Охотники за Костями (ЛП) - Эриксон Стивен - Страница 53

Это звучало как аргумент давнего спора. Кенеб со вздохом пошел к коню. — Что-то еще передать Адъюнкту? От вас обоих? Нет? Ладно. — Он вспрыгнул в седло, натянул уздечку.

Пес Крюк смотрел на него мертвыми, песочного цвета глазами. Мошка нашла косточку и улеглась, растянув ноги и грызя кость со свойственной собакам бездумной сосредоточенностью.

На полпути Кенеб сообразил, откуда она могла выкопать ту косточку. "Да, один хороший пинок — и пусть идет к Худу…"

Капрал Мертвяк, Горлорез и Наоборот уселись за игру в "плошки". Когда Бутыл подошел, в стаканчике уже загремели черные камешки.

— Где ваш сержант?

Мертвяк поднял голову. И снова опустил: — Смешивает краски.

— Краски? Какие краски?

— Как принято у дальхонезцев, — сказал Наоборот. — Для маски смерти.

— Перед осадой?

Горлорез зашипел — Бутыл подумал, что это у него смех такой — и спросил: — Слышали? Перед осадой. Очень, очень умно.

— Маска смерти, идиот, — бросил Наоборот. — Ее наносят, когда готовятся к смерти.

— Отличное намерение для сержанта. — Бутыл озирался. Двое других солдат Восьмого взвода, Гвалт и Лоб, враждовали на предмет того, что кинуть в кипящий котел. Оба сжимали в руке по пучку трав; едва один подносил кулак к котлу, другой бил по ней рукой и пытался кинуть в варево свой пучок. Снова и снова. Вода кипела. Оба молчали. — Ясно. Но где Бальзам нашел краску?

— У дороги маленькое кладбище, — сказал Мертвяк. — Думаю, может там.

— Если я его не найду, передайте. Капитан желает сбора всех сержантов, на закате.

— Где?

— Овечий загон у фермы на юге, той, что с резной крышей.

Котел выкипел полностью. Гвалт и Лоб сражались за кувшин с водой.

Бутыл двинулся к следующей стоянке. Нашел сержанта Моака лежащим на куче скаток. Бородатый рыжий фалариец ковыряет рыбьей костью в длинных зубах. Его солдат нигде не видно.

— Сержант. Капитан Фаредан Сорт созывает встречу…

— Слышал, не глухой.

— Где твой взвод?

— Раскорячился.

— Сразу весь?

— Вчера я готовил. Всего-то желудки прослабило. — Сержант рыгнул. Бутыл уловил вонь, напомнившую ему о гнилой рыбе.

— Возьми меня Худ! Где ты сумел рыбки наловить? Среди дороги?

— Я не ловил. Нес с собой. Было трудновато, да, но настоящий служака со всем совладает. Вот осталось малость. Не хочешь?

— Нет!

— Целая армия трусливых сосунков! Не удивляюсь, что Адъюнкт не спит ночами.

Бутыл шагнул прочь.

— Эй, — крикнул Моак. — Передай Скрипу, что ставка в силе.

— Что за ставка?

— Между ним и мной. Все, что тебе надо знать.

— Отлично.

Сержант Мозель и его взвод разместились у сломанного фургона рядом с канавой. Они срывали доски; Острячка и Поденка вытягивали из дерева гвозди, клепки и прочие полезные мелочи, Таффо и Уру Хела под бдительным оком сержанта сражались с осью.

Мозель поднял глаза: — Ты Бутыл, что ли? Четвертый взвод Скрипа? Если ищешь Непотребоса Вздорра, то зря. Только что мимо прошел. Гигант, примесь феннской крови.

— Нет, не его. А ты видел Вздорра?

— Ну, не сам я, но Острячка…

Дородная женщина расслышала свое имя. — Да. Я слышала, что он уже тут. Эй, Поденка, кто нам сказал, что он уже тут?

— Кто?

— Непотребос Вздорр, толстая ты корова. О ком еще тут можно говорить?

— Не знаю, кто это сказал. Я краем уха слушала. Думаю, Улыба. Вроде бы Улыба. Ну, я уж покаталась бы с таким парнем…

— Улыба — не парень.

— Да я о Вздорре…

— Ты хочешь спать с Вздорром?

Мозель подскочил к Бутылу: — Ты насмехаешься над моими солдатами, а?

— Совсем нет, сержант. Просто пришел сказать, что встреча…

— О да. Слышали.

— От кого?

— Не помню, — пожал плечами тощий сержант. — А это так важно?

— Все сильнее убеждаюсь, что напрасно теряю время.

— Не хочешь времени терять? Ну, ты не уникален.

— А ось вроде не сломана.

— А кто сказал, что сломана?

— Тогда почему вы разобрали фургон?

— Мы так долго глотали пыль из-под колес, что захотели отмщения.

— Но где извозчик? Где грузчики?

Острячка зловеще ухмыльнулась.

Мозель дернул плечом, показал вниз, в канаву. В желтой траве неподвижно лежали четверо связанных, с заткнутыми ртами мужчин.

Взводы сержантов Собелоне и Тагга сгрудились, пялясь на борцовский поединок. Бутыл увидел, что бьются Лизунец и Курнос. В дорожную пыль летели монеты, а грузные пехотинцы кряхтели и дергались, сплетясь ногами и руками. Он видел круглое, потное, покрытое пылью лицо Лизунца; солдат медленно моргал и двигал челюстями, как будто что — то жевал. Глаза его, как обычно, выражали непостижимую невозмутимость.

Бутыл толкнул Толя, стоявшего справа: — Для чего они дерутся?

Толь скривил тонкие, бледные губы. — Все очень просто. Два взвода, марширующие колонной, сначала один впереди, затем, соответственно, другой, делом доказывая, что пресловутое "боевое братство" есть всего лишь продукт плохой поэзии и вульгарных песен, коими барды тешат презренную толпу. Короче, вранье. Перед тобой кульминация, выявление их низменных, животных инстинктов…

— Лизунец откусил Курносу ухо! — сказал капрал Рим, подошедший слева.

— Ох. Его он и жует?

— Угу. Неплохое занятие…

— А Тагг и Собелоне знают об этой схватке?

— Угу.

— Значит, у Курноса теперь одно ухо и ни одного носа?

— Угу. Придется лицо прикрывать.

— А это не он женился на той неделе?

— Угу. Вон, на Хенно. Она ставит против него. Ну, она в нем не лицо любит — если ты понимаешь, о чем я.

Бутыл заметил краем глаза низкий холм, на котором стояли несколько кривых, согнутых деревьев гилдинга. — Это старое кладбище?

— Ну, выглядит похоже.

Бутыл молча протолкался сквозь толпу зрителей и вскоре был на земле мертвых. Сержант Бальзам нашелся в тесной яме, вырытой расхитителями гробниц; он двигался кругами, приплясывая, и монотонно бормотал себе под нос.

— Сержант, капитан прик…

— Заткнись. Я занят.

— На закате, в овечьем загоне…

— Прерви заупокойную молитву дальхонезца, и тысячи тысяч поколений твоего рода проведут жизнь под игом проклятия. Волосатые ведьмы украдут твоих детей и детей твоих детей, изрубят в куски, сварят с овощами и клубнями, добавив нити тончайшего шафрана…

— Я закончил. Всех известил. До свидания.

— …дальхонезские шаманы с поясами из змей возлягут с твоей женщиной, и она родит ядовитых покрытых черными кудрями червяков…

— Замолчи, сержант, или я сделаю твою куклу…

Бальзам выскочил из ямы с вытаращенными глазами. — Злодей! Поди прочь! Я тебе ничего не сделал! — Повернулся и помчался в степь достойными газели прыжками.

Бутыл повернулся и начал долгий путь в лагерь.

Он нашел Смычка собирающим арбалет. Каракатица с интересом смотрел на это. Рядом с ним стоял ящик морантских припасов. Округлые снаряды виднелись из — под сдвинутой крышки — словно черепашьи яйца лежат в песке. Остальные солдаты взвода отошли подальше и подозрительно следили за сапером.

Сержант поднял голову: — Бутыл, ты всех нашел?

— Да.

— Отлично. Как поживают в других взводах?

— Славно поживают, — ответил Бутыл. Он смотрел на тех, что сидели вдели от костра. — В чем дело? Если коробка рванет, упадут даже стены И'Гатана, а вы и половина армии полетите кровавыми ошметками.

Сослуживцы состроили овечьи морды. Корик вроде бы небрежно встал, хмыкнув: — Да я тут давно сидел. Потом Тарр и Улыба подошли, чтобы охладиться в моей тени.

— Мужик врет, — сказала Улыба. — А ты, Бутыл, почему вдруг добровольно вызвался бегать по поручениям капитана?

— Потому что не глуп.

— Да ну? — буркнул Тарр. — Но ты же вернулся?

— Я думал, они уже закончили. — Он отогнал зудевшую у лба муху, сел поближе к костру. — Сержант, вы представляете, что скажет капитан?