Девять месяцев до убийства - Куин (Квин) Эллери - Страница 26

Содержание записки, написанной большими буквами шариковой ручкой, проясняло дело не более, чем заключение криминалистической лаборатории.

ОДИН ДРУГ МОЛОДОСТИ НИНО СТАЛ СУДЬЕЙ В ВЕРХОВНОМ СУДЕ.

И — все. Подпись отсутствовала.

Даже высшие полицейские чины решили положиться в отношении этой новой улики на суждение Ричарда Квина. Тот, в свою очередь, изложил им мнение сына — мол, послания намекают на некую девятку, хотя более точно ничего сказать нельзя. Итак, один из друзей молодости Нино якобы сделал карьеру и стал членом Верховного суда США. Остается только порадоваться за него, если это действительно так, отметил заместитель шефа полиции по правовым вопросам.

— Но я спрашиваю вас — что с того? Что из этого следует?

Характерно, что никому даже в голову не пришло, что речь может идти о Верховном суде штата Нью-Йорк. Всем сразу пришел на ум Верховный суд США с его девятью членами.

В самом послании было ровно девять слов.

— Знаете, что я скажу? — заявил шеф полиции. — Гори оно все ясным огнем!

Тем не менее принятый в полиции порядок требовал провести розыск друга молодости Нино и выяснение деталей его карьеры.

Третье послание напоминало первое: в конверте снова была совершенно новая игральная карта с красной рубашкой.

На этот раз она была целой.

Девятка червей.

— Я скоро свихнусь! — проворчал инспектор. — Что означает девятка червей у гадалки?

— Обыкновенно она означает разочарование, — ответил Эллери.

— Разочарование? Что это значит? Разочарование для кого?

— Наверное, он всего лишь хочет сказать, что разочарование ждет нас с тобой, — сказал Эллери и так сильно потянул себя за нос, что из глаз у него брызнули слезы.

Следующее анонимное послание отличалось прямотой содержания и поддавалось пониманию гораздо легче.

РАНЬШЕ НИНО БЫЛ ПОЛУПРОФЕССИОНАЛЬНЫМ БЕЙСБОЛИСТОМ В БИНГХЭМПТОНЕ, ШТАТ НЬЮ-ЙОРК.

— Что, Импортуна когда-нибудь играл в бейсбол в полупрофессиональной команде? — удивленно спросил инспектор.

— Ты спрашиваешь об этом меня? — воскликнул Эллери. — Я не знаю!

В последнее время он отвечал очень громко, как будто постепенно становился глухим. Или мир становился все более глух к нему.

— Успокойся, мой мальчик. Это я просто размышляю вслух. В команде по бейсболу на поле выходят…

— Да, девять игроков, ты прав. Я уже обратил на это внимание. Спасибо.

— …снова девять слов. Это я тоже заметил. Не пойму только, что все это значит. Куда он клонит?

Меморандум, направленный инспектору Р. Квину от заместителя шефа полиции Лью В. Малавана: «Справьтесь о занятиях бейсболом Нино Импортуно или Туллио Импортунато».

— Черт меня подери совсем! — возопил инспектор. — Здесь ведь тоже девять слов!

Далее события развивались по прежней схеме. В еле-дующем конверте опять была карта, видимо, из той же колоды.

Только на этот раз девятка пик.

— Пустые хлопоты, — сказал Эллери.

— Сам понимаю, что пустые! — раздраженно буркнул инспектор. — Ты мне лучше скажи, что значит пиковая девятка.

— То и значит. Пустые хлопоты.

— И больше ничего?

— Ну, видимо, хлопоты, связанные с кем-то.

— Ас кем?

— Представления не имею. Впрочем, знаю, с кем. Скорее всего, пустые хлопоты с Вирджинией Импортуна. В конце концов, ведь это она, по-вашему, столь мерзким способом отделалась от своего супруга.

— Но ведь все эти послания совершенно бестолковы!

— Знаю. Но я и не думаю, что убийца шлет все это, чтобы указать нам какой-то путь. Разве что в психушку.

— Вот именно. Шлет просто для потехи.

— С этим я не соглашусь.

— Но ведь ты только что сам сказал!

— Мало ли что говорят люди! Все эти послания преследуют гораздо более разумную цель — точнее, более практичную: поводить за нос всю нью-йоркскую полицию и подкинуть ей работенки. Трудность в том, что… О, черт, папа, лучше уж я пойду засяду за свой роман и забуду обо всем.

— Ты что, все еще не закончил его? — холодно осведомился инспектор.

Эллери выскользнул из его кабинета.

НА РАНЧО НИНО В ПАЛМ-СПРИНГС ЕСТЬ ПЛОЩАДКА ДЛЯ ГОЛЬФА.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Тот же конверт, та же бумага, те же печатные буквы, написанные той же шариковой авторучкой.

Зацепиться не за что.

— Напоминает рекламное объявление маклера по продаже земельных участков, — проворчал Эллери. — Ты, конечно, понимаешь, на что он намекает?

— Ребенку ясно, на что, — угрюмо ответил инспектор. — На частных площадках для гольфа обычно бывает девять лунок.

— Даже если у Нино на площадке их восемнадцать…

— Знаю, Эллери. 1 плюс 8 будет 9.

— И в письме опять девять слов, черт бы его подрал, — ругнулся Эллери без стеснения. — Я хотел бы… я бы хотел знать, зачем он делает все это?

Если это письмо напоминало рекламу маклера, то следующее было совсем из другой оперы.

ИМПОРТУНА БИЛ СВОЮ МИЛУЮ ГОЛУБКУ КОШКОЙ С ДЕВЯТЬЮ ХВОСТАМИ.

— Да, — проговорил Эллери, — мне интересно только одно: неужели на покойном теперь так и будет ярлык извращенца-садиста?

— Будь уверен, пресса, узнай она об этой клубничке, так и начала бы смаковать ее, — покачал головой инспектор. — Думаешь, это правда?

— Откуда мне знать? Постельные тайны Импортуны мне неведомы. Впрочем, почему бы и нет? Человеку, который привык рисковать, располагая пятьюстами миллионами долларов, обычные супружеские радости могут показаться пресными.

— Кто это додумался назвать эту плетку из сексшопа девятихвостой кошкой?

— Ничего тут непонятного нет. Следы от девяти ее концов на коже очень похожи на царапины от кошачьей лапы. Разумеется, я знаю об этом только понаслышке.

— Ну и черт с ним.

Инспектор направился докладывать начальству о дальнейшем развитии событий.

— Постой! — крикнул ему вслед Эллери. — Есть еще такая поговорка: «У кошки — девять жизней»! Не забудь упомянуть о ней!

Прошла почти неделя, но писем больше не было.

— Все, конец, — сказал воспрянувший духом инспектор. — Ему надоело водить меня за нос.

— Нет, отец, — возразил Эллери. — Он просто решил помучить тебя ожиданием. Ты сам не замечаешь, что уже сидишь у него на крючке.

— Но откуда ты знаешь, что еще что-то придет?

На следующее утро среди прочей почты на столе инспектора лежал конверт с письмом:

НИНО ХОТЕЛ КУПИТЬ МУЗ ДЛЯ ВИЛЛЫ В ЛУГАНО (ИТАЛИЯ).

— Очко в твою пользу, — пробормотал инспектор. — Музы? Может, это какой-то намек на мафиози?

— Нет, папа, — устало ответил Эллери. — Музы — это не мафиози. Музы — это девять муз. Девять дочерей Мнемозины и Зевса: Каллиопа, Клио, Эрато — и так далее. Это из греческой мифологии.

Инспектор дрожащей рукой прикрыл глаза.

— И, разумеется, снова девять слов. У Импортуиы на самом деле есть вилла в Италии? — спросил Эллери.

— Что? А… Полагаю, есть. Даже уверен. Но какая нам разница? Это просто кошмарный сон какой-то! Неужели он никогда не кончится?

Вопрос был, в сущности, чисто риторическим. Тем не менее Эллери ответил.

— Нет, — сказал он. — Будет еще только одно. Последнее.

И два дня спустя на стол инспектора снова лег конверт. Он вскрыл его, и оттуда выпала еще одна новая карта с красной рубашкой.

Крестовая девятка.

— Но ведь он уже присылал мне крестовую девятку! — запротестовал инспектор Квин, будто неведомый его корреспондент нарушил какие-то правила. — В первом послании!

— Он присылал тебе половинку крестовой девятки, — поправил Эллери. — А это нечто совершенно иное. Кроме прочего, это доказывает, что ему пришлось купить еще одну колоду с красной рубашкой, чтобы послать тебе целую девятку крестей — ведь одну он уже разорвал.

— Это что-то меняет? — опасливо спросил отец.

— Абсолютно ничего, — ответил Эллери. — Так-, про-сто к слову пришлось. Прекрасно, господа. Вы, разумеется, понимаете, что это должно означать?

— Что? — вырвалось разом у нескольких присутствующих полицейских чинов.

— Помнишь, папа, я тебе уже объяснял значение целой крестовой девятки?