Крылья (СИ) - Славина Ирена - Страница 52

— Ты ошиблась дорогой или мы едем уже не в Лугано? — спросила я, приходя в ужас от мысли, во сколько драгоценных минут обойдется нам эта ошибка.

— Теперь нужно успеть добраться до долины, там... небольшой частный аэродром. Это недалеко от города...

— Этот... Кор, он...

— Брат. Еще один брат.

Я взмолилась про себя, чтобы он приехал вовремя.

***

В тот момент, когда белый порше, подняв облако пыли, затормозил на парковке аэродрома, — от земли оторвался небольшой черный вертолет и начал медленно подниматься в небо.

Дио выскочила из машины и, размахивая руками, побежала к тому месту, на котором всё еще шевелилась трава от вихря, поднятого лопастями. Охрана в серой форме расступалась в стороны, завидев пластиковую карточку, которую Дио держала в вытянутой руке.

— Свяжитесь с пилотом, пусть разворачивает тот вертолёт! Грозовое предупреждение! — вопила она охране. — Ох, да плевать мне, что у них разрешение!

Я просто бежала за ней следом, и никто даже не попытался остановить меня. «Поздно, всё зря...» — пульсировало в голове. Дио добежала до взлетной площадки и остановилась, вытянув к поднимающемуся вертолёту руку. По предгрозовому небу скользнула тонкая, как волос, молния.

— Он на том вертолете, да?! Куда они летят? Может быть мы успеем на машине в то место, куда...

— Из вертолета он отправится прямиком туда, куда не доедет ни одна машина, — сказала Дио.

Стало трудно дышать.

— То есть... Он... прыгнет?

Дио не ответила, но каким-то десятым чувством я ощутила, что всё кончено. Сердце замолотило внутри, дыхание стало рваться в лоскуты. Это ощущение было сродни тому, что я испытала, когда поняла, что мама, уснувшая на больничной койке, больше не проснется. Когда Анна перестала дышать. Безумное ощущение переворачивающегося неба... Я упала на колени, не отрывая глаз от удаляющейся железной стрекозы. На лицо упали первые капли начинающегося дождя.

Дио стояла рядом, решительно уперев руки в бока.

— Посмотри вниз, Крис, посмотри, кого я тебе привезла! — закричала она вверх, в тёмное немилосердное небо. Вертолет превратился в крохотную точку. Расстояние, которое уже невозможно преодолеть. Невозможно. Разве что, у меня была бы пара крыльев...

Пара. Крыльев.

— Кто там с ним?! — очнулась я. — Кроме пилота кто-то умеет управлять вертолётом?!

— Кроме пилота там только Крис и Изабелла — и они оба могут... А что?!

— Ударь меня, — попросила я, боясь, что мне не хватит сил причинить себе достаточную боль: руки и ноги словно набили поролоном.

Дио посмотрела на меня так, будто начала переживать, уж не помутилась ли я рассудком.

— Послушай, еще есть шанс! Нет времени на объяснения! Просто УДАРЬ МЕНЯ!

Второй раз просить не пришлось. Дио размахнулась и припечатала руку к моей щеке. Удар был таков, что я потеряла равновесие и упала в траву. Перед глазами взорвался сноп белых искр... «Хочу оказаться в нём, хочу оказаться в нём, хочу оказаться в нём! Господи, если ты есть, посади меня на свою ладонь и подними меня к нему!»

Густая, как чернила, темнота.

***

Больше всего я боялась, что меня перебросит в Дио, я боялась, что не дотянусь до него, что останусь на земле, что силы моих воображаемых крыльев не хватит на то, чтобы догнать чёрную стрекозу, уносящую в своём металлическом чреве смысл моей жизни. Поэтому, когда я открыла глаза и увидела перед собой сложную приборную панель и пугающе далекую землю, то чуть не подскочила от радости. Тело, в которое меня закинуло, не принадлежало ни Феликсу, ни Изабелле, оно принадлежало самому пилоту: один из моих самых жутких кошмаров стал реальностью, но не было ни секунды времени осознать это до конца и по-настоящему испугаться.

Я едва смогла подавить свой первый порыв — вскочить и броситься искать Феликса, а найдя, то ли обнять его, то ли держать его. Сначала мне нужно кому-то передать штурвал, иначе во всем этом нет никакого смысла.

В пепле и обломках никогда не бывает смысла.

Я начала вертеть головой, охваченной шлемом с какими-то чёртовыми проводами, на панели начало что-то попискивать, в ушах роились обрывки английских фраз, сказанные какими-то далекими диспетчерами то ли мне, то ли еще кому-то, далекому и незримому. В поле зрения промелькнуло золото белокурых локонов, я повертела головой: сзади, в зоне для пассажиров сидела Изабелла и что-то говорила тому, кого не было видно.

Что-то говорила ему. И — немыслимо! — говорила с таким спокойствием, словно Феликс не прыгать собирался, а так... погулять по облакам. Объясняла ему, чертовка, каким боком лучше впечататься в землю? Вместо того, чтобы держать его и не отпускать! Я её почти ненавидела...

Дио точно подтвердила, что Изабелла может управлять вертолётом, или мои уши просто услышали то, что хотели услышать? Ведь она... Господи, я и забыла, какая она маленькая. Десять лет? Двенадцать?!

Это было вопросом жизни и смерти, который было важно прояснить заранее: может ли кто-то управлять этой чертовой машиной кроме самого пилота? Иначе «прыгать» было просто бессмысленным и смертельно-опасным идиотизмом: если мне некому будет передать штурвал, то мы все просто погибнем!

Моя паника начала нарастать, когда писк какой-то штуковины на панели участился и стал громче. Вертолет вдруг тряхнуло на какой-то воздушной яме, и я испуганно сжала штурвал, почувствовал, что мы начинаем терять высоту. Но в моих руках пользы от штурвала было не больше, чем от куска пластмассы.

— Урсула, в чем дело?! — метнулась ко мне Изабелла, заговорив по-немецки.

Даже не знаю, что в тот момент больше удивило меня, — то что Изабелла свободно говорила по-немецки или то, что пилотом оказалась женщина.

— Alis, Bitte! — закричала я, почему-то тоже переходя на немецкий, хотя точно знала, что она поймет и по-русски. Голос, вырвавшийся из моего горла, был глубоким, красивым и слегка хриплым.

Она подскочила ко мне, как кошка, схватилась за штурвал и быстро начала что-то переключать на панели. Вертолет начал снова набирать высоту. Господи, эта малышка в самом деле умеет управлять этой махиной, как это возможно?!

— Что за фокусы, чёрт побери?! — заорала она мне прямо в ухо по-немецки, приблизив ко мне своё раскрасневшееся от возмущения лицо. Я почти ничего не слышала из-за оглушительного стрёкота, но ее мимика читалась предельно ясно.

— Сядь, пожалуйста, за штурвал! — тоже заорала я, переходя на русский и выразительно жестикулируя.

— Что? — выдохнула она, округляя свои недетские глаза.

— Садись же! — снова закричала я и стащила с головы невообразимых размеров шлем.

Она села и надела наушники, продолжая таращиться на меня так, словно только что увидела говорящее дерево.

— Где он? — спросила я, зная, что ответ мне не нужен.

Я шагнула в узкий проём, соединяющий зону пилота с пассажирским отсеком и едва не заплакала от переполнившей меня радости и грусти, боли и блаженства, силы и подкашивающей слабости. Вот он, миг, о котором мечтала столько дней, проверяя свои нервы и сердце на прочность. Вот он, человек, который сумел затронуть во мне все струны и заставил мою душу вибрировать и звучать, который наполнил меня музыкой и светом, который срезал обводку со всех моих проводов и заставил их искрить и плавиться.

Вот он.

***

Моя память подвела меня. Она не смогла справиться с этой непростой задачей — запомнить Феликса хотя бы в половину таким, каким он был на самом деле. Как фотография или экран монитора не в силах передать мощь тихоокеанского шторма или истинную красоту закатного солнца.

Он сидел в кресле, откинув голову на подголовник, и смотрел в окно. Руки в карманах брюк, и поза, почти не выдающая напряжения или нервозности. Он показался мне таким спокойным, что я начала сомневаться во всем, что сказала мне эта темнокожая женщина, назвавшаяся его сестрой. Люди, которые собираются свести счеты с жизнью, не могут выглядеть так... безмятежно. Он был больше похож на утомленного перелетом путешественника, чем на самоубийцу.