Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Девять месяцев до убийства - Куин (Квин) Эллери - Страница 25


25
Изменить размер шрифта:

Может, убийца таким образом решил показать свою собственную страсть к гротеску. Так сказать, проявил болезненную фантазию? Решил, что если Импортуна жил верой в девятки, так и умереть должен в окружении их?

— Не думаю, — усмехнулся инспектор. — В таком случае убийца оказался бы таким же сумасшедшим, как Импортуна. А два сумасшедших в одном и том же деле— это уже слишком. Тут я с тобой никогда не соглашусь, Эллери.

— Признаю твою правоту.

— Ты? Признаешь? Мою правоту? Что это с тобой? — изумленно спросил отец.

— Разумеется, признаю. У человека, который спланировал такое головоломное убийство Джулио, осуществил его, а затем, когда повесился Марко, убил Нино — у этого человека никак нельзя отнять разума. Он бесспорно умен — может, ум и извращенный, но при всем при том необыкновенно острый. Обставляя убийство Нино, он специально засыпал нас девятками. Я прямо вижу, как он усмехается, предвкушая наши будущие затруднения. И тем не менее у меня странное чувство, будто…

— Он сумасшедший!

— Ты только что сказал, что он не может быть сумасшедшим.

— Значит; я изменяю свое мнение, — воскликнул Старик. — Дельце вроде этого может свести с ума целбе управление полиции.

Он и не подозревал, что настоящее сумасшествие еще только начинается.

Первое из анонимных посланий (можно было бы, конечно, называть их и анонимными письмами, но некоторые не содержали ни строчки текста) принес посыльный во вторник утром, 19 сентября.

Оно было отправлено накануне из района, который обслуживается почтамтом Большого Центрального вокзала. Почтовый штемпель от 18 числа. Конверт — обычный, средней величины, который можно купить на любой американской почте от штата Мэн до Гаваев. Адресован инспектору Ричарду Квину, управление полиции Нью-Йррка, Центр-стрит, Нью-Йорк, Н.И.10013. Адрес надписан от руки, шариковой ручкой — одной из миллиардов, ежедневно используемых во всех цивилизованных странах и, по словам знатоков, даже в некоторых нецивилизованных. К тому же буквы были печатные, так что почерковедческая экспертиза исключалась.

Первая реплика инспектора Квина, увидевшего конверт и его содержимое, была такой: «Ну почему это на мою долю!» Таким образом, она слегка отличалась от страстной молитвы Иова, добавившего к этим словам — «О, Господи!». В расследовании дела участвовали мощные полицейские силы, и среди них были чины поважнее инспектора Ричарда Квина. «Ну почему это на мою долю?» Никто не мог ответить на данный вопрос, пока Эллери не разгадал эту и другие загадки.

На почтамте Большого Центрального вокзала не удалось выяснить ничего интересного. Хотя позднее, когда Эллери обратил внимание, что индекс этого почтамта 10017 и предположил, что, видимо, последующие анонимные послания будут отправляться с почт, суммы цифр в индексах которых кратны девяти, появилась слабая надежда, что наблюдательные посты в таких почтовых отделениях смогут что-нибудь заметить. И действительно, последующие анонимки пришли с почтамта Триёоро 10035, с почтамта вокзала на Черч-стрит 10008 и с почтамта на-Мониигсайд-стрит 10026. Однако отправителя анонимок установить не удалось.

Никаких отпечатков пальцев или чего-то примечательного на конверте не было.

Когда занятые расследованием чины сошлись во мие, — нии, что анонимное послание отправлено убийцей, сверху пришло распоряжение держать в тайне содержание послания, версию, что оно отправлено убийцей и даже сам факт его получения. Руководство полиции объявило, что любое нарушение этого приказа, следствием которого стала бы утечка информации в прессу, на радио и телевидение, повлечет суровое наказание. Когда пришли очередные анонимные послания, недвусмысленный этот приказ был повторен в еще более категоричной форме.

Что же извлек инспектор Квин утром 19 сентября из обычного конверта со штемпелем почты Большого Центрального вокзала? Часть жесткой, совершенно непользо-ваиной игральной карты с красной рубашкой. Самое примечательное в ней было то, что она была разорвана строго посередине.

Это была половинка крестовой девятки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Стоило инспектору увидеть на уголке карты цифру девять, как в его мозгу молнией блеснул образ перазор-вапной крестовой девятки. Он так осторожно взял половинку карты, будто она была пропитана ядом контактного действия, убивающим мгновенно.

— Прислано убийцей Импортуиы! — веско сказал он Эллери, который примчался в кабинет отца по его звонку. — Доказательство — то, что это именно девятка.

— И не только это!

— Что же еще? — обиженно надул губы инспектор, явно ожидавший похвалы за хорошо усвоенный урок.

— Когда было отправлено это послание?

— По почтовому штемпелю — 18 сентября.

— Сентябрь — девятый месяц. И сумма цифр числа восемнадцать — тоже девять. Кроме того, не забывай, что Импортуна был убит девятого сентября — то есть за девять дней до того дня, когда это было отправлено.

Инспектор хлопнул себя по лбу.

— Да… Тут все время надо быть начеку! Ну да ладно. Итак, половина разорванной крестовой девятки. Девятка уже говорит сама за себя. Я согласен со всеми твоими замечаниями. Я вообще согласен со всем! Несомненно, это связано с делом Импортуны. Ну и что с того, мальчик мой? Что это нам дает?

В серых глазах младшего Квина запрыгали бесенята.

— Ты никогда еще не пытался узнать свое будущее у гадалок на Кони Айленд?

— На Кони-Айленд? — проговорил Старик, чуя какой-то подвох. — Будущее?.. Нет.

— Да-да, узнать свое будущее! Разве тебе не известно, что каждая из пятидесяти двух карт колоды имеет у гадалки свой смысл, который не повторяется? Бубновая пятерка, к примеру, означает срочную весть. Валет червей — священника. Пиковый туз…

— Спасибо, просветил. Достаточно, — раздраженно перебил инспектор. — И что же означает крестовая девятка?

— Последнее предостережение.

— Последнее предостережение? — лицо инспектора Квина изумленно вытянулось.

— Нет, не последнее предостережение, папа, извини.

— Что ты путаешь меня! То последнее предостережение, то не последнее! Эллери, я сегодня не расположен к шуткам!

— А я и не шучу. Это целая крестовая девятка означает последнее предостережение. Но данная карта разорвана пополам. Если же есть только половинка карты, правило гласит, что смысл меняется на прямо противоположный.

— На прямо противоположный? — инспектор был окончательно сбит с толку. — То есть ты хочешь сказать— первое предостережение?

— Это же очевидно!

— А от чего нас хотят предостеречь?

— Не могу сказать.

— Почему не можешь?

— Потому что не знаю.

— Не знаешь? Ну, Эллери, так дело не пойдет! Ты целый час расхаживаешь тут по моему кабинету, читаешь лекции по гаданию, а в итоге — нуль! Я слушаю тебя, разинув рот, как балбес, а потом ты говоришь, что ничего не знаешь. А мне ведь писать докладную начальству!

— Папа, я очень хочу тебе помочь. Но я и в самом деле не знаю, от чего он тебя предостерегает. Впрочем, какая разница — первое это предупреждение или последнее.

С криком «Господи, дай мне силы!» инспектор выбежал из кабинета, держа в руках таинственное послание. Поздно ночью, ворочаясь в постели, он был одолеваем воспоминаниями о событиях минувшего дня. Половина карты… Первое предупреждение… Что это значит, Квин?.. Не знаю, сэр… А этот ваш шалопай — я хочу сказать, ваш сын — у него еще нет никакого мнения на этот счет? А, Квин? Что за проклятое дело!.. Нет, сэр, Эллери не знает, как объяснить… Господи! Сколько еще кошмарных снов с физиономией разъяренного шефа мне предстоит?

Второе послание пришло в таком же конверте и тоже было адресовано инспектору Квину. На этот раз, однако, там была не половина карты и даже не целая карта. Там был маленький листочек дешевой белой бумаги, на краю которого под микроскопом можно было разглядеть остатки клея и красной ткани. Водяных знаков на листке не было.

Заключение криминалистов из лаборатории гласило:

«Данный лист бумаги вырван из обыкновенного блокнота, который продается в любом магазине за десять центов. Невозможно указать, где блокнот произведен и куплен, а если бы даже и было можно…» Словом, можно не продолжать.