Пробуждение тьмы (СИ) - "Anna Milton" - Страница 25

Укрывшись одеялом, я отвернулась лицом к стене и стала следить за извивающейся серебряной нитью на светло-бежевых обоях, образующую цветочные узоры, чтобы скорее погрузиться в сон.

Меня не вызывали на задание ночью, так что я смогла спокойной выспаться. Ну, как спокойно… очередной кошмар, игра в догонялки с Больтарасом. Естественно, я была пищащей жертвой.

Стрелки часов показывали половина седьмого. Я лежала в постели, пытаясь закрыть глаза и открыть их хотя бы еще через полчасика, но ничего не выходило, поэтому я встала, не в силах бездельничать.

Я чистила зубы в ванной и изучала свое бледное отражение в квадратном зеркале над раковиной, когда в дверь постучались.

— Аня, ты там? — послышался мамин голос.

Хах. Моя сестра не встает в каникулы раньше одиннадцати. Я всегда удивлялась, как легко ей удавалось менять режим сна, потому что во время учебы она спокойно поднималась в шесть утра.

Кстати, о ней.

Похоже, Аня опять не ночевала дома. Я уже сделала ей пару звонков, но, как и в большинстве случаев, мне пришлось слушать женский голос, сообщающий о том, что телефон Ани выключен, или находится вне зоны действия сети.

Я отошла от раковины и открыла дверь.

— Добвое… — я вытащила зубную щетку изо рта и усмехнулась. — Доброе утро, мам.

— Я думала, здесь Аня, — пробормотала мама.

Моя улыбка сползла с лица.

Укутавшись в халат, она вздохнула и поплыла в их с отцом спальню, которая теперь принадлежала только ей.

Я решила отложить душ, чтобы не отнимать у мамы время перед работой, и освободила ванную через несколько минут.

Переодевшись, я отправилась на кухню, чтобы приготовить нам с мамой завтрак. Ей я сделала яичницу с остатками бекона, а себе бутерброды в микроволновке с сыром и нарезанной свежей помидоркой.

Вскоре мама присоединилась ко мне. Правда к тому времени я уже позавтракала, а ее яичница и кофе остыли. Она проскользнула к столу и сделала пару глотков. Слабо поморщившись, поставила кружку обратно на стол рядом с тарелкой.

— Ты не будешь? — поинтересовалась я, кивнув на яичницу.

— Я опаздываю, — ответила она, поправляя на себе бежевую блузку.

— Но…

— Все нормально, Женя. Я не голодна.

Но это невозможно. За последнее время мама ела при мне всего несколько раз. И я сомневаюсь, что в моем отсутствии она забивала свой желудок. Мама сильно похудела. Юбка-карандаш, которую она сегодня надела, еще два месяца назад была ей как раз. А сейчас она висела, и маме пришлось надеть ремень, чтобы не потерять ее где-нибудь по пути на работу, или обратно.

В ужасном состоянии была ее кожа. Бледня, сероватым оттенком, зеленые глаза впали, под ними — огромные фиолетовые круги, словно она не спит ночами, хотя она спит много. Ее шикарные и блестящие рыжие локоны сейчас были похожи на солому, которую она убирала либо в пучок, либо в хвост.

Мама перестала следить за собой. А ведь она у меня такая красивая.

— Я сегодня задержусь, — сообщила она, закрепив собранные на затылке волосы заколкой. — Будет совещание и, в общем, — она издала громкий вздох, — не ждите меня на ужин.

Не ждать ее на ужин? Как будто мы и так ужинаем вместе.

— Хорошо, — кивнула я.

Мама пробежалась глазами по кухне и застыла, когда ее взгляд остановился на стуле, за которым всегда сидел папа. Лицо мамы вытянулось, морщинки на лбу оттого, что она хмурилась, разгладилась, и нижняя губа задрожала.

Она вспоминала, и это причиняло ей неописуемую боль.

Мне так хотелось подойти к ней, крепко обнять и пообещать, что все будет хорошо, что мы будет в порядке. Но мама бы не подпустила меня. Она не позволила бы себя обнять. Я пыталась сделать это много раз, но снова и снова мама под всевозможными предлогами избегала моих объятий. Я не знаю, почему она отталкивает. Это терзает меня. Очень сильно. Но я перестала настаивать. Перестала пытаться. Но я не сдалась. Я жду.

Жду.

Это все, что мне остается делать.

— Ладно, — медленно произнесла мама и растерянно перевела взгляд. — Мне пора…

— Пока, — я улыбнулась в надежде увидеть в ответ то же самое.

Мама даже не попыталась. Она поспешно отвернулась от меня, будто стеснялась смотреть мне в глаза, и поспешила покинуть кухню.

Я не услышала звук захлопывающейся двери, но услышала громкое мамино: «Ооох». Соскочив со стула, я побежала в гостиную, чтобы выяснить причину этого пугающего звука.

Дело было в Ане, которая, навалившись на ручку двери, заползла в дом. Она была пьяна. Черт. Она была жутко пьяна, и едва могла стоять. Увидев ее в таком состоянии, я буквально приросла к полу. Аня никогда не позволяла себе вернуться домой нетрезвой, даже если где-то и выпивала пиво с друзьями. Она подросток, и это, вроде как, нормально. Хочется все попробовать. Но сейчас… сейчас она превзошла даже саму себя.

Сестра, громко икая, закрыла дверь и навалилась на нее. Ее одежда была грязной, рыжие волосы спутались и напоминали куриное гнездо, на лице размазался макияж. Она выглядела отвратительно. Просто. Отвратительно.

Я не могла выразить словами, в каком шоке находилась.

В квартире повисла нерешительная тишина. Мне было тяжело сдвинуться с места. Я медленно перевела взгляд на маму. На ее лице сложно было прочесть какие-либо эмоции, но она стало белее снега.

— Аня… — тихо, почти бесшумно произнесла мама и резко пошатнулась назад, словно от удара.

Я инстинктивно ринулась в ее сторону, чтобы подстраховать от падения, но мама сумела сохранить равновесие. Аня медленно сползла вниз, прижимаясь спиной к двери, и взялась руками за голову. Она запустила пальцы в запутанные волосы, уткнулась лицом в согнутые колени и начала стонать.

Как она добралась до дома в таком состоянии?

— Бли-ин, — промямлила Аня.

Мама издала судорожный вздох. Ее глаза стремительно расширились, и я ожидала любой реакции. Это странно, но я надеялась, что мама разозлится. Почувствует хоть что-нибудь. Будь то даже гнев. Я хотела, чтобы она перестала быть такой спокойной, подошла к Ане, хорошенько бы ее встряхнула и вправила мозги на место.

Но в какой-то момент что-то изменилось. Изумрудные глаза вновь стали холодными и отстраненными, словно мама заставила себя отключить эмоции.

Без чувств проще закрывать на все глаза.

— Мам, — прошептала я подавленно.

Мне было жаль, что ей пришлось увидеть Аню в таком состоянии. Но я надеялась, что, может быть, именно это поможет встать на путь возвращения к прежней жизни.

Мама вздрогнула, услышав звук моего голоса, и, стиснув зубы, обрушила на меня твердый взгляд.

— Помоги своей сестре встать и приведи ее в чувства, — нарочито стальным тоном сказала она.

На выдохе мои плечи осунулись, и я утвердительно качнула головой.

— Я опаздываю, — добавила мама позже, но выглядела она так, словно обращалась уже к самой себе. — Мне нужно идти.

Она посмотрела на сестру, сидящую у двери, но не как на свою дочь, которая совершила проступок, а как на препятствие, мешающее выйти из квартиры и уехать на работу… уехать подальше от дома и проблем.

Проглотив огромный ком, вставший поперек горла, я заставила себя шевелиться и подошла к Ане. Наклонилась и обвила ее плечи руками. Она слабо застонала и стала вяло сопротивляться.

— Пусти, — мямлила сестра, шатаясь.

Я крепче обняла ее.

— Тебе надо умыться, — сказала я ей.

Я увела сестру от входной двери, и мама, даже не взглянув в нашу сторону, вылетела на лестничную клетку.

Когда человек сталкивается с горем, он замыкается в себе. И ему проще убегать от проблем, чем устранять их. Мама как раз такой человек.

Но она не виновата в том, что не способна бороться с болью.

Мама убежала, оставив нас с Аней одних.

Я смотрела на закрытую дверь, но мое внимание тут же переманила на себя сестра, которая приложила руку ко рту, что говорило о том, что ее сейчас стошнит.

— Проклятье! — выругалась я и повела Аню к лестнице.

Как только мы достигли ванной комнаты, она припала к унитазу.