Второе признание - Стаут Рекс - Страница 10

Наконец Вулф добрался до того места, где росли с десяток роскошных орхидей-эпифитов, его нынешняя радость и гордость. Он осветил фонарем надломленные и загубленные стебли, листья и клубочки, украшенные россыпью из битого стекла, повернулся и негромко сказал:

— Можем идти вниз.

— Через два часа уже солнце встает, — проскрипел сквозь зубы Теодор.

— Знаю. Нам нужны люди.

Из кабинета мы позвонили Льюису Хьюитту и Г. М. Хоагу, а уж потом — в полицию. Впрочем, к тому времени патрульная машина уже стояла около нашего дома.

Глава 6

Через шесть часов я отодвинул стул от обеденного стола, как следует потянулся и позволил себе полновесно зевнуть, ни перед кем не извиняясь, — все-таки это право я себе заработал. Обычно я завтракаю на кухне с Фрицем, а Вулф завтракает у себя, но этот день никак не тянул на обычный.

На крыше проводила спасательно-восстановительные работы бригада из четырнадцати человек, не считая Теодора, а в полдень ожидалась армия стекольщиков. Из Лонг-Айленда приехал Энди Красицкий и взял на себя руководство операцией. Часть улицы огородили веревками, чтобы стекло, если таковое будет падать, не раскромсало обывателей. Полицейские еще что-то вынюхивали перед домом и вообще на улице, а возможно, и в других кварталах, в доме же остался только капитан Мердок, он сидел за столом, из-за которого я только что поднялся, и уплетал оладьи с медом.

В принципе полиция уже все выяснила — кроме самой малости. Хозяева дома напротив, через улицу, на все лето уехали. На крыше этого дома нашли сто девяносто две гильзы от автомата и пистолета-пулемета, там до сих пор толклась ученая публика, собирала улики, чтобы доказать, что обстрел велся именно оттуда. А как же — вдруг адвокат обвиняемого заявит, что гильзы набросали туда голуби? Впрочем, адвокат почти не звонил, потому что не было обвиняемых. Как злоумышленники проникли на крышу необитаемого дома — на этот счет ясности не было. Полиция знала лишь, что какие-то неизвестные каким-то образом пробрались на эту крышу и с нее в два часа двадцать четыре минуты утра смертоносным огнем разнесли нашу оранжерею, а потом слиняли через проулок на Тридцать шестую улицу… все это я и сам мог рассказать полиции, не выходя из дому.

Надо сказать, что мы не сильно пытались облегчить их участь. О Сперлинге и Рони Вулф не обмолвился ни словом, а уж все, что начинается с буквы «з», предал полнейшему забвению. Он отказался высказывать какие-либо догадки и подозрения по поводу личностей этих штурмовиков, и полицейские быстро поняли — тем и придется довольствоваться. Они прекрасно понимали, что в районе большого Нью-Йорка найдется немало желающих продырявить не только Вулфову оранжерею, но и самого Вулфа. Все же полицейские пытались что-то из него выудить — мол, пистолетами-пулеметами располагают не все, не все готовы применять их вот так нагло и в открытую, но Вулф пресек их попытки, сказав, что это не имеет ровно никакого значения, — этих потрошителей почти наверняка наняли для одноразовой работы.

Позавтракав, я сразу поднялся из-за стола, потому что надо было сделать уйму телефонных звонков — шиферщиков, в магазин скобяных товаров, малярам, на склад и так далее. Пока я названивал, капитан Мердок уехал, Вулф поднялся лифтом на крышу, снова спустился, проплелся в кабинет, забрался в кресло, откинулся и тяжело, с натугой выдохнул воздух.

Я взглянул на него.

— Шли бы лучше к себе и прикорнули. И знаете что? Упрямцев я люблю, сам такой, за мужество, доблесть и отвагу всегда двумя руками, но я в придачу хороший бухгалтер. Так вот, если так пойдет дальше, в чем я почти уверен, от нашего дебета с кредитом останутся рожки да ножки. Я заронил в душу Гвен первые зерна и, если придется давать отбой, буду с досады скрипеть зубами — это можно понять; но вы никуда и ничего не роняли, вам надо лишь вернуть мистеру Сперлингу его задаток. Короче, если вы от этой работы откажетесь, обещаю никогда вам об этом не напоминать. Никогда. Могу поклясться на Библии. Принести?

— Не надо, — глаза его были полузакрыты. — Насчет ремонта все распоряжения отданы?

— Ремонт идет полным ходом.

— Тогда звони туда и пригласи к телефону старшую дочь.

Я вздрогнул:

— Почему старшую? С чего вы взяли?

— Пф. Ты думал, тебе удастся скрыть твои интересы — твои личные интересы? Увы, не удалось. Я слишком хорошо тебя знаю. Выясни у нее, вся ли семья в сборе — впрочем, без сына вполне можно обойтись. Если все на месте, скажи ей, что через два часа мы будем рады приехать и повидаться с ними.

— Мы?

— Да. Ты и я.

Я подошел к телефону. Нельзя сказать, что Вулф создавал прецедент и нарушал незыблемейшее из своих правил. Да, его никаким калачом не выманишь из кабинета по делу, но то, что произошло ночью, едва ли можно записать в разряд «дел»… тут скорее «борьба за выживание».

Ответил кто-то из слуг, я назвался и попросил к телефону миссис Медлин Сперлинг. Фамилия ее мужа была Пендлтон, но эту разыгранную карту она скинула в сброс. Я собирался ограничиться сутью, но ей хотелось поговорить. Всего полчаса назад Рони позвонил Гвен, рассказал ей о нападении на машину, и, разумеется, Медлин жаждала услышать от меня подробности. Пришлось удовлетворить ее любопытство. Ее очень беспокоила моя голова, и пришлось ее заверить — голова успешно выдержала бандитский удар и даже не растрескалась. Когда я наконец сумел объяснить ей, зачем, собственно, звоню, и по моему тону она сразу поняла, что звонок важный и заслуживает внимания, она тут же безо всякой обиды переключила регистры, и мы в секунду обо всем договорились. Я повесил трубку и повернулся к Вулфу:

— Порядок. Семейство в сборе, она позаботится о том, чтобы до нашего приезда никто не смылся. Нас пригласили на ленч.

— Сестра тоже будет?

— Весь комплект.

Он взглянул на часы — двадцать три минуты двенадцатого.

— К половине первого должны быть там.

— Да, запросто. Кажется, я знаю, где можно взять напрокат бронированную машину. Наш маршрут проходит в пяти милях от дворца на холме, там живет один наш знакомый.

Он скорчил гримасу:

— Поедем в седане.

— Пожалуйста, если вы готовы корчиться на полу или позволите мне спрятать вас в багажник. Его интересуете вы, а не я. Кстати, как насчет Фреда и Орри? Я уже позвонил Солу и предупредил его, что помимо адвокатской братии тут замешана и другая публика, посему Фред и Орри могут немного передохнуть, А когда вы поговорите с семейством и выскажете им все ваши потаенные мысли, Фреда и Орри можно снова подключить к программе, хотя лучше бы обойтись без этого.

На такую уступку он пошел. Связаться с Фредом и Орри я не мог, но скоро они так или иначе позвонят, и мы велели Фрицу передать им — до дальнейших распоряжений могут дружно расслабляться. Потом Вулф еще раз поднялся на крышу, а я отправился в гараж за машиной, так что стартовали мы около полудня, Вулф как всегда сидел на заднем сиденье, потому что в случае аварии там больше шансов остаться в живых, правой рукой он крепко вцепился в ремень, но это вовсе не значило, что он дрожал больше обычного, — просто считал, что машину не случайно называют «гроб на колесах», сломать шею в ней можно всегда. Но в зеркальце я заметил, что всю дорогу он не закрывал глаза, хотя не спал вот уже тридцать шесть часов подряд.

День был облачный, ветреный, не делавший июню чести, хотя, слава богу, без дождя. Когда мы съехали на дорогу к Стоуни Эйкрз и добрались до места, где на нас с Рони устроили засаду, я остановил машину и показал Вулфу местность; доложил, что по сообщению Сола у Рони изъято триста двенадцать долларов и он ждет команды, как этими деньгами распорядиться.

Местность Вулфа не интересовала.

— Мы почти приехали?

— Да, сэр. Еще мили полторы.

— Вперед.

Когда мы подходили ко входу в усадьбу, нам была оказана высокая честь. Нас встретил не грустного вида тип в мохеровом форменном костюме, а Джеймс Сперлинг собственной персоной. Правда; улыбки на его лице не было. Он начал говорить через открытое окно машины: