Герои умирают - Стовер Мэтью Вудринг - Страница 80

– Он спас меня, и не раз. Было достаточно таких моментов, когда он мог бросить меня, и никто не посмел бы обвинить его за это. Даже я.

Подобное благородство ничего ему не стоит, и он швыряет его, как объедки с барского стола.

Пэллес с обожанием заглядывает ему в глаза, а потом неожиданно смотрит на меня, словно только что вспомнив о моем присутствии. Она вспыхивает и осторожно освобождается из его объятий. Это опасение задеть меня ранит не меньше, чем созерцание ее рук, обнимающих другого.

– Кейн… извини, но я… Ну, понимаешь… Я думала…

– Знаю. Знаю, что думала. Забудь. Твои подозрения могли оказаться правдой.

– Тогда… – она мнется, – тогда у тебя действительно есть новости из дома?

– Да, – просто говорю я. – Тебя нет на связи. Ладно, я и сам понимаю, что веду себя по-детски, но я устал ходить вокруг да около. Пусть теперь она придумывает для своих подопечных какие-нибудь сказочки о том, что значит «нет на связи».

Ударь я ее – она не испугалась бы сильнее. Ее лицо бледнеет, краснеет и снова бледнеет.

– С-сколько? – выдавливает она.

– Дня четыре.

Она медленно обдумывает информацию. Потом смотрит сквозь меня, словно заметив что-то интересное на полу, переводит взгляд на Ламорака, вновь на меня.

– Ты прав. Нам надо поговорить. Втроем.

Мы тащим вдвоем Ламорака вверх по лестнице, а Таланн грустно смотрит нам вслед. Лицо короля багровеет, и он начинает шарить глазами вокруг, пока его не успокаивает тихое слово Пэллес. Мы проходим мимо кантийцев, весело подтрунивающих над обманутым Томми, и уходим дальше в развалины склада.

Здоровым плечом я подпираю Ламорака под мышку; Пэллес несет фонарь и поддерживает его с другой стороны. Стараюсь не думать о постигшем меня горьком разочаровании. Похоже, мы никогда не сможем поговорить наедине… Мы находим укрытие, куда не попадает барабанящий по крыше дождь, и Пэллес ставит фонарь на прогнивший насквозь пол, от которого исходит чад мокрого угля. Мы стараемся бережно усадить Ламорака на упавшее бревно, и он нечаянно хватается за мою раненую руку. Я дергаюсь и крякаю. Пэллес смотрит на меня с расстояния фута – достаточно близко, чтобы почувствовать мою боль.

– Ты ранен.

– Арбалет, – пожимаю я плечами. Я знаю, она ненавидит эту слишком мужественную привычку игнорировать боль, но от этой привычки мне не избавиться. – Стрела прошла навылет, кость не задета. Ничего серьезного.

За кратким мигом молчания накатывает внезапная волна стыда. По ее глазам я угадываю, что она не знает, стоит ли выказывать участие. Она не хочет выглядеть равнодушной, но у нее также нет желания обнадеживать меня. Она не находит слов, и это причиняет ей не меньшую боль, чем мне. Я сжаливаюсь.

– Что случилось с королем? С каких пор он ходит у тебя в охранниках?

– Я… ну… – Она передергивает плечами и отводит взгляд. – Я не была уверена в нем. На карту было поставлено слишком многое…

– Так ты что, наложила заклятие? – с недоверием спрашиваю я.

– У меня не было выбора, – почти шепотом отвечает она.

– Ладно тебе, «не было», – вворачиваю я. – Это у короля его не было. – Крохотная искорка злости у меня в груди тотчас вспыхивает при воспоминании о ее бесконечных нотациях. – А ты говорила, что это у меня нет никаких принципов.

– Да уж, ты прав как всегда, Кейн, – говорит она уже без всякого смущения. – Мне следовало поступить по-твоему – убить его.

– Пэллес…

– Знаешь, в чем разница? Хочешь знать? – Она переходит на крик. – Заклинание рассеивается – через несколько дней он успеет забыть о нем. А сколько времени нужно, чтобы прошла смерть? Я выяснила, он связан с самим Тоа-Сителлом. Что бы ты сделал?

Так король повязан с Котами? Права была Кайрендал…

– Да? – холодно произношу я.

Однако она знает меня слишком хорошо; ее запал как ветром сдувает, она устало говорит:

– Не делай этого, Кейн. Он мне нужен, ясно? Теперь со своего места я вижу, что под ее покрасневшими глазами лежат тени. Щеки запали, зато глаза кажутся еще больше и ярче. Она так истощена, что едва видит, и желание спорить у меня мгновенно улетучивается.

– Когда ты спала последний раз? Она сердито встряхивает головой.

– Я урывала по нескольку часов. Завтра утром буду готова вывозить токали. После этого у меня будет уйма времени на сон. – Она слегка успокаивается. – Тебе сон тоже не помешал бы.

Я смотрю на Ламорака: он недоверчиво хмурится – точь-в-точь как я. Мы начинаем говорить одновременно, не веря, что она действительно имеет в виду то, что сказала. Вывозить токали? Завтра? Да она что, с ума сошла?

– Перестаньте. – Пэллес снимает свой плащ, сворачивает его и садится, как на подушку. – Вы сказали, что меня не было на связи четыре дня, так?

– Так… – неохотно подтверждаю я; не хочется давать ей ни малейшей зацепки.

– Значит, даже с очень большой погрешностью у меня остается минимум двадцать четыре часа. Этого мне хватит, чтобы вывести их из города и отправить вниз по побережью.

– У тебя чересчур мало времени, – с сомнением говорит Ламорак.

– Слишком мало, – поддерживаю его я. – Даже сейчас. Вдруг что-нибудь не заладится? Вдруг тебя поймают? Что, если ты принадлежишь к той одной миллионной процента, которая, согласно статистике, может протянуть здесь меньше минимума. Ты что, не помнишь… – этих слов я не могу произнести, – что… это… сделает с тобой? Что будет, когда все вокруг начнет расплываться? Сколько времени ты сможешь оставаться в сознании?

Я развожу руками, стараясь подобрать слова, способные выразить тот ужас, который пронзает меня.

– Сколько у тебя будет времени на то, чтобы закричать?

– Здесь тридцать шесть человек, – терпеливо говорит она, в ее голосе слышна спокойная уверенность: «Я уже все решила, так что не трать время». – Это все невинные люди, они погибнут без моей помощи.

– Прекрасно. Спасай их. Но спасай их, будучи на связи. Черт, да тебе за это деньги платят!

– Думаешь, я делаю это ради денег? На мгновение в ее глазах вспыхивает новый гнев, она уже готова к новой перепалке – однако остается спокойной.

– Кейн, ты должен знать меня лучше. – Она с досадой разводит руками. – Не знаю, смогу ли я сделать это – вернуться сюда, оставаясь на связи. Виновато заклинание, да? Ну, Вечное Забвение?

– Там думают именно так.

– Я могу прервать его для одного человека за один раз, Для этого я прикасаюсь к нему и говорю, что он знает меня. Так я только что поступила с Таланн. Но до кого мне дотронуться, чтобы вернуться на связь?

«До меня! – кричит в моем мозгу первобытный человек. – Коснись меня!» Но это всего лишь мечты.

– Сними чары, – говорю я. – Нарушь проклятое заклинание, и чем скорее, тем лучше. Никто не знает, сколько времени у тебя осталось.

Она качает головой.

– Не могу. Сейчас меня спасает только Вечное Забвение. Оно скрывает то, что я тяну Силу, позволяет мне свободно проходить в Плаще мимо лучших магов планеты. К тому же Берн знает меня и уверен, что я Саймон Клоунс. Если я нарушу заклятие, он и Ма'элКот тут же сообразят, кого ищут. Как ты думаешь, сколько я смогу скрываться от Ма'элКота, если он будет знать, кто я такая?

– Дольше, чем проживешь, если не снимешь с себя чары!

– Но на карте больше, чем моя жизнь, – спокойно замечает она.

– А что, если они сумеют противостоять заклинанию? Ма'элКот ведь не просто умен, он гениален. Думаешь, он никогда не найдет действенной защиты? А потом ты будешь ожидать, что тебя защитит Вечное Забвение…

– Это меня не волнует. – Она встряхивает головой. – Человек, написавший заклинание, изобрел едва ли не самую действенную защиту против него. Сейчас он здесь, в подвале. Вряд ли он собирается продавать свое изобретение Ма'элКоту.

– Защиту? – переспрашивает Ламорак. У него на лице застывает любопытство. – Какую такую защиту?

– Серебряную сеть, в таких вся его семья скрылась от ищеек, – отвечает Пэллес. – Помнишь, сразу перед…