Старые письма - Стил Даниэла - Страница 15

– Почему же ей так не понравилось у нас? – искренне недоумевала Анна.

– У нас слишком холодно зимой – по крайней мере так она говорит. Британские острова тоже не могут похвастаться хорошей погодой, правда, там намного теплее. Но Мери не нравится сама страна и люди. Она ненавидит даже нашу пищу. – Тут Николай улыбнулся. Ну вот, опять он о своем.

– Ей было бы проще полюбить Россию, если бы она выучила язык, – с сочувствием предположила Анна.

– Я об этом все уши ей прожужжал. Все дело в ее собственном нежелании идти на уступки. До той поры, пока Мери не выучит русский, она вроде как и живет не в России – во всяком случае, так она может себе представлять. Хотя, конечно, от этого никому не легче, и прежде всего ей самой.

А также ему, Николаю. Он жил с этим грузом вот уже пятнадцать лет, и в последние годы ему было совсем тяжело, но он не стал объяснять эти подробности Анне. Он не смел признаться в собственном одиночестве. В том, что бесконечно рад возможности просто сидеть и беседовать с внимательным, отзывчивым слушателем, обсуждать любимые стихи и романы. Если бы не сыновья, Николай давно отпустил бы Мери в Англию. Кроме детей, у них давно не было ничего общего.

– А теперь отец Мери без конца пугает ее войной. Он уверен, что рано или поздно у нас должна случиться революция. Он твердит, что такую огромную страну почти невозможно держать под контролем, а Николай Второй слишком слаб духом. Что за смешная чушь! Но Мери готова ему верить, хотя ее отец всю жизнь только и делал, что бросался от одной крайности к другой.

Анна с тревогой ловила каждое его слово. Она никогда прежде не интересовалась политикой. Ей вполне хватало занятий балетом и не было нужды вникать в судьбы мира.

– А вы тоже в это верите? – серьезно спросила она. – В то, что будет революция? – было очевидно, что девушка готова была безоговорочно положиться на суждение своего старшего друга.

– Ни в коем случае, – отрезал Николай. – Ни у кого нет ни малейшей возможности совершить революцию у нас в стране. Россия слишком могучая страна, чтобы допустить подобное. Власть царя у нас незыблема. Просто Мери ухватилась за очередной предлог сбежать отсюда. Дескать, я рискую жизнью наших детей. Она всегда очень легко попадала под влияние отца. – И Николай мягко улыбнулся, глядя на юное создание, удивленно взиравшее распахнутыми глазами на открывшийся перед ней мир.

Во всем, что не имело отношения к балету, Анна была трогательно наивной, и ему доставляло немалое удовольствие следить за первыми шагами, сделанными девушкой вне школы. Он словно делился с нею прекрасным, огромным миром, который, оказывается, и сам отчаянно любил. По сравнению с ее чистым восторгом надменная агрессивность Мери выглядела еще более нелепо и жестоко. Жизнь в России только озлобила ее и заставила окончательно замкнуться в своем маленьком мирке.

А ведь когда-то Мери показалась ему очаровательной милой девушкой, живо интересовавшейся окружающим миром и людьми. У них было множество общих интересов и почти полное взаимопонимание. В те времена Мери обожала медицину и предвкушала его блестящую карьеру. Звание императорского лейб-медика показалось ей оскорбительным и недостойным, впрочем, как и многие другие вещи. Анна относилась к нему совершенно по-иному. Но с другой стороны, Мери была старше этой девушки на целых семнадцать лет. Самому Николаю исполнилось тридцать девять, а жена отставала от него на каких-то три года. По сравнению с ними Анна все еще могла считаться ребенком. И его твердое мнение по поводу революции моментально успокоило ее.

– А как вы думаете, скоро закончится война? – все так же непосредственно спросила она, и Николай улыбнулся как можно увереннее, хотя давно уже тревожился из-за огромного количества убитых и раненых. Ведь Россия собиралась в два счета покончить со всеми врагами, однако, к немалому удивлению общества, «победный конец» все никак не наступал.

– Я очень надеюсь, что скоро, – кратко промолвил доктор.

– Мне очень страшно за отца и братьев, – призналась Анна.

– С ними все будет в порядке. И со всеми нами тоже.

Как всегда, от беседы с Николаем у нее потеплело на душе. Он еще долго оставался с Анной и обсуждал очередную книгу, прежде чем собрался уходить. Больной по-прежнему едва хватало сил на столь долгие беседы, а ему давно пора домой. Рано или поздно все равно приходилось возвращаться.

– Мы обязательно увидимся завтра, – пообещал доктор, и девушка долго вслушивалась, как его сани скрипят по снегу, удаляясь в холодную тьму.

Ее мысли вертелись вокруг того, что рассказал Николай о своей жене. Судя по его лицу, он не очень-то счастлив в браке. Такому положению не позавидуешь, ведь ситуация складывалась безвыходная. Может быть, доктор все же смог бы убедить Мери выучить русский язык? Или время от времени отпускать ее повидаться с отцом? Анна была потрясена тем, что жена не желала разделять той преданности, с которой ее супруг служил семье государя императора. Столь необъяснимые надменность и упрямство не укладывались в голове. И в то же время девушка не могла отделаться от мысли, что Николай слишком сгущает краски. Наверное, он просто устал и оттого видит все в черном цвете? Так она гадала без конца, лежа в кровати. Конечно, ужасы войны сейчас не оставляли равнодушным ни одного честного человека. Возможно, именно там Николаю следует искать причины своей тревоги – а не в поведении его строптивой жены?

И в то же время Анне и на минуту не могло прийти в голову, что доктор Преображенский испытывает к ее персоне какой-то личный интерес, помимо необходимости заботиться о ее здоровье. В конце концов, он же был женатым, семейным человеком! И даже если его что-то не устраивало в поведении жены, это, несомненно, не так уж плохо, как можно было вообразить с его слов. Для Анны, все еще взиравшей на мир через призму замкнутого мирка балетной школы, отношения между людьми казались простыми и понятными, а брак представлялся незыблемой святыней. Наверняка Николай гораздо счастливее с Мери, чем выглядит и говорит.

Впрочем, в последующие две недели он ни разу не упоминал о жене во время своих регулярных визитов. Анна уже окрепла настолько, что стала выходить к столу, и в один прекрасный солнечный январский день доктор повел ее на первую прогулку в палисадник возле дома. В бодрящем воздухе внезапно повеяло весной, и Анна много смеялась и шутила над его чересчур серьезным подходом к жизни. К этому времени он уже принес ей почти все свои книги со стихами, и Анна успела прочесть несколько его любимых романов. Алексей заглянул к Анне выпить чаю, и доктор Преображенский остался, чтобы развлекать обоих своих пациентов. Они уселись играть в карты, и Алексей сиял от удовольствия, потому что постоянно выигрывал, и сердито запротестовал, когда Анна обвинила его в жульничестве.

– Неправда! – возмущался он. – Это ты, Анна, совсем не умеешь играть! – Алексей говорил так уверенно, что девушка решила прикинуться оскорбленной.

– Это я-то не умею? Да я играю лучше всех! Просто кое-кто за этим столом передергивает карты!

Николай молча наблюдал за их приятельской перепалкой и втихомолку улыбался.

– Я никогда не передергиваю, и если ты посмеешь меня в этом обвинить, то пожалеешь! Вот стану царем и прикажу отрубить тебе голову!

– А по-моему, у нас давно уже так не делают! – И Анна обратилась к Николаю: – Верно?

– А я буду, если захочу! – заявил Алексей, явно не желая расставаться с такой перспективой. – Я еще подумаю: может, вдобавок отрублю тебе ноги, чтобы ты не танцевала, и руки, чтобы не играла в карты!

– Да ведь мне отрубят голову – после этого вряд ли потанцуешь! И вообще это слишком больно и противно! – с лукавой улыбкой сказала Анна.

– Нет уж, пусть тебе отрубят все по порядку – на всякий случай! – Похоже, Алексею пришлась по вкусу роль кровожадного тирана. Однако уже через минуту он спросил: – Можно мне съездить на твое выступление в Санкт-Петербурге? Ну, то есть когда ты вернешься в балет? Мне будет очень приятно на тебя посмотреть!