Крылья (СИ) - Славина Ирена - Страница 26

Всего день. День — и все будет кончено. Кошмар пережитого года наконец закончится. Анна узнает, что ее сын жив. Жив, но уже давно ей не сын и вряд ли когда-нибудь сможет им стать. И дай бог чтобы, после того, как он уедет, не стало еще тяжелее, чем было до его приезда. Всё, о чем я сейчас мечтала, — чтобы Анне хватило мужества вынести то, что сегодня свалится на неё, и мудрости принять всё это. А мне дай бог ума не думать о том, что было бы, встреться я с этим человеком при каких-нибудь других обстоятельствах. Страх, настороженность, неприязнь — всё это давно отступило на задворки сознания, я украдкой смотрела на него и ощущала только необъяснимую тоску, какую обычно испытываешь, глядя на вечерний пейзаж в последний день летних каникул, — тоску по чему-то невероятно прекрасному, которое вот-вот уйдет, а ты не в силах его удержать.

***

Через полчаса нас накрыла гроза. Дорога стала блестящей и скользкой, как фольга, дальше десяти метров ничего не было видно, Феликс сбросил скорость. На лобовое стекло словно обрушилось цунами, дворники не справлялись — просто болтались в воде, как два весла. Рёв стоял такой, что закладывало уши.

— У тебя есть какая-нибудь музыка? — спросила я.

— Да, — Феликс показал мне, как управлять аудиосистемой. — Выбери что-нибудь.

Я прошлась глазами по списку на дисплее, изучая названия папок. Рок, джаз, классическая музыка. Папки с именами незнакомых исполнителей. Сборники с названиями на непонятном языке, кажется, итальянский... Впечатляет, учитывая, что бывший Феликс слушал только русских рэпперов. Я почти запаниковала, но тут мой взгляд остановился на папке с именем «K». Всего одна буква, как просто. Я открыла её и запустила первую песню в списке.

В воздухе повис мягкий аккорд фортепиано и зазвучал голос женщины — глубокий и волнующий. «Я умею летать, но мне нужны его крылья…» — пела она.

Не знаю, у кого певица собиралась отнять крылья — у неё наверняка были свои собственные: этот голос мог принадлежать только ангелу. По спине поползли мурашки: в этой музыке было больше чувств, чем во всей той попсе, что я переслушала за последние полгода...

«Я могу любить, но мне нужно его сердце...»

Я повернулась к Феликсу, собираясь сообщить ему, что я в полном восторге, и... остановилась. Феликс выглядел так, как будто слышал не музыку, а скрежет гвоздя по стеклу. Окаменевшая челюсть и суженные от напряжения глаза. На шее нервно пульсировала жилка.

«Благослови тот день, когда он явился ко мне, крылья принесли его ко мне... Мой ангел Габриэль...»

— Включить что-то другое? — робко спросила я.

Еще один полк мурашек прошагал вдоль позвоночника, как только до меня дошло, что Феликс не услышал меня. Он был где угодно, только не здесь.

— Феликс? — позвала я.

Он посмотрел на меня так, как посмотрел бы человек, который только что проснулся и еще не понял, где находится.

— Ты не в восторге от музыки?

— Слушай всё, что тебе нравится, — туманно ответил он.

Если и существовало искусство уходить от прямого вопроса, то сейчас рядом со мной сидел его Мастер.

***

Ливень не прекращался. Видать эти края чем-то сильно прогневили боженьку, если тот решил отрепетировать новый всемирный потоп. Мы ползли со скоростью улитки, видимость была отвратительная. И тут Феликс затормозил, пристраивая машину у обочины, и повернулся ко мне:

— Оставайся здесь, не выходи.

Я смотрелась в сплошную стену дождя и увидела впереди небольшой грузовик, включивший аварийные огни... Прежде чем я успела прикинуть, что к чему, Феликс открыл дверь и шагнул под проливной дождь.

Оставаться здесь, с каких это пор я обязана выполнять его указания? Я была готова выпрыгнуть за ним, как вдруг заметила у обочины, сразу за грузовиком, груду искореженного железа, исходившую паром. О господи... Я пошарила глазами по сторонам: кроме грузовика со вспыхивающими аварийками, рядом больше никого не было — ни скорой, ни милиции. Какой-то человек пытался открыть дверь разбившегося авто, верней, выломать то, что когда-то было дверью. Я старалась не смотреть туда, где должны были быть люди, и серая завеса дождя здорово облегчала мне задание. Я видела только спину Феликса в черной футболке, вымокшей насквозь за считанные секунды. Он быстро шел к разбившейся машине, а потом я потеряла его из виду. Дождь хлынул с новой силой, я закрыла глаза, вслушиваясь в нарастающий ритм сердцебиения и очень надеясь, что меня не стошнит прямо в машине.

Хм, Феликс пошел туда с такой непоколебимой уверенностью, как будто всю жизнь только тем и занимался, что вытаскивал изувеченные тела из-под груд металла.

Я знала, что должна пойти туда следом за ним. Останавливало только то, что толку от меня будет никакого: я просто потеряю сознание, как только увижу окровавленную плоть. И еще он сам попросил меня не выходить... Может мне всё-таки стоит выполнять его приказы? Иногда.

Я сидела в машине и ненавидела себя за все эти дешевые оправдания, пока там кто-то... умирал. Феликса не было уже минут десять, а мне казалось, что вечность. Внезапно сквозь вой стихии до меня долетел звук сирен — ну вот и тащатся машины скорой и милиции. От волнения стало трудно дышать: после того, как я узнала, что он в розыске, — от одного звука сирен мне становилось дурно. Сомнений больше не было. Я открыла дверь и, перепрыгивая лужи, побежала к разбитой машине.

Я почти добежала до груды серого металла, как вдруг мне навстречу из-за пелены дождя шагнула массивная фигура, схватила меня за руку и потащила обратно.

— Быстро в машину, — отчеканил Феликс. — Лика, я же просил...

Я забралась внутрь, промокшая до нитки и продрогшая до мозга костей. Джинсы еще куда ни шло, а куртка и футболка — как будто только что из стиральной машины... Феликс сел за руль, с его волос капала вода. И как только за ним захлопнулась дверь, серый воздух прорезали красно-желтые отблески и на дороге показалась карета скорой...

— Они... умерли? — выдавила я надломленным голосом

Из машины начали выскакивать люди в алых жилетах со светоотражающими полосами.

— Всё будет в порядке, — расплывчато ответил Феликс.

Я с облегчением выдохнула.

— Чего не скажешь о тебе, — тут же добавил он.

Я вытаращилась на него.

— Да-да, ты же промокла насквозь, — недовольно начал он, выкручивая температуру кондиционера на максимум. — Едем спасать мать, а по дороге угробим дочку, раздевайся.

— Что? — пискнула я.

— Ну или сиди мокрая, но тогда замёрзнешь и заболеешь.

— На себя посмотри, — парировала я.

Он достал из-за сиденья тонкий свитер, который, видимо, приберег для себя, и протянул мне.

— Переодевайся.

— Нет, моя футболка скоро высохнет, — упёрлась я.

— Даже не спорь, — отрезал он.

— И вообще, с чего вдруг такая забота? Интересно послушать.

— Интересно послушать, с какой такой стати ты понеслась за мной следом. Я же просил тебя оставаться...

— Волновалась за тебя! — вдруг выскочило из моего рта. Ох, если бы слова можно было проглотить обратно, я бы непременно это сделала...

В салоне повисла тишина.

— Вот и я волнуюсь за тебя, — сказал он и снова протянул мне свитер.

Я взяла его и замерла, медленно переваривая сказанное. Как мало мне иногда нужно для головокружения. Волнуется за меня, кто бы мог подумать. Ладно... Я начала стаскивать куртку и футболку и впервые в жизни пожалела, что не ношу лифчик. Я развернулась к Феликсу спиной и быстренько нырнула в свитер. Ткань, казалось, была сделана из шерсти молочных ягнят, или даже... перьев новорожденных ангелов. Интересно, что это. Какой-нибудь кашемир? Как необычно было ощущать на себе чужую одежду. Более того — одежду парня...

Феликс смотрел в сторону, на фельдшеров, суетящихся за пеленой дождя, а потом начал стягивать мокрую футболку, подняв над головой руки. Я отвернулась, хотя к моему стыду это далось мне не легко. Двух секунд созерцания его обнаженного торса мне было достаточно, чтобы впасть в ступор и начисто забыть о непогоде, о катастрофе, о наших пререканиях, и даже об Анне... Я терпеть не могла женские романы и их героинь за ту пугающую лёгкость, с которой они теряли голову перед своими ухажерами. Их яичники всегда брали верх над головой и разумом. Последний женский роман, который всучила мне Ида, полетел в дальний угол после фразы «Она увидела, как он, по пояс голый, рубил дрова, и чуть не умерла от желания...» Но те чувства, что я испытала в тот момент, когда Феликс поднял вверх руки, стаскивая с себя промокшую футболку, — настолько походили на чувства книжных героинь, что я тут же серьезно пала в собственных глазах. «Лика Вернер, что с тобой?» — мысленно отчитала я себя. И... не смогла найти ни одного убедительного ответа.