Драконий коготь - Баневич Артур - Страница 74

Прошло немного времени, прежде чем он услышал. Трудно услышать то, что является не звуком, а его отсутствием. Пожалуй, ему в этом помог Санса, подошедший к столу, чтобы вытащить из земли воткнутый в нее факел.

Дебрен стоял ближе и успел преградить оруженосцу путь к ветряку.

— Нет.

Санса остановился с растерянной миной. Поглядел за спину Дебрена. Туда, где находился огород и отхожее место и противопаводковый вал, к которому шла сливная труба.

— Отодвинься, — мягко сказал идущий от реки Кипанчо. На голове у него был капалин, исчерченный наконечниками стрел еще в те времена, когда латы не снабжали магическими розетами на наплечниках. Следов меча или топора видно не было. Хороший рыцарь носит латы на всякий случай, но защищается мечом и щитом.

— Нет.

— Чудовище испустило дух. — В голосе Деф Гроота не слышалось удовлетворения. — Прекратилось поступление живительной влаги к внутренним органам.

— Точнее говоря, ты заткнул трубу у ее устья.

— Верно.

Дебрен без особой надежды глянул на Кипанчо. Он был прав, не обольщая себя иллюзиями.

— Человека добивают мизерикордией, — бросил рыцарь. — Чудовище можно убить и так. Он недолго страдал. Звуки жизненных функций прекратились сразу.

— Если я вытащу тряпку, которую Деф Гроот туда запихал, то они возобновятся.

— Да, — сразу же согласился Кипанчо. — Убитые чудовища вполне могут ожить. Мой враг, Четырехрукий маг из Саддаманки, умел это проделывать. Именно поэтому Санса сожжет тело сейчас же, не дожидаясь Ванрингера.

— Не сожжет, — тихо сказал Дебрен.

— Спорим? — не улыбаясь спросил Деф Гроот.

— Спорим. На всю оплату, которую вы мне должны. — Дебрен зашел за крыло ветряка, выхватил палочку. — Сожалею, Кипанчо. Но я не позволю уничтожить ветряк. Хотя бы потому, что одновременно вы спалите дом. А без крыши над головой малышка не выживет.

— Пойдешь против меня? — удивился рыцарь. — Ты сдурел?

— Против нас, — поправил Деф Гроот. — Он вроде бы чародей, а на магов нападают скопом, тут принцип чести не действует. Кто знает, может, веточка, которой он размахивает, нужна ему не только для того, чтобы взвинтить ставки. Втроем прыгнем. Не убивая, но скопом.

— Почему? — Кипанчо укоризненно смотрел из-под обреза капалина. — Почему, Дебрен?

— Я считаю, что ты не прав. Что неверно интерпретируешь предсказание Дамструны. И карту мира. Потому что не пустыня тянется вслед за теммозанами, а они — за пустыней, ибо в противоположность нам хотят и умеют жить с нею в мире и сильны среди песков. Потому что я не верю ни в полное осушение Виплана с помощью ветряков, ни в бескорыстных спонсоров твоего Кольцового похода, который ты ведешь против дефольских насосников. Потому что Деф Гроот назвал командира партизан Гепардом, хотя я в своем рассказе называл его Гепом. Потому что я заметил, как огорчает господина душиста инертность здешних крестьян, которые вместо того, чтобы взяться за оружие и двинуться на завоевание независимости для своих господ, по-махрусиански подставляют Ирбии вторую щеку. Потому что я знаю, что не случайно на втором листке оттиснута правая ладонь, хотя у меня-то был лишь один листок — с оттиском левой. Истина гласит, что правая рука не знает, что творит левая. А левое крыло здешнего движения сопротивления — это безусые мальчишки, запальчивые и лишенные воображения, и им уже тошно видеть, как народные посевы поедает вода, а люди погружаются в нищету. Поэтому леваки шантажируют чужеземца-травника, который втерся в доверие к господину Кипанчо, и велят ему рыцаря, словно какого-то дракона, отравой драконьей угостить, наивно полагая, что от этого судьба народных масс улучшится, а массы из благодарности и чувствуя свою силу схватятся за вилы и грабли. При этом лишенные воображения молокососы не понимают, что народ единодушно схватится за оружие только тогда, когда его доведут до крайности. Когда половина хлеба на полях сгниет, а половина детей и стариков от голода поумирает. В их тесных обсопливленных головах не умещается та очевидная истина, что если ты собираешься дать под зад оккупантам и притеснителям, то сначала надо несколько раз как следует своим приложить. Ногою оккупанта, разумеется. Направляя гнев народный в нужное русло.

На Дебрена смотрели с трех сторон. Их мыслей он угадать не мог.

Все очень долго молчали.

— Это твоя интерпретация, — сказал наконец Кипанчо. — Моя — другая. Разве это повод для драки?

— Большинство войн возникает из-за разницы в интерпретации. Граничной линии, понятия Бога, слова «справедливость». Все люди на свете считают себя хорошими, высокоморальными, совершающими добрые поступки. И убивают. Из-за расхождений в интерпретациях.

Кипанчо не взялся за меч. Дебрен стоял, опустив палочку, и пытался понять, что его удерживает. Если б он уложил рыцаря неожиданно брошенным заклинанием, то наверняка справился бы с двумя остальными.

— Один из нас прав, — проворчал Кипанчо. — Вопрос — кто?

— Четко представленная проблема, — похвалил Деф Гроот. Не походило на то, что он глубоко потрясен, хотя по крайней мере одна из версий явно противоречила тому, что утверждал он. Возможно, даже обе. В мире Четырехрукого мага из Саддаманки и коварных ветряков, превращающих Виплан в Северный Сухар, было, несмотря ни на что, достаточно места для правого крыла дефольских патриотов-прагматиков. А Кипанчо, при всем его очевидном сумасшествии, поражал логикой и умением делать правильные выводы. Бояться — как минимум отставки — должен был Деф Гроот. Однако он казался скорее человеком, только что покинувшим исповедальню и сбросившим угнетавший его груз.

— Предлагаю бросить монету.

— Нет, — покрутил головой рыцарь. — Есть лучший способ выяснить истину. Господин Дебрен, вызываю вас на суд Божий.

Дебрен сглотнул. Ничего подобного он не ожидал и почувствовал, что идет ко дну.

— Но я не рыцарь.

— В таких вопросах это не имеет значения. В глазах Творца мы равны.

— Вызванный имеет право выбрать оружие, — похвалился знанием ритуала Санса.

— Волшебные палочки, — с грустной улыбкой пошутил Дебрен.

— Я согласен на любое указанное тобою оружие, — серьезно проговорил Кипанчо. — Но помни, что мы вступаем в бой не для того, чтобы потешить собственное тщеславие или удовлетворить жажду крови. Мы должны установить, кто из нас прав. Я верю в Бога и — хотя эту веру разделяют не все — в то, что и магия — Его дело. Я считаю, что истина, а значит, и милость Творца на моей стороне. Я могу биться и с использованием чар. Только… очень прошу, не принимай этого за сарказм: где мы возьмем вторую волшебную палочку?

Санса украдкой хихикнул. Он один не отнесся всерьез к вопросу своего господина и принял его слова за шутку.

— Ну, значит — мечи, — беспомощно оглянулся Дебрен, убирая палочку. — Ведь вроде бы при сражении на копьях нужны кони?

— Могу ли я кое-что предложить? — спросил Кипанчо. Магун кивнул. — Меч Сансы короче и легче моего, а свой ты, вижу, потерял…

— Я… я не пользуюсь мечом. И его у меня никогда не было. Впрочем, это не имеет значения. Для такого меча, как твой, у меня все равно не хватило бы сил. Пусть будет тот, что у Сансы.

— У тебя никогда не было меча? — наморщил лоб Кипанчо. — Значит, и о фехтовании ты имеешь весьма туманное представление?

— Я помогу себе магией, — пожал плечами Дебрен. — Разумеется, направленной внутрь. Защищающей, а не нападающей.

— Знаешь что? Помогай себе какой хочешь, но без палочки. Я же буду биться в латах.

Дебрен заколебался, потому что у предложения были свои плюсы и минусы.

— Ну и самое главное: я был бы тебе благодарен, если б ты в качестве оружия выбрал палки. Черенки от грабель и метел будут в самый раз. Санса, обрежь их так, чтобы осталось по три локтя в каждом. И заплати хозяйке по двадцать денариев за штуку. Дерево здесь в цене.

— Палки? — удивленно взглянул на него Деф Гроот. — Ты, рыцарь со всемирной славой, снизойдешь до драки палками от метел?