Дань псам (ЛП) - Эриксон Стивен - Страница 63

— Семиградье, так? Потребовалось время, чтобы вернуться домой.

— Долгое путешествие. Наш корабль шел северным маршрутом, вдоль цепи островов, два раза застревая в жалких портах по целому сезону. Вначале зимние шторма, как мы и предполагали, потом весна, опасная отколовшимися полями льда — этого мы не предполагали, да и никто не предполагал.

— Нужно было купить проезд на судне Морантов.

Резак отвел глаза. — У меня не было выбора — ни с кораблем, ни с компанией…

— А где твоя компания?

Резак пожал плечами: — Думаю, уже разбрелась.

— Мы встретимся с ними? — спросил Муриллио.

Он удивился тому, какое направление приняла беседа, и даже почему — то рассердился на очевидный интерес Муриллио к его спутникам. — Может быть, с некоторыми. Кто-то сошел на берег только чтобы двинуться дальше любым возможным способом. С ними мы не встретимся. Другие… поглядим.

— Ах, я просто любопытствовал.

— Насчет чего?

— Ну, какой группы спутников ты стесняешься сильнее.

— Никакой!

— Прости, я не хотел тебя обижать… Резак. Ты кажешься каким-то… беспокойным, словно хотел бы оказаться в другом месте.

«Все не так просто». — Здесь теперь все… по-другому. Я попросту был потрясен, найдя тебя почти мертвым.

— Думаю, сражение с Ралликом на равных тоже тебя потрясло.

Об этом Резаку не хотелось и думать. — А вот я не мог вообразить, что ты проиграешь дуэль, Муриллио.

— Плевое дело, когда ты пьян и без штанов.

— О.

— На самом деле не это самое важное в моей ситуации. Я был беззаботен. Почему я был беззаботен? Потому что становлюсь старым. Потому что двигаюсь медленнее, слабею. Погляди на меня, лежащего здесь. Я исцелен, но страдаю от боли, новой и старой, а в душе один пепел. Мне выпал второй шанс, и я решил им воспользоваться.

— То есть?

Муриллио метнул ему взгляд. Казалось, он вдруг переменил намерения и сказал совсем не то, что намеревался вначале: — Я ухожу в отставку. Да, скопил я немного, но ведь можно поумерить аппетиты, не так ли? В Дару открылась новая школа фехтования. Слышно, она процветает — длинный список желающих и все такое. Я мог бы помочь через пару деньков. Или через неделю.

— Больше никаких вдовушек. Никаких тайных встреч.

— Точно.

— Ты будешь хорошим учителем.

— Вряд ли, — ответил он с гримасой. — Но я и не мечтаю стать мастером. Это всего лишь работа. Постановка ног, позиции, равновесие, расчет времени — более серьезные вещи пусть учат у кого другого.

— Если ты придешь и скажешь так, — заметил Резак, — тебя никто не наймет.

— Я и очарование потерял?

Резак со вздохом встал. — Сомневаюсь.

— Что привело тебя назад? — спросил Муриллио.

Вопрос заставил Резака застыть. — Наверное, заблуждение.

— И какого рода?

«Город в опасности. Я ему нужен». — О, — сказал он, отворачиваясь, — ребячество сплошное. Будь здоров, Муриллио — кстати, думаю, твоя идея хороша. Если Раллик забежит и спросит меня, скажи — я вернусь.

Он ушел по задней лестнице через сырую и узкую кухню, выйдя на все еще охваченную ночным холодком аллею. Ему нужно потолковать с Ралликом Номом, но не прямо сейчас. Его слегка шатает, словно пьяного. Возможно, это шок возвращения, столкновение того, кем он был раньше, с тем, кем стал сегодня. Нужно успокоиться, изгнать смущение из разума. Снова став способным видеть все ясными глазами, он поймет, что делать.

Итак, прогуляемся по городу. Не то чтобы «бешено бегать», э?

Нет, эти дни в прошлом.

Раны заживали быстро, что напомнило ему о переменах — о пыли отатарала, которую он втер в кожу всего несколько дней назад… как кажется. Чтобы начать ночь убийств… тогда, годы назад. Но другие перемены оказались более тревожными. Он потерял слишком много времени. Исчез из мира, а мир продолжал двигаться без него. Раллик Ном как бы умер? да — никакой разницы. Вот только он вернулся, хотя мертвецы так не поступают. «Вытащи палку из грязи — и грязь затянет лунку, так что никакого следа не останется».

Он все еще ассасин Гильдии? Не совсем.

Перед ним открывалось столько возможностей, что ум пасовал, рисуя всего лишь картину возвращения в катакомбы, где он предстает перед Себой Крафаром и объявляет о возвращении, требуя назад старую жизнь.

И если Себа хоть сколько-то похож на старину Тало, он скажет: «Рад, весьма рад, Раллик Ном». С этого мгновения шансы, что Раллику удастся подняться на поверхность, станут призрачными. Себа сразу распознает нависшую над ним угрозу. Воркана ценила Раллика больше, чем его — уже достаточная причина для устранения. Себе не нужны соперники — он поимел их предостаточно, если Крут все правильно рассказывал.

Есть и второй способ вернуться в Гильдию. Раллик может пойти и убить Крафара, объявить себя временным Мастером и ждать возвращения Ворканы. Или таиться сколько возможно, ожидая, пока Воркана не сделает первый шаг. Когда она снова усядется в середине гнезда, он сможет объявиться — и прошедшие годы словно испарятся, станут несущественными. Он столь многое разделил с Ворканой, что ей некому будет довериться, кроме Раллика. Он станет номером вторым, и разве это не хорошо?

О, старый кризис отдалился на годы. Тогда он думал, что Турбан Орр станет последним человеком, им убитым. Что за глупые мысли!

Он сел на край кровати. В зале внизу можно было услышать, как Крюпп поет дифирамбы завтраку; его речь сопровождали заглушенные, но, без сомнения, сочные комментарии Мизы. Да, это двое совсем не изменились. Увы, о Муриллио такого не скажешь. Как и о Крокусе, ставшем ныне Резаком — ясное дело, имя ассасина, вполне подходящее человеку, которым стал Крокус. «Так кто научил его так работать ножами? Что-то от стиля малазан — скорее всего, Когтя».

Раллик ждал визита Резака, предвкушал обед в сопровождении шквала вопросов. Разве он не захочет объясниться? Попытается убедить Раллика в верности принятых решений, даже если оправдать их нельзя. «А ведь он не послушал меня, не так ли? Игнорировал предупреждения. Лишь дураки думают, что отличаются от всех». Так где он? Наверное, у Муриллио. Откладывает неизбежное.

Короткий стук в дверь; вошла Ирильта — ей туго приходилось в последнее время, это заметно сразу — женщины стареют быстрее, хотя мужчины если уж сдаются, то быстро уходят. — Завтрак принесла, — сказала она, подавая поднос. — Видишь? Я вспомнила все, даже вымоченные в меду фиги.

«Вымоченные в меду фиги?» — Спасибо, Ирильта. Дай Кро… дай знать Резаку, что я хотел бы его увидеть.

— Он ушел.

— Точно? Когда?

Она пожала плечами: — Не так давно, если верить Муриллио. — Тут женщина тяжело закашлялась, лицо ее побагровело.

— Найди целителя, — сказала Раллик, дождавшись окончания приступа.

— Слушай, — ответила она, уже открывая дверь, — мне не нужно сочувствие, Раллик. Я не жду божьего поцелуя или какой другой помощи, и пусть никто не говорит, что Ирильта мало веселилась при жизни!

Она добавила что-то еще, но уже на лестнице, закрыв дверь, так что Раллик не разобрал. Что-то вроде «…сосунков учи у меня…», но ведь она всегда была грубиянкой, не так ли?

Он хмуро поглядел на поднос, поднял его и встал.

Вышел в коридор, уравновесил поднос на одной руке, а второй открыл дверь в комнату Муриллио.

— Это тебе, — сказал он. — Вымоченные в меду фиги, твои любимые.

Муриллио хмыкнул с постели: — Ясно, откуда у меня куски вяленого мяса. Ты такое ешь, да?

— Ты вовсе не такой любезник, как тебе кажется, — заметил Раллик, опуская поднос. — Бедная Ирильта.

— Ничего не бедная — за этой бабой толпится больше лет, чем за всеми нами. Она умирает, но не зовет целителя — думаю, потому, что готова уйти. — Он покачал головой и протянул руку за глазированной фигой. — Если узнает, что ты ее жалеешь, Раллик — может убить тебя. По-настоящему.

— Вижу, ты по мне скучал.

Пауза, бегающий взгляд… затем Муриллио впился в фигу.

Раллик подошел и сел в одно из двух загромождавших комнатенку кресел. — Говорил с Резаком?