашивал меня об этом, пытаясь найти хоть какое-то темное пятно в моем прошлом. Но меня сильно раздражает, когда приходится играть роль жертвы или вешать на кого-то свою вину. Сколько себя помню, я всегда видела все либо черным, либо белым, правильным или неправильным, хорошим или плохим. Я сама веду себя именно так, и меня это ничуть не беспокоит. Это совершенно не мешает моему образу жизни.

– Не мешает, когда живешь как коммивояжер.

– Я не живу как коммиявояжер.

Мак уставился на нее как громом пораженный, внезапно осознав всю важность своего бесцеремонного замечания. Теперь он все понял. С момента их встречи его точило чувство какой-то недосказанности между ними, а теперь он нашел объяснение ее странным и, казалось, не имеющим под собой почвы путешествиям.

– Вот оно что, понял! – Он торжествующе хлопнул рукой по столу. – Вот почему ты все продала и снялась с насиженного места! Чтобы не менять своих норм поведения, ты сузила свой мирок до какого-то количества действий, которые надо совершать правильно. Вместо того чтобы избавиться от одержимости, ты избавилась от вещей, которыми была одержима. – Он начал загибать пальцы: – Дома нет, имущества нет, беспорядочных связей нет...

– Ну что ж, доктор Уоллас, благодарю за этот блестящий анализ, – зло прервала его Сара.

Ее надменный тон заставил Мака быть более осторожным в выражении своих эмоций.

– Эй, я не хотел тебя обидеть, но неужели ты не понимаешь... – извиняющимся тоном начал он.

– Мне не нужно, чтобы ты догонял меня там, где отстал Грег.

– Я только хотел...

– Я прекрасно понимаю, почему делаю то, что делаю. Когда у тебя всего три пары обуви, их всегда легко привести в порядок. – Сара улыбнулась ему нежно и в то же время насмешливо. – А теперь, когда мы проанализировали мое поведение и установили, что я полнейшая психопатка, давай поговорим о тебе.

– Обо мне? – Мак засмеялся, но что-то во взгляде Сары заставило его почувствовать неловкость. – Я совершенно нормален. Отличные дети, отличное ранчо, отличная жизнь...

– Неужели? – Сара как-то по-мужски фыркнула. – Ну, давай посмотрим, а как насчет... Ронды?

Мак дернулся так резко, что его нога в гипсе, которая все еще лежала на стуле, соскользнула на пол.

– Проклятье! О! Проклятье!

Сара только взглянула на него, подняв брови, но Мак понял, что она отомщена.

– Вот то, что я называю реакцией коленного рефлекса, – сказала она. – В чем дело? Я затронула больную тему? Маленькие неприятности в райских кущах?

– Ну ладно, я вижу, к чему ты клонишь. – Ему хотелось прекратить этот разговор прямо сейчас. – Никто не любит, когда его рассматривают под микроскопом, поэтому я продолжаю и признаю: возможно, я тяжело пережил развод. Так вот. Но мы сэкономили тысячи долларов на лечении и обошлись без программы в двенадцать этапов.

Однако Сара, казалось, не собиралась так легко сдаваться.

– Ну хорошо. Мак, ради Бога, ты в разводе уже пять лет. В этой местности подходящих женихов раз-два и обчелся. Вокруг тебя должны были увиваться женщины, но ты по-прежнему живешь один, и одно только имя твоей бывшей жены моментально выводит тебя из себя. – Сара решилась взглянуть на него. – Здесь мы явно имеем дело с остаточными проявлениями гнева.