Золотые пауки - Стаут Рекс - Страница 20

— Вы понимаете, мисс Райт, что я делаю вам совершенно честное предложение. Я могу сообщить абсолютно все, о чем они разговаривали.

— Да, но вы же хотите вначале получить деньги.

— Верно, иного выхода у меня нет. Если вам не нравится — можете послать меня ко всем чертям.

— Конечно, могу… Но, может быть, мы примем компромиссное решение? — Мисс Райт достала из ящика стола блокнот и пододвинула ко мне. — Возьмите стул, присядьте вон за тот стол и кратко изложите ваше предложение. Можно, например, написать так: «После уплаты мне Анджелой Райт пяти тысяч долларов наличными я обязуюсь немедленно и полностью передать ей содержание разговора между Лаурой Фромм и Ниро Вулфом, состоявшегося в пятницу, во второй половине дня». Подпишите и поставьте дату, только и всего.

— И я должен буду отдать это вам?

— Да, но я верну вам бумагу, как только вы выполните свое обещание. Справедливо?

Я улыбнулся.

— Знаете, мисс Райт, сколько бы я продержался на работе у Ниро Вулфа, если бы оказался таким простофилей?

— Вы спрашиваете мое мнение? — тоже улыбаясь, спросила мисс Райт.

— Конечно!

— Я думаю, что если бы вы были способны торговать секретами мистера Вулфа, он давно бы выгнал вас.

— Но я же объяснил, что мне немного не повезло.

— Не думаю, чтобы это было так уж серьезно. Я тоже не простофиля. Разумеется, что вы… то есть мистер Вулф, правы в одном: мне действительно очень хотелось бы узнать, о чем миссис Фромм советовалась с ним. Да это и естественно. Интересно, что бы все же произошло, если бы я собрала деньги и вручила вам?

— Это легко узнать.

— Вероятно, есть и более простой способ. Я могу поехать к мистеру Вулфу и спросить у него.

— А я скажу, что вы лжете.

— Вполне возможно… Тем более что Вулф не признает, что сам послал вас ко мне с подобным предложением.

— Особенно когда он не делал этого.

Карие глаза на миг сверкнули, но затем в них снова появилось сурово-спокойное выражение.

— Знаете, мистер Гудвин, что мне больше всего не нравится? Больше всего мне не нравится, когда меня принимают за полнейшую идиотку. Так и передайте мистеру Вулфу. Скажите ему, что я не возражаю против его попытки проделать со мной этот маленький трюк, но я категорически возражаю против такой недооценки меня.

— Но сама затея вам понравилась, правда? — ухмыляясь, спросил я.

— Да, очень.

— Ну, что ж, наслаждайтесь этим и совсем бесплатно.

Я повернулся и вышел. В приемной на диване все еще сидел Сол. У меня мелькнула мысль о необходимости предупредить его, что ему придется встретиться с особой, читающей чужие мысли, но обстановка для разговора, конечно, была неподходящей, и я тут же отказался от этой затеи.

Я позвонил Вулфу, отчитался, а потом зашел освежиться стаканом кока-колы. Мне и в самом деле хотелось пить, но еще более хотелось спокойно проанализировать свои действия. Допустил ли я грубую ошибку, или мисс Райт оказалась слишком умна? Допивая кока-колу, я решил, что лучше вообще держаться от женщин подальше, что, к сожалению, было неосуществимо.

Мой следующий адрес находился совсем недалеко, в старом и непрезентабельном здании на Сорок третьей улице, рядом с Пятой авеню. На лифте я поднялся на четвертый этаж, вошел в дверь, на которой висела табличка со словами «Современная мысль», где меня ожидал весьма приятный сюрприз. Сидевшая у коммутатора хорошенькая маленькая цыпочка с чудесной фигуркой и живыми глазенками приветствовала меня такой кокетливой улыбкой, словно хотела сказать, что поступила сюда на работу лишь в надежде когда-нибудь встретиться тут со мной.

Разумеется, я с удовольствием пошел бы ей навстречу, начав, например, с вопроса, какие орхидеи она любит, но времени до полудня оставалось мало, и я лишь улыбнулся, сказав, что хочу повидать мистера Липскомба, и вручил ей свою визитку.

— Ого, визитная карточка, — с уважением заметила девушка. — Классно! — Однако, прочитав все написанное на карточке, снова взглянула на меня, уже чуть менее приветливо, а затем ловко воткнула штекер, соединилась с кем-то, обменялась несколькими фразами, вернула карточку и сказала:

— Через приемную в третью дверь налево.

Считать до трех мне не пришлось. Не успел я пройти и пары шагов по темному узкому коридору, как одна из дверей распахнулась и возникший в проеме субъект крикнул мне так громко, словно он стоял на противоположном берегу широкой реки: «Сюда!», а затем снова скрылся. Когда я вошел, он стоял спиной к окну, глубоко засунув руки в карманы брюк. Комната была маленькой, а письменный стол в ней и два стула выглядели так, словно их привезли со свалки.

— Мистер Липскомб?

— Да.

— Вы знаете, кто я?

— Да

— У меня есть к вам конфиденциальное дело сугубо личного характера.

— Да?

— Только совершенно между нами. Я хочу сделать вам одно предложение, исходящее лично от меня.

— Какое?

— Обменять информацию на наличные деньги. Как издателю журнала это для вас не цена. За пять тысяч долларов я полно и точно изложу вам беседу миссис Фромм с мистером Вулфом в прошлую пятницу.

Липскомб вынул руку из кармана, почесал щеку, а затем снова сунул руку в карман.

— Мой дорогой, — на этот раз уже не повышая голоса, заговорил он, — я не миллионер, а журналы вообще не покупают так информацию. Обычно это делается вот как: под мое честное слово вы расскажете, чем располагаете, и, если ваша информация окажется заслуживающей опубликования, мы поговорим о цене. Если мы не договоримся, никто ничего не потеряет. — Он повел плечами. — Разумеется, я мог бы напечатать хорошо продуманную и интригующую статью о Лауре Фромм, которая была очень умной женщиной и крупным деятелем, однако пока я не могу даже представить себе, какой информацией вы можете располагать. О чем она?

— Я не имел в виду статью для вашего журнала, мистер Липскомб. Я имел в виду информацию лично для вас.

Липскомб нахмурился, и, если он притворялся, у него это получилось хорошо.

— Боюсь, что не понимаю вас.

— А все так просто! Я слыхал весь их разговор. В тот же вечер миссис Фромм была убита, вы причастны к этому, а я располагаю…

— Чушь! Я не причастен к убийству. Я — литератор, мистер Гудвин, и привык работать со словами, но беда-то в том, что многие употребляют их, часто не отдавая себе отчета в их подлинном значении. Я готов согласиться, что вы употребили слово «причастен» ошибочно, так как в противном случае оно означает, что вы клеветник. Я не причастен.

— Ну хорошо, хорошо. Вы обеспокоены?

— Конечно. Я не был близок к миссис Фромм, но относился к ней с большим уважением и гордился тем, что знаю ее.

— Вы тоже были в гостях у Горанов в пятницу вечером и оказались одним из тех, кто последним видел ее. Полицейские по-своему тоже специализируются в употреблении слов, а они уже задавали вам много вопросов и будут задавать еще. Вы говорите, что обеспокоены… Я подумал, что вы согласитесь заплатить пять тысяч долларов с тем, чтобы больше не беспокоиться.

— Это начинает походить на шантаж, не так ли?

— Убейте, не знаю. Вы специалист по употреблению слов, а я ведь невежда.

Липскомб выхватил руки из карманов, и у меня даже мелькнула мысль, что я почувствую их на себе, но он только потер ладони.

— Если это шантаж, — заметил он, — следовательно, вы намерены угрожать мне чем-то. Предположим, я заплачу вам. Что же дальше?

— Я вам не угрожаю. Вы получите информацию, вот и все.

— Ну а если я вам не уплачу?

— Вы ничего не узнаете.

— А кто узнает?

— Я уже сказал, что ничем не угрожаю, — сказал я, качая головой, — лишь пытаюсь продать кое-что.

— Угроза может и подразумеваться. В прессе сообщалось, что Вулф расследует убийство миссис Фромм.

— Верно.

— Но она не поручала ему этого расследования, она не могла предполагать, что ее убьют. И все ж она что-то поручила Вулфу…

— Комментариев не имею.

— Так не пройдет! — Липскомб покачал головой. — Я не могу договариваться с вами, не зная, о чем идет речь. Я вовсе не обещаю, что мы с вами сойдемся и после того, как вы расскажете мне все. — Он повернулся ко мне спиной и некоторое время молчал, глядя в окно, а затем принял прежнюю позу и продолжал: — Я не думаю, Гудвин, что нашей беседе поможет, если я назову ваше поведение так, как оно того заслуживает. Бог мой! И вы подобным образом зарабатываете деньги?! Я, например, отдаю все свое время, весь талант и всю энергию, пытаясь улучшить род человеческий, а тут появляетесь вы! Вас, конечно, это не трогает — вас интересуют только деньги. Боже милосердный! Деньги?.. Хорошо, я подумаю и позвоню вам… А может быть, и нет. Номер вашего телефона есть в справочнике?