Повелители волков - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 31

Вдруг один из вожаков стада насторожился и поднял вверх увенчанную рогами голову. Его тревога каким-то невероятным способом передалась и другим сайгакам. Все они вмиг прекратили пастись и стали принюхиваться и присушиваться. У сайгаков прекрасно развито обоняние и слух, и они услышали подозрительные шорохи. Их можно было принять за игру весеннего ветра, который то затихал, прячась в неглубоких овражках и буераках, то шаловливо пританцовывал среди высокого сухостоя с шелестом и тихим свистом.

Тем не менее сайгаки не успокаивались. Скорее наоборот – их волнение возрастало, оно выливалось в трепет сильных мышц, готовых в любой момент взорваться высоким прыжком и потрясающе быстрым бегом. Неожиданно с той стороны, откуда слышались шорохи, раздался многоголосый волчий вой. Это уже было слишком для и так напуганных животных.

Стадо развернулось, выметнулось на ровное пространство, и понеслось по степи с невероятной скоростью. Впереди были какие-то подозрительные бугорки, но зрение у сайгаков очень плохое в отличие от слуха и обоняния, поэтому вожаки не придали им значения; в степи немало и балок, и небольших возвышенностей. И только когда стадо начало обтекать их, сайгаки поняли, что совершили роковую ошибку.

Бугорки вдруг выросли в размерах и оказались людьми верхом на конях, вставших на ноги. До этого лошади и всадники лежали, притаившись в высокой траве, но весной она не такая густая, как летом, поэтому спрятаться на равнине, слиться с землей, было нелегко, если не сказать – невозможно. Но у страха глаза велики и видят они не то, что нужно, поэтому напуганные волчьим воем сайгаки угодили прямо в хитро задуманную ловушку.

Стрелы полетели дождем. И почти каждая находила цель – охотники были отменными стрелками. Пока стадо мчалось мимо них, – а свернуть в сторону у сайгаков не было никакой возможности – охотники успели выпустить минимум по пять стрел. Когда стадо наконец исчезло вдали, на траве остался по меньшей мере десяток самцов; стельных маток охотники не били.

– Славная охота! – радовался Озар.

– Я убил трех! – похвастался Тримир.

– Нашел, чем удивить… – пробурчал Хрват.

– А вот и Чаян! – воскликнул Озар. – Лучшего загонщика, чем он, поискать!

К трем товарищам приближался на своей лошадке Чаян. Это он так сильно напугал сайгаков, что животные совсем потеряли голову. Позади него ленивой трусцой бежали лесные волки. Их насчитывалось не менее полутора десятка.

Охотники, не мешкая, приступили к разделке добычи; но прежде они выпили по чаше крови сайгака, которая добавляла сил и была лекарством от семи хворей. Волки уселись полукругом и стали терпеливо ждать своей доли. Себе джанийцы взяли только самые лучшие куски мяса и удалились в сторону чахлого кустарника, где росли невысокие деревца, – чтобы не мешать братьям-волкам насыщаться. Там они развели костер, и вскоре аппетитный запах печеной дичи разнесся далеко по степи.

Пока жаркое подрумянивалось на вертеле, остальное мясо, порезав на небольшие куски, охотники натерли солью и ароматными травами. Когда обед был готов, подготовленные куски нанизали на вертел и поместили томиться над угольями. Таким образом джанийцы готовили себе запас еды, чтобы не тратить много времени на охоту.

А время и впрямь поджимало. Иданфирс, его старейшины и жрецы целых полмесяца спорили, рядили-гадали, что им делать. И все это время Озар и его товарищи томились в полной неизвестности: примет ли царь скифов предложение вождя джанийцев Жавра или им придется возвращаться несолоно хлебавши? Кормили посольство довольно скудно, в основном иппакой, медом, хлебцами и кобыльим молоком, и джанийцы, привычные к мясной пище, готовы были завыть от такого угощения. А поохотиться Озара и его товарищей скифы не выпускали; наверное, боялись, что больше их не увидят – о независимом и строптивом характере джанийцев ходили легенды.

Но в один прекрасный день Иданфирс наконец позвал Озара и объявил ему свою волю: скифы дадут персам бой. Но прежде нужно собрать воинов всех племен, которые жили возле Понта Эвксинского, на берегах Тираса, Гипаниса, Данаприса[57], Танаиса и прочих, более мелких рек. Потому что скифы чересчур малочисленные, и тьму им самим не остановить.

– А тебя я попрошу вот о чем… – Царь привычным жестом огладил бороду и остро взглянул на Озара. – Нам нужно привлечь на свою сторону войско будинов и гелонов. Несомненно, джанийцам известно, что с будинами мы общаемся очень редко, и то в основном через наших купцов. Будины народ оседлый и им не по нраву наши обычаи. У вашего племени более тесные связи с ними, нежели у нас, поэтому лучше будет, если именно ты и твои люди поедут к ним в качестве наших послов. Вам будет легче договориться, тем более, что язык ваш почти такой же, как у будинов, и переводчик не понадобится.

Озару пришлось согласиться, хотя ему очень хотелось побыстрее вернуться домой. Но что поделаешь – скоро в степи и леса Скифии придет большая война. И она затронет всех и каждого…

Подкрепившись и спрятав запас запеченного на костре мяса в саквы, джанийцы продолжили путь. Сильно изголодавшиеся волки все еще продолжали трапезу, затем они где-нибудь залягут отдохнуть, чтобы переварилась пища, но Озар и его товарищи не сомневались, что звери отыщут след посольства и вскоре они их увидят.

Это была та самая стая, которая напала на табун Иданфирса, который пас Саураг. Доев царского жеребца, вожак стаи повел волков вслед за людьми. Эта стая не была приручена джанийцами, но, видать, звери обладали не только хищническими инстинктами, но и умом. Не исключено, что весть о джанийцах, повелителях волков, каким-то образом дошла и до вожака стаи, а может, он и сам в свое время проходил обучение в местах обитания племени, но как бы там ни было, а посольство получило мощное подкрепление.

По пути в Гелон[58], центр союза будинов и гелонов, джанийцы охотились и всегда удачно. Они оставляли часть добычи волкам, которые помогали им в охоте, тем самым еще больше привязывая к себе столь внушительное и весьма необычное охранение…

Караван Стратоника, купца из Пантикапея[59], уже который день шел по степи. Он направлялся в Гелон. Стратоник хотел опередить других купцов, чтобы получить преимущество при торговле с будинами и гелонами. Несмотря на тяготы нелегкого пути, его утешала мысль, что он не зря потратил полсотни драхм на известного во многих городах на берегу Понта Эвксинского гадальщика, специализировавшегося на предсказаниях погоды. Тот недвусмысленно заявил, что весна будет ранней и теплой (точные прогнозы его собратья по ремеслу обычно старались не делать, ограничиваясь туманными намеками и общими фразами, ссылаясь при этом на непостоянный и коварный нрав божеств природы). Поэтому Стратоник вывел свой караван из Пантикапея пораньше, когда еще не сошел снег. И не прогадал – предсказатель не подвел.

Весь товар купца поместился на восьми четырехколесных повозках, очень похожих на скифские. Повозки тащили волы, и их медлительность сильно раздражала Стратоника.

По обеим сторонам каравана медленным шагом плелась наемная скифская стража, воины которой большей частью дремали на ходу, чему Стратоник сильно удивлялся: как они умудряются не свалиться с лошади? Гиппотоксоты, хорошо знакомые со степью, казались Стратонику гораздо надежней греческих конных гоплитов, да и платить им нужно было в два раза меньше. С собой Стратоник в качестве товарища – чтобы легче было коротать длинный путь – захватил логографа[60] Гекатея, который был родом из Милета. Молодой логограф был уже достаточно известным путешественником, поэтому Стратоник не мог отказать ему в просьбе взять его с собой, потому что Гекатею очень хотелось увидеть Гелон, о котором в Аттике ходили самые невероятные слухи.

– … Я бы не спешил причислять гелонов к эллинам, – продолжал развивать свою мысль Гекатей. – Варварское племя гелонов из-за созвучия в его названии с некоторыми эллинским словами и личными именами, вполне могло превратиться благодаря народной молве в потомков эллинов. Несомненно, их отождествлению изрядно поспособствовала широкая популярность имени Гелон среди греков.