Крылья (СИ) - Славина Ирена - Страница 11

Вопреки всему несовершенству, это было именно то, что нужно. Монотонный стук колес, заоконные пейзажи, подсвеченные заходящим солнцем, умиротворенные девчачьи разговоры о всякой ерунде, — это было лучше любой психотерапии. Будь моя воля, я бы продолжала это путешествие еще пару недель, просто ехала бы куда-нибудь, ехала, в неизвестное, но несомненно счастливое «куда-то».

Я нацепила наушники и включила музыку погромче, так что не сразу заметила, как Альхен что-то рассказывает с уморительным выражением лица, а Ида вовсю давится смехом.

— Что? — не выдержала я и стащила наушники.

— Тут, говорят, Чижик на тебя запал.

— Бред, — отрезала я и начала заталкивать наушники обратно.

— А может и не бред, — заржала Алька. — Мне Гренкин растрепал, что когда ты на физре в обморок хлопнулась, Чижов стоял мрачный, как терминатор, и чуть Гренкину по шее не навалял, когда тот… слишком развеселился.

Я засмеялась, вспоминая, как меня перекинуло в тело Чижова.

— Быть этого не может, только не Чижик.

— Я бы не делала выводов заранее, — кашлянула Алька. — С ними всегда так: молчат-молчат, а потом ка-а-ак сносит крышу... И вот он уже весь твой, хватает тебя за руки, лезет с поцелуями...

Ида расхохоталась, а я примолкла, пришибленная внезапными воспоминаниями о Стефане и о том вечере — последнем вечере, когда можно было целовать парня, ни о чем не думая и ничего не опасаясь.

— Не имеет значения, — сказала я. — По ходу, с парнями всё кончено.

— Да ну? Ты чего? — хором возмутились Алька с Идой.

Я уронила голову на подушку.

— Нет, правда. Я знаю наверняка, как только ко мне кто-нибудь прикоснётся, со мной опять… опять начнётся…

Алька забралась ко мне на верхнюю полку и вытянулась рядом.

— Думаешь, что грохнешься в обморок, как только какой-нибудь счастливчик поцелует тебя?

— Угу, — шмыгнула носом я.

— Зря. Они все такие неумёхи. Думаю, что нужно очень постараться, чтобы довести тебя до обморока, Вернер. Ты же крепкий орешек! Ага, да, точно тебе говорю!

— Ты крепкий орешек, да, — отозвалась с нижней полки Ида, шурша страницами учебника по математике.

— Ты это кому? Мне или Сканави? — переспросила я и мы хором рассмеялись.

***

Киев свалился на меня невообразимой суетой, надоедливыми таксистами и смутным предчувствием, что вот-вот что-то случится. Что-то плохое. Предчувствие не подвело: не успели мы и шагу сделать из метро, как небо над головой словно разошлось по шву и город накрыл немилосердный, ледяной, пробирающий до костей ливень. Нам заранее даже в голову не пришло, что весна в Киеве может быть совсем другой, нежели весна в Крыму! За что мы тут же поплатились, продрогнув на ледяном ветру и набрав полные сандалии воды.

А когда наконец добрались до Алькиной тётушки, то из трех цветущих крымских нимф превратились в трёх посиневших мокрых мышей. От мейк-апа, который мы старательно наводили все утро в поезде, на лицах осталось унылая серая мазня, старательно уложенные волосы превратились в три взъерошенных гнезда, одежда вымокла насквозь. Когда стало ясно, сколько времени понадобится на просушку, «Тор» и зоопарк тут же накрылись большим медным тазом.

Впрочем, никто не расстроился. Ида изначально не была в восторге от приключений мужика с молотком и зверушек в клетках. Альку вообще трудно было выбить из колеи, её выносливости и оптимизма хватило бы на сто слабаков и нытиков, заброшенных на месяцок в Антарктику. Мне ледяная головомойка тоже пришлась весьма кстати: стало некогда заниматься самокопанием и разрезанием себя на паззлы.

— Девчонки, садитесь пить чай. Кофе тоже есть, кому? — позвала нас Таня. — Да, не повезло вам с погодой...

Таня, Алькина тётя, — «тётей» значилась чисто формально. Ей было всего около тридцати, а выглядела она максимум на двадцать пять. И, в отличие от Алькиной матери, не вызывала желания поскорее сбежать в другую комнату и спрятаться под кроватью. Наоборот. Вполне сгодилась бы за члена нашей банды. Длинные волосы, дерзкие глаза, леггинсы и белая рубашка — этакая «вечная студентка». Одна из тех женщин, которые даже в пятьдесят будут выглядеть точно так же. Я была уверена, что Таня в отличие от сестры-криминалиста — человек искусства. Художница или актриса, поэтому немало удивилась, когда узнала, что её профессия начисто лишена творчества и романтики: врач в клинической наркологической больнице...

— Да чёрт с ней, с погодой, мы поедем туда, где есть крыша над головой, — пожала плечами Алька, набивая рот печеньем. — «Койот», надеюсь, всё еще стоит на том же самом месте?

— Не знаю, сто лет там не была, вся в работе, — кивнула Таня. — И вообще в последнее время стало тянуть в места поспокойней, старею что ли...

— Во-во, и работу бы тебе поспокойней. Чесслово, Танюш, если бы меня заставили делать то, что делаешь ты... Все эти нарики... — начала было Алька.

— Они тоже люди, Александра, — перебила её Таня. — И если не я, то кто? Впрочем, это уже не актуальный разговор... Я уволилась давно.

Алька, Ида и я разом перестали жевать.

— Мама не говорила тебе? Еще в ноябре прошлого года... После того, как на меня напал пациент...

— О боже! Офигеть! Ужас! — хором выдохнули мы.

— Всё обошлось, но через пару дней я положила заявление на стол. Решила, что с меня хватит... Начала искать работу «поспокойней», как ты сказала. Пару месяцев не складывалось, а потом однажды достаю из ящика письмо. А в письме моё имя, фамилия, отчество, и приглашение пройти собеседование на должность специалиста-нарколога в какой-то швейцарской реабилитационной клинике.

— Швейцарской? Ну-ну, — буркнула Алька. — Похоже на развод.

— Я тоже так подумала. Но всё равно, думаю, позвоню, чем чёрт не шутит. Объяснилась кое-как на моём хреновом английском... Они попросили выслать резюме, спросили, согласна ли я переехать в Швейцарию в случае положительного ответа.

— А ты?

— Да согласна, конечно, что мне еще оставалось? Сидеть без работы в Киеве? Я отправила им резюме по электронной почте, а они через три дня они перезвонили и сказали, что рады взять меня на работу и начнут оформлять официальное трудоустройство.

— Ух ты! Вау! Так бывает? — снова загалдели мы.

— Не знаю, мне до сих пор не верится.

— Стоп! Стоп! Таня, а вдруг там и не клиника вообще, а какое-нибудь... сексуальное рабство? Не страшно?! — нахмурилась Алька, грохая стаканом по столу.

— Александра, ты — копия моей сестры, — расхохоталась Таня. — Я, кстати, попросила её и она всё проверила: клиника реальная, никакого подвоха. Твоя мама не даст мне пропасть! Приказала, чтобы я звонила ей каждый день, а иначе она объявит меня в международный розыск.

Алька подняла стакан с чаем, словно собираясь сделать тост:

— Ладно, раз так — еще один повод хорошенько оттянуться сегодня. Тётя Таня, ты с нами?

— Ни за какие коврижки, — усмехнулась та, выглядывая в окно.

Дождь не прекращался. День утекал быстро, как песок сквозь пальцы, и когда мы наконец отогрелись, выпили кофе, выгладили одежду и припудрили носы — на дворе начало вечереть. Таня великодушно выдала нам по теплой куртке и благословила на ночное паломничество по столичным клубам. К утру мы планировали вернуться, чтобы поспать несколько часов перед воскресной вылазкой, и я бы не на шутку испугалась, если бы мне тогда сказали, в каком состоянии я вернусь обратно.

— Девочки, будьте поосторожней в городе, — очень серьёзно сказала Таня, провожая нас на лестничную площадку. — Я понимаю, что опыт работника наркодиспансера — не самый репрезентативный, но всё же. Смотрите по сторонам, держитесь вместе и никому не верьте.

***

— Что еще за «Койот»? — поморщилась Ида.

— О, там такая атмосфера, музыка, интерьер… Это надо видеть.

— Главное, чтоб на стенах не висели чучела этих самых… койотов, — заметила Ида. — Всё остальное переживу.

— Переживать не придется, тебя оттуда за шкирку не вытащишь, уж поверь, только бы вспомнить, где это, — Алька вертела в руках телефон, зарывшись в Google maps чуть ли не по уши.