Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада - Хаггард Генри Райдер - Страница 41

— Отлично, — согласился я. — Пойдем. Если снег не выдержит нас сегодня, то не выдержит и в другой раз.

Мы связали свои одеяла и шкуру яка в два тюка, взяли с собой несколько ломтиков мороженого мяса и начали спускаться. За ночь сильный мороз скрепил снег настолько, чтобы нас выдержать. Только на середине пропасти снег оказался не таким твердым, и мы вынуждены были распределить свою поклажу и ползти вперед на четвереньках. Все шло прекрасно, пока мы не достигли самой середины. Лео пробрался благополучно, но я взял ярда на два правее и почувствовал вдруг, что снежная кора подо мной проламывается. Я начал биться и барахтаться. Это ухудшило дело: я успел испустить только один резкий вопль и провалился в рыхлый снег. Это гораздо приятнее, чем окунуться в воду. Но я проваливался все ниже и ниже. Хорошо, что я уперся об утес. Не случись этого, я исчез бы навеки. Между тем, меня сверху засыпало снегом, и я очутился в темноте. И я приготовился умирать. Говорят, что вся прошлая жизнь проносится перед глазами умирающих. Со мной этого не случилось. Но я вспомнил Аэшу. Она предстала передо мной в плаще, стоящей на утесе возле меня. Рядом с ней был какой-то человек. Ее прекрасные глаза выражали испуг.

— Что за несчастье случилось? — спросила она. — Ты жив, но что случилось с моим другом Лео? Отвечай, где ты его оставил, или умри!

Яркое, реальное видение, но оно очень быстро исчезло. Я лишился чувств. А когда очнулся, увидел свет и услышал голос звавшего меня Лео.

— Держись за ствол ружья, Гораций! — кричал он.

Я почувствовал что-то твердое и уцепился руками. Лео потянул, но напрасно, я даже не смог пошевельнуться. Тогда отчаянным усилием я встал на ноги и уперся в утес, на котором лежал. Лео опять потянул, снег над моей головой подался, и я выскочил на поверхность, как лисица из своей норы. Я увидел Лео. Мы вместе докатились по склону до противоположного берега пропасти. Я вздохнул полной грудью. О! Как хорошо дышалось! Взглянув на свои руки, я убедился, что смерть моя была близко: синие жилы на руках надулись, как веревки. Я был под снегом минут двадцать, но они показались мне двадцатью веками. Проваливаясь, я поднял руки вверх, и Лео увидел мои посиневшие пальцы. Тогда он растянул на снегу шкуру яка и подполз на ней настолько, что мог протянуть мне ружье. К счастью, руки мои еще не совсем окоченели, и я смог уцепиться за якорь спасения. Счастье, что мы с Лео были сильны.

— Благодарю тебя, старый друг Лео, — сказал я.

— За что? — улыбнулся он. — Мне вовсе не хотелось продолжать путешествие без тебя. Ну, отдышался? Тогда пойдем дальше! После холодной ванны полезно подвигаться. Мое ружье сломано, а твое привалилось в снег. Незачем нам в таком случае таскать за собой и патроны.

Мы пошли обратно к обрыву, от которого вернулись накануне. Вот на снегу наши следы и следы яка, вот и зияющая внизу пропасть. Но спуститься по отвесной ледяной стене глетчера по-прежнему было невозможно.

— Что нам делать? — спросил я. — Перед нами — смерть, позади — тоже смерть: не можем же мы предпринять обратное путешествие через горы, не имея ни пищи, ни оружия. И здесь нас ожидает голодная смерть. Настал наш конец, Лео! Спасти нас может только чудо!

— Разве это было не чудо, что мы ушли на вершину утеса в то время, как внизу обрушилась лавина? — возразил Лео. — Разве не чудом спасся ты из снежной могилы? И сколько раз за эти семнадцать лет мы чудом уходили от опасности? Судьба хранит нас, какая-то неведомая сила направляет нас и не изменит нам и теперь. Слушай, я ни за что не вернулся бы, даже будь у меня припасы и ружье. Не хочу быть трусом. Я пойду дальше.

— Куда?

— Вот этой дорогой! — указал он на глетчер.

— К смерти?

— Хотя бы и так, Гораций. Может быть, мы умрем, чтобы возродиться для новой жизни. Решайся!

— Я давно решился. Мы начали это путешествие вместе, вместе и закончим. Может быть, нам поможет Аэша! — засмеялся я с горечью.

Разрезав шкуру яка и одеяла, мы наделали из них веревок, которыми обмотали себя вокруг пояса, оставив один конец свободным, надели толстые кожаные рукавицы и обвязали колени кусками шкуры яка, чтобы не больно было ползти по ледяному откосу. Поклажу свою мы связали покрепче и, привесив к ней для тяжести камни, бросили вниз, рассчитывая найти ее, когда спустимся с ледяной горы. После всех этих приготовлений мы молча обнялись. Признаюсь, слезы навернулись мне на глаза при мысли, что мой лучший друг, мой сын, полный сил и здоровья, через несколько минут превратится в кучу костей и мяса. Мне-то уже пора умирать, — я стар, а Лео… Я благословил его.

— Идем! — сказал он, и глаза его засверкали энергией. Мы начали спускаться, рискуя каждую, минуту, сделав неосторожное движение, перейти в вечность. Добравшись до небольшого выступа, мы остановились и оглянулись. Но голова кружилась при виде страшной крутизны разверзшейся под нами пропасти. Мы поспешили повернуться лицом к ледяной стене и продолжали спускаться. Спуск становился труднее, так как вмерзших в ледяную массу камней попадалось меньше. Мы перебирались от одного к другому с помощью веревки, привязанной к уступу утеса. Таким образом мы достигли середины глетчера и сели отдохнуть на небольшой площадке.

— Держи меня за ноги, я перегнусь через выступ и посмотрю, что внизу, — сказал Лео.

Я исполнил его желание, но тут случилось непредвиденное и ужасное. Я не удержал тяжелое тело перевесившегося через карниз товарища, и он полетел вниз.

— Лео! — закричал я в отчаянии. — Лео!

Мне послышалось, что в ответ он закричал мне: «Иди сюда!», и тотчас же начал стремительно спускаться по крутой стене глетчера. Наконец я достиг узкого карниза, держась руками за шероховатости стены так, что стал похож на человека, распятого на ледяном кресте.

Кровь застыла в моих жилах от того, что я увидел. Немного ниже в пространстве качался на веревке Лео. Он не просто висел, а вращался в воздухе. Внизу зияла черная пропасть, и только далеко-далеко на дне ее белел снег.

Представьте себе: я, распятый на ледяном кресте, держусь за чуть заметные выступы, на которых впору поместиться разве что птице, а подо мною Лео, качающийся над бездной, как паук на паутине. Наверх подняться невозможно. Внизу нас ожидает гибель. Я увидел, как натянулась веревка Лео. Вот-вот она не выдержит тяжести и оборвется.

Холодный пот выступил у меня на лбу. Волосы стали дыбом. А Лео все вертелся в воздухе. Он взглянул вверх, и глаза наши встретились.

Он не кричал, не боролся, он молчал, и это молчание было ужаснее жалоб и воплей.

Руки мои ныли от напряжения, но я боялся пошевелиться. Вспомнилось мне, как однажды в детстве я взобрался на высокое дерево и не мог ни подняться выше, ни спуститься вниз. Как мне было тогда жутко! Потом у меня помутилось в глазах. Передо мною пронеслись, как в кошмаре, лавина, снежная ванна, которую я недавно принял, образ Аэши. Вокруг меня было темно и тихо. Я дрожал, как в лихорадке.

И среди мрака — молния, среди молчания — звук. Это вдруг сверкнул нож, которым Лео, будучи не в силах более выносить это мучение, перерезал веревку, чтобы всему положить конец. Звук, который я услышал, был крик Лео, крик презрения к смерти и в то же время крик ужаса. Верхний конец веревки, отскочив, ударил меня по лицу. Через секунду я услышал стук внизу: это Лео ударился о дно пропасти. Итак, Лео разбился, его тело представляет груду костей и мяса…

— Иду! — закричал я, перестав держаться, поднял руки над головой, как бросающийся в воду пловец, и полетел в черную бездну.

Глава VI

У дверей

Говорят, что при падении с высоты люди теряют сознание. Со мной этого не случилось. Только полет показался мне бесконечным. Но вот передо мною мелькнул снег на дне пропасти, и все кончилось.

Послышался треск. Что это? Я еще жив? Я погружаюсь все глубже и глубже в холодную воду. Я задыхаюсь. Но нет, вот я снова на поверхности. Падая, я проломил лед на реке, вынырнул, снова ударился об лед, но так как он был очень тонок, он треснул, и я очутился на свободе. Недалеко от меня вынырнул и Лео. Вода струилась с его волос и бороды. Лео жив и невредим! Вот он ломает ледяную пленку и направляется к берегу.