Порт-Артур. Том 2 - Степанов Александр Николаевич - Страница 1

Александр Степанов

Порт-Артур. Том 2

Часть третья

Глава первая

Семнадцатого июля 1904 года Четвертая и Седьмая Восточносибирские стрелковые дивизии после ряда неудачных боев на Зеленых и Волчьих горах отошли в Артур. Началась тесная блокада крепости. Японцы энергично принялись за осаду. Уже через неделю они подвезли крупные орудия и двадцать пятого числа, в воскресенье, во время крестного хода впервые обстреляли город и находившуюся на внутреннем рейде эскадру.

Стоял жаркий день. На площади у Отрядной церкви с утра стали собираться немногие оставшиеся в осажденном городе жители со своими семьями, мелкие служащие, рабочие порта, свободные от службы офицеры и солдаты.

К началу молебствия прибыл Стессель с женой. Для торжественного соборного служения из всех артурских церквей собралось около двух десятков военных и морских священников. В праздничных, золотых и серебряных, ризах они усердно молили бога о помощи и избавлении от надвигавшихся с началом осады бедствий.

Над толпой медленно поднимался колечками сизый дымок ладана. Объединенный хор певчих мягко вторил молениям. Обдав друг друга и молящихся облаками ладана, священники двинулись крестным ходом по грязным и пыльным улицам к набережной Старого города, откуда издали осенили крестным знамением стоявшие на внутреннем рейде суда. Затем по Пушкинской и другим улицам крестный ход вышел к Новому китайскому городу на луг у Цирковой площади.

Вдруг вдалеке мягко прозвучал выстрел. В воздухе нарастал резкий свист быстро приближающегося снаряда, за которым последовал оглушительный взрыв. Над толпой взвился огромный султан черного дыма. Все, как один, с воплями кинулись бежать в разные стороны, теряя по дороге шляпы, зонтики, обувь. Упавших топтали ногами.

Стессель, его жена и окружающая их свита были тоже смяты бегущими. С генерала сорвали фуражку и изрядно помяли ему бока. Генеральшу оттеснили в сторону, сбили с головы шляпу и в довершение всего опрокинули в какую-то яму.

Стессель, не видя своей жены, решил, что она опередила его, и вслед за толпой бросился под защиту ближайших строении, и пришел в себя лишь в одним из подвалов.

Все поле было сплошь покрыто одеждой, зонтиками, шляпками… Тут же тускло блестели на солнце ризы и хоругви. Среди всего этого хаоса лежало около двух десятков людей – раненых, полузатоптанных и просто испуганных. Некоторые из них пытались подняться на наги, другие же лежали недвижимо, считая, что опасность еще не прошла.

Когда первый переполох миновал, появились солдаты и начали подбирать людей и собирать разбросанные вещи.

Стессель, покинув убежище, поспешил на розыски своей жены. Вскоре два стрелка почтительно привели под руки не столько испуганную, сколько взбешенную, плачущую от стыда и злости Веру Алексеевну.

При виде ее генерал побледнел сильнее, чем при взрыве японских снарядов.

– Ты должен наградить их за проявленное геройство, – хрипя от злости, проговорила генеральша, кивнув на солдат. – Они оказались храбрее многих офицеров.

Генерал покраснел, поняв намек жены.

– Да, да. Спасибо вам, братцы, – поспешил обратиться он к солдатам. – Награждаю вас за совершенный вами подвиг Георгиевским крестом и двадцатью пятью рублями каждого.

– Рады стараться! – крикнули изумленные солдаты, не понявшие, в чем заключался их подвиг. – Покорнейше благодарим, ваше превосходительство.

Подоспевшая коляска тотчас увезла превосходительных супругов.

Между тем японцы перенесли огонь на набережную и порт. В течение всего дня то усиливалась, то ослабевала бомбардировка города и внутреннего бассейна. Хотя существенных разрушений она и не причинила, но произвела на всех ошеломляющее впечатление. Стала очевидна полная непригодность Артура как крепости, защищающей город и флот. Отныне Артур оказался под постоянной опасностью обстрела в любое время дня и ночи.

Особенно переполошились моряки; Два снаряда, угодившие в «Цесаревича», разрушили на нем рубку беспроволочного телеграфа и легко ранили при этом адмирала Витгефта. В порту был поврежден дом адмирала Григоровича и морской госпиталь.

В этот же вечер в штабе Стесселя собралось экстренное совещание морских и сухопутных начальников по вопросу о дальнейшей обороне крепости. Стессель требовал от моряков немедленного огня из всех крупных судовых орудий по наделавшей столько бед японской батарее.

– Но ее ниоткуда не видно, – возразил генерал Белый.

– Стреляйте по вспышкам выстрелов, по направлению звука; одним словом, делайте, что хотите, но чтобы завтра она была уничтожена, – требовал генерал.

– Приму все меры к этому.

– Нет, ты должен наверняка уничтожить японцев. Ведь сегодня пострадало от снарядов около двадцати человек мирного населения да растоптано толпой пятнадцать человек, из них три женщины и два ребенка. О синяках и ушибах я уже не говорю. Даже мы с женой не избежали этого.

– На эскадре и в порту убито трое, десять ранено, в том числе мой флаг-офицер и я, – добавил Витгефт, кивая на свою перевязанную руку.

– Сами в этом виноваты, ваше превосходительство. Уйди эскадра из Артура десятого июня, ничего бы этого не было. Надеюсь, вы теперь понимаете, почему я так настаивал на скорейшем уходе флота из Артура? С начала тесной осады Артур становится ловушкой для флота, – сердито проговорил Стессель.

Присутствующий здесь же Григорович только горестно вздохнул. Сегодня при взрыве снаряда погибла чудесная коллекция китайского и японского фарфора, которую он тщательно собирал в течение ряда лет.

– Не произвести ли нам сильную вылазку в район расположения зловредной батареи с целью ее уничтожения? – предложил комендант крепости Смирнов.

– Наши части еще не совсем приведены в порядок после отхода с Волчьих гор. Поэтому нам фактически нечем сейчас производить вылазки, – возразил Кондратенко.

– Послать моряков, хотя бы десантные роты, – предложил Стессель.

– Матросы у нас не обучаются ни рассыпному строю, ни штыковым атакам. Они едва ли пригодны для этой цели, – возразил Витгефт.

– Хитрость невелика, было бы желание, – буркнул Стессель.

– Кроме того, эскадра в ближайшие дни попытается прорваться во Владивосток, и матросы сейчас нужны на кораблях. Их ведь не заменишь стрелками, – подпустил шпильку адмирал.

– Использование матросов для вылазки, конечно, поставит наши суда в затруднительное положение, – поддержал Витгефта Григорович.

– Для вылазки наиболее пригодны пограничникиэти артурские пластуны, – вмешался в разговор Кондратенко. – Они привыкли незаметно подкрадываться к врагу.

– В таком случае назначим две роты пограничников и роту квантунского экипажа[1], – решил Стессель. – Общее руководство операцией возлагаю на генерала Кондратенко.

На «Цесаревиче» Витгефта поджидала телеграмма наместника, только что доставленная китайцем-джонщиком из Чифу.

– «С мнением совещания флагманов и командиров о невозможности выхода эскадры из Артура не согласен. По повелению его величества, приказываю идти во Владивосток, избегая при этом боя. Напоминаю всем начальствующим лицам о подвиге «Варяга» и предупреждаю, что невыход эскадры в море в случае падения крепости поведет к ее несомненной гибели. Вся ответственность за этот позор Андреевского флага и честь родного флота целиком ляжет на вас, адмиралов и командиров. Настоящую телеграмму сообщить им всем под расписку. Адмирал, Алексеев». – Кончив чтение, Витгефт, забыв о своем лютеранстве, набожно по-православному перекрестился.

– Теперь уже больше разговаривать и спорить нельзя, Вильгельм Карлович, – проговорил довольный Матусевич. – Надо идти на прорыв. Завтра же с утра соберем всех командиров и ознакомим с полученным распоряжением.

– Действуйте, Николай Алексеевич. Я на все согласен. Победить мы не победим, но хоть умрем с честью, коль от нас этого потребуют, – печально проговорил командующий флотом и, отпустив Матусевича, засел за длинное письмо своей семье, в котором, трогательно прощался с нею «ввиду неизбежной нашей гибели в предстоящих боях».