Парящий дракон. Том 1 - Страуб Питер - Страница 64

– Зайди-ка на минутку, Табби. Ты должен встретиться с нашим четвертым товарищем, да и отдохнуть тебе нужно, впрочем, как и всем нам, – Он посмотрел прямо в глаза Пэтси – она была одного с ним роста.

Это пугает меня, – подумал он.

И двое уже мертвы? – подумала Пэтси.

позже

огненная тварь?

позже

огненная тварь, черт тебя побери?

я не знаю

Оно собиралось убить тебя, – прозвучала в мозгу у Табби мысль Пэтси, и он знал, что то, что она говорит ему, – правда. Радость от того, что они с Пэтси выяснили, на что они способны, ушла, остались лишь тьма и холод.

– С тобой все в порядке? – продолжал допрашивать старик. – Что, черт возьми, с тобой случилось? Что это за кровь?

– Я в самом деле в порядке, – сказал Табби.

– Так где же ты был, сынок?

– Я не могу сказать вам, – сказал Табби. – Я не могу сказать никому, во всяком случае сейчас. Но я цел.

Вильямс уставился на мальчика.

– У меня такое ощущение, что я что-то пропустил. Тут что-то происходило, а я пропустил это. Он сказал тебе, в чем он был замешан, Пэтси?

Пэтси покачала головой.

– Ну ладно, думаю, что тебе лучше войти и познакомиться с Ричардом Альби, – сказал Грем. Потом опять бросил на Табби мрачный взгляд. – У тебя неприятности с полицией, а? Вы опять сокрушали почтовые ящики?

– Что-то вроде этого, – согласился Табби, не глядя на Пэтси. Щеки у него покраснели.

– Ну ладно, в твоем возрасте каждому выдается лицензия на глупости, – сказал Вильямс, – но не перестарайся.

Втроем они прошли по заросшему сорняками газону к дому, и четвертая фигура – стройный, хорошо сложенный мужчина лет тридцати пяти вышел и остановился на крыльце. Он был лишь сантиметров на шесть выше, чем Пэтси и Табби, его темные волосы были гладко зачесаны назад. Табби он показался здравым и рассудительным. Когда же он подошел достаточно близко, чтобы как следует разглядеть лицо мужчины, сердце его подпрыгнуло – то ли от страха, то ли от узнавания, он так и не понял: Ричард Альби, четвертый наследник основателей Гринбанка, человек, которого он видел сквозь витрину кафе в торговом зале.

Норманы тогда болтали о малом по имени Шкипер Петере, как он делал для них все, что они хотели, даже самые дурацкие вещи, и вдруг Табби увидел, что сквозь стекло витрины на него глядит Спарки Джемисон.

Потом он увидел, что этот взрослый, конечно же, не мог быть Спарки Джемисоном, тому было десять лет.., и тут его охватило чувство, что этот человек знал его, что они встречались, и из этих встреч происходили события ужасающие и чудесные… Он почувствовал, как соскальзывает в полузабытье, а потом Дики Норман ткнул его в руку зубцами вилки, и он пришел в себя.

– Я должен был бы знать, что Табби Смитфилд – это ты, – сказал мужчина.

– Вы что, уже встречались? – с явным удивлением спросил Грем Вильямс.

– Мы видели друг друга, – сказал Табби.

– Все загадочней и загадочней.

Все четверо еще миг постояли на крыльце молча, осознавая, что они собрались вместе в первый раз.

Грем Вильямс знал, что теперь все время будет "загадочней и загадочней", и это знание наполняло его ужасом: он знал, что обморок Пэтси – это лишь введение в будущие события. У Табби подобных предчувствий не было, по крайней мере, пока все они стояли в темноте на крыльце дома Грема. Непонятно почему, но он чувствовал себя в безопасности, так, словно ничто сейчас не могло причинить ему вред.

Потом он понял, что рядом с ним старик и молодые мужчина и женщина – как прежде в доме на Маунт-авеню, до того, как всех разметало в разные стороны после смерти матери.

– Ну ладно, зайди в дом ненадолго, – сказал Вильямс. – Табби, тебе нужно кое-что услышать. Пэтси сегодня вечером видела Дракона.

Ричард Альби отворил двери, глядя на Табби с доброжелательным удивлением, и Табби вдруг вспомнил, как ужасно было, когда пистолет Леса Макклауда был нацелен ему в грудь. Казалось, это случилось сто лет назад. Он с беспокойством оглянулся туда, где валялись оплавленные обломки радио.

Грем Вильямс обнял его за плечи. Табби поднялся по ступенькам и пошел вслед за Пэтси по коридору, уставленному книжными полками.

20

Той же ночью в три пятнадцать два малыша брели по мощеной отводной дороге к Грейвсенд-бич. Младший из двоих, четырехлетний Мартин О'Хара, слегка прихрамывал.

Он был одет в синие шорты и голубую рубашку со сверкающим портретом Йоды. Его девятилетний брат, Томас, был в новеньких кедах, облегающих джинсах и темно-зеленой футболке с короткими желтыми рукавами. Томас перелез через цепное ограждение пляжа, наклонился и перенес Мартина. Теперь Мартин изо всех сил старался не отставать от Томаса.

– Поторопись, – сказал Томас. При этом он не оглянулся.

– У меня болят ноги, Томми, – сказал Мартин.

– Мы уже почти дошли.

– Слава Богу, – отозвался Мартин, копируя интонацию своей матери.

Секундой позже Томас сказал:

– Ты опять еле плетешься.

– Но я же стараюсь.

– Ты глупый.

– Я не глупый, Томми, – запротестовал Мартин.

Через несколько минут они добрались до места. Впереди и справа от них расстилался пустынный серый берег, далеко в море вдавался волнорез, с которого так любили удить рыбу Барб и Гарри Зиммеры. Прилив был низким, и спокойное мелководье переливалось серебряными вспышками света.

– Вот мы и пришли, – сказал Томми.

– Ага, вот мы и пришли, – повторил Мартин.

Томас вспрыгнул на бетонное ограждение пляжа и помог забраться Мартину, потом спрыгнул оттуда на песок.

– Давай, Мартин, – сказал он. – Прыгай.

– Подержи меня, – ответил Мартин. – Я не могу прыгать. Для меня слишком высоко.

Томас, вздохнув, вернулся и перенес Мартина на песок.

– Теперь мы должны снять одежду, – сказал Томас.

– Должны?

– Ну конечно должны, – сказал Томас, сел и начал спокойно развязывать шнурки.

Мартин сел под бок Томасу и начал трудиться над своими ботинками. Несколькими секундами позже он отчаянно завопил:

– Томми, я не могу! Я не могу снять ботинки! – Его брат склонился над ним и стянул с него обувь, даже не потрудившись развязать спутанные шнурки. Потом Томас стянул рубаху, а Мартин – шорты и красные хлопчатобумажные трусики. Потом он присел и стянул с себя сначала один носочек, потом другой.

– Давай, давай, – подгонял его Томас. В темноте он казался Мартину высоким и сильным, как взрослый. – Снимай рубашку.

– А я хочу быть в своей майке с Йодой, – сказал Мартин, и лицо его жалобно сморщилось.

– О Господи! – сказал Томас.

– Ты не должен этого говорить! – взорвался Мартин.

– Ладно, ладно. Можешь оставить свою рубаху. – И Томас пошел вперед по берегу.

Вдоль границы высокой воды лежали высохшие водоросли. Мальчики ступили на них и осторожно пошли по подсохшей пружинящей подстилке. Им не хотелось идти по обломкам скалы или острым панцирям крабов, которыми был усеян берег.

– Кусачий краб, – завопил Мартин, – кусачий краб!

– Он мертвый, дохлый, – сказал Томас. – Шевелись, Мартин.

Мартин кинулся вперед и первым добрался до воды.

– Бррр!

– Вода нормальная. Просто чуть-чуть холодновата, – успокаивающе сказал Томас. Он шагнул в воду следом за братом и повторил:

– Чуть-чуть холодновата, – хотя на самом деле она показалась ему гораздо холоднее. – Мы привыкнем.

Им пришлось дойти чуть не до конца волнореза, пока вода не стала Томасу по пояс. Мартин молча шел следом, высоко задирая голову.

– – Все еще холодная, – сказал он.

– Просто зайди так далеко, как можешь, – сказал Томас, – это не должно быть далеко.

– Не уходи, – просил Мартин. Рубашка плавала вокруг него в черной воде.

– Я должен, – сказал Томас. – Ты знаешь, я должен, Мартин.

Он наклонился и посмотрел на напряженное лицо брата.

– Поцелуй меня, Мартин, – порывисто сказал он, и холодные губы брата коснулись его губ. Затем Томас кинулся дальше в воду.