Дерзкая любовница - Барбьери Элейн - Страница 16

– Да, – отвечала она, целуя брата в бледную, подозрительно горячую щеку, – да, Карлос, ты был прав. И это случается с тобой все чаще, недаром падре Мануэль сказал, что твой ум растет, опережая тело.

– Ох, Анжелика, это мое тело отстает от ума! Мальчик со смехом отодвинулся от сестры, взял ее за руку и только теперь обратил внимание на стоящего рядом незнакомца. Но тут зазвучали еще чьи-то шаги, и на крыльце появилась Маргарита Родриго: ее лицо носило следы бессонной, полной тревог и страха ночи.

– Прости, мама, – еле слышно промолвила Анжелика. Она не хотела пускаться в объяснения в присутствии Гарета и лишь молча смотрела на мать. Девушка стояла не– подвижно, пока Маргарита оглядела ее и наконец кивнула. Растроганная, благодарная, Анжелика с трудом сглотнула возникший в горле комок.

Не скрывая гордости, она сжала в ладонях мозолистую руку Маргариты и обернулась к застывшему как изваяние Гарету.

– Мама, этого человека зовут Гарет Доусон. Он гостит на асиенде у сеньора Аррикальда и был так добр, что помог мне добраться домой. Сеньор Доусон, это моя мама, Маргарита Родриго.

– Рад познакомиться, мэм.

– Очень приятно, сеньор Доусон. Исполняя долг вежливости, Анжелика положила руку на хрупкое плечо брата:

– Сеньор Доусон, это мой брат, Карлос.

– Рад познакомиться с тобой, Карлос.

– Добрый день, сеньор.

– А теперь, сеньор Доусон, прошу меня извинить. Еще раз благодарю за помощь.

– Не стоит благодарности, Анжелика.

Девушка поспешно развернулась и увлекла за собой в дом мать и брата. Она отлично слышала, что Гарет далеко не сразу поехал прочь – он еще долго неподвижно стоял после того, как троица скрылась в доме.

Всей своей позой выражая покорное ожидание, Анжелика ни жива ни мертва застыла на пороге библиотеки в особняке Аррикальдов. Кроме донны Терезы, здесь присутствовал и Эстебан, стоявший возле окна спиной к ним. Отлично понимая, что в эту минуту решается ее судьба, Анжелика еле слышно промолвила:

– Вы хотели что-то сказать мне, сеньора?

– Да. Войди и закрой дверь, Анжелика. Машинально выполняя приказ, она на ватных ногах подошла к хозяйке.

– Твое вчерашнее поведение на обратном пути от рудника – позор для всей семьи! Сеньор Доусон не ночевал на асиенде, и все гости отлично видели, как он посадил тебя на свою лошадь. По словам Хуаниты, он вернулся только утром. Можешь ли ты что-то сказать в свое оправдание?

Анжелика усилием воли постаралась взять себя в руки. Она не может потерять это место. Не имеет права. Кое-как переведя дух, она начала:

– Сеньора, я не сделала ничего плохого. Сеньор Доусон увидел, что мне нечем укрыться от бури, и решил помочь. К несчастью, когда разбушевался ураган, оставаться на дороге стало опасно, и сеньор Доусон решил переждать ненастье. А я… я не сделала ничего дурного, сеньора. Как только рассвело, сеньор Доусон отвез меня домой, и я поспешила явиться сюда.

– Где вы провели ночь? – донна Тереза гневно поджала губы.

– В заброшенной хижине неподалеку от дороги.

– И ты оставалась там наедине с сеньором Доусоном?!

– Да, но я… но мы не…

Брезгливо скривившись, донна Тереза не пожелала слушать окончание фразы. Ее негромкий, хорошо поставленный голос был холоден как лед:

– Анжелика, ты знаешь, что я позволила тебе переступить порог этого дома только благодаря настояниям падре Мануэля. Я надеялась, что ты сумеешь оправдать его веру в тебя и поддалась на уговоры предоставить тебе возможность обелить свое имя. Поначалу все действительно шло неплохо. Однако с появлением сеньора Доусона ты сильно изменилась…

– Но я не сделала ничего дурного, сеньора!

– Не смей перебивать, Анжелика! – Донна Тереза попыталась сдержать гнев, который считала неприличным выказывать перед челядью. – Итак, мы больше не нуждаемся в твоих услугах. Можешь возвращаться домой. А я поставлю падре Мануэля в известность о том, что стало причиной твоего увольнения.

Итак, самое худшее произошло. Перед ее мысленным взором появилось изможденное, бледное личико Карлоса. Внезапно раздался голос Эстебана:

– Матушка, я согласен, что Анжелика заслужила наказание, но не слишком ли ты сурова?

– Что я слышу, Эстебан? Неужели ты забыл, что говорили вчера гости, заметив отсутствие Гарета? Их подозрения оскорбительны как для меня, так и для твоего отца! Даже ты огорчился – судя по тому, как грубо вел себя с милой Долорес Валентин!

Эстебан покорно кивнул, скрывая раздражение:

– Матушка, ты чрезвычайно проницательна, и каждое твое слово – правда. Однако я взял на себя смелость побеседовать по душам с Гаретом сразу после возвращения. Он полностью убедил меня, что в его намерения входило лишь помочь Анжелике перенести грозу и что были соблюдены все приличия!

Донна Тереза не смогла скрыть некоторой растерянности. Эстебан меж тем чмокнул мать в щеку и продолжил:

– Да, мама, это так. Гарет дал мне слово джентльмена, что оба они стали жертвами обстоятельств и вели себя абсолютно невинно – как бы подозрительно это ни выглядело со стороны! Ты не находишь, что долг гостеприимства велит нам поверить ему? Ведь иначе сын старого друга нашего отца может счесть себя оскорбленным!

– Нет, – озабоченно покачала головой донна Тереза, – я бы не хотела, чтобы такое случилось, мой дорогой. – Хозяйка задумчиво посмотрела в сторону Анжелики.

С благостной доброжелательной улыбкой Эстебан подошел вплотную к служанке и положил руки ей на плечи. Теперь, когда мать не могла видеть его лица, оно разительно изменилось: у Анжелики кровь застыла в жилах при виде исказившей его ярости. Весьма довольный таким эффектом, Эстебан заговорил мягким сочувственным тоном.

– Анжелика, моя матушка вовсе не хотела проявить излишнюю суровость. Прежде всего она желает быть справедливой. Но ей – да и мне – было бы приятно услышать из твоих уст соответствующие извинения и обещания, если матушка смилостивится и позволит тебе продолжать работать у нас. Ведь нам необходимо быть уверенными, что больше ни у кого не возникнут какие бы то ни было подозрения на твой счет. – И он обернулся к матери: – Правда, мамочка?

– Да, конечно, продолжай, Эстебан. И он продолжил:

– Нам придется вообще запретить тебе общаться с нашими гостями. Ты будешь исполнять свои обязанности на кухне и ревностно выполнять все приказания членов нашей семьи. – Поскольку Анжелика по-прежнему молчала, он не удержался, встряхнул ее за плечи и спросил: – Что ты ответишь на это?

– Ко… конечно, сеньор.

– И я уверен, что отныне ты употребишь все силы, чтобы доказать свою преданность и благодарность. Впрочем, ты знаешь, что донну Терезу не так уж трудно умилостивить… как и меня. От тебя ожидается лишь полное удовлетворение наших нужд. И ты станешь делать что охотно, беспрекословно и даже с радостью, дабы продемонстрировать благодарность. Не так ли, Анжелика?

Пальцы Эстебана как когти впились в ее плечи. Пламя, полыхавшее в его взоре, не оставляло сомнений в истинном смысле его речей. Анжелика тяжело сглотнула, подавляя инстинктивное желание вырваться.

– Ну, ну, Анжелика, – рокотал Эстебан, – отвечай. Мы с матушкой горим желанием услыхать твой ответ, чтобы быть уверенными, что инцидент исчерпан и не повторится вновь.

Анжелика лишь молча кивнула.

– Вслух, Анжелика. Матушка желает услышать твои собственные слова… и я тоже…

Тут Эстебан вдруг выпустил ее и отступил в сторону, дабы его мать могла вдоволь налюбоваться на жалкий вид служанки. Он добился своего: донна Тереза, похоже, расчувствовалась. Ах, какая добрая… чересчур добрая сеньора! Так добра, что позволяет вертеть собой как угодно! Вот и теперь уже растаяла, стоило какой-то служанке принять плачевный вид.

Ну зато каков Эстебан! Пара синяков, которые он сейчас поставил Анжелике, – ерунда по сравнению с ожидающей ее расплатой. Она еще пожалеет, что даже словом перемолвилась с Гаретом Доусоном! Ибо несмотря на все ее упрямство, он по-прежнему сгорает от желания. Уж он попользуется ею всласть и заставит ее сторицей заплатить за каждый миг своего унижения.