Хранительница тайн - Мортон Кейт - Страница 11

Сумерки, закат были прочно связаны с детством, с жизнью до отъезда в Лондон. Вот папа возвращается с работы на ферме, мама у плиты пеленает Джерри, сестры наверху хохочут над Айрис, которая, как обычно, кого-то передразнивает (спустя много лет Айрис стала директором школы – самым очевидным объектом для пародий). Время теней, когда в доме пахнет мылом, а большой дубовый стол накрывают к ужину. Сейчас Лорел почти жалела, что так и не обзавелась собственным домом.

Что-то мелькнуло в той стороне, откуда папа обычно возвращался с фермы, и Лорел замерла, но это был всего лишь автомобиль. Она встала, допила из бокала последние капли и, обняв себя руками за плечи (уже заметно похолодало), медленно побрела к калитке. Дафна энергично замигала фарами, и Лорел приветственно вскинула руку.

6

Большую часть ужина Лорел изучала лицо младшей из сестер. Что-то с ним сделали, и результат впечатлял. «Потрясающий новый увлажняющий крем», – ответила бы Дафна, если бы Лорел пришло в голову спросить. Вместо этого она молча кивала, слушая рассказы сестры, которая трясла кудряшками, развлекая компанию историями из жизни шоу «Утро Лос-Анджелеса», где каждый день читала прогноз погоды и флиртовала с ведущим по имени Чип. О том, чтобы вклиниться в ее самозабвенный монолог, не приходилось и мечтать, и когда наконец такая возможность представилась, Роуз и Лорел заговорили одновременно.

– Давай ты. – Лорел качнула бокалом – опять опустевшим, отметила она про себя, – в сторону Роуз.

– Мне кажется, нужно обсудить мамин день рождения.

– Согласна, – подала голос Айрис.

– Очевидно…

– Само собой…

– Я считаю…

– А ты что думаешь, Рози? – спросила Лорел.

– Я думаю, – Роуз, привыкшая уступать бойким сестрам, смущенно откашлялась, – что придется праздновать в больнице. Тем более надо придумать что-нибудь особенное. Вы же знаете, как мама относится к дням рождения.

– Именно это я и хотела сказать. – Дафна подавила икоту, прикрыв рот розовыми ноготками. – К тому же это в последний раз.

Молчание за столом нарушало лишь грубое тиканье швейцарских часов.

– Должна сказать, с тех пор, как ты перебралась в Штаты, ты стала гораздо… бесцеремоннее, – фыркнула Айрис, приглаживая жесткий ежик седых волос.

– Я просто хотела сказать…

– Мы знаем, что ты хотела сказать.

– Но это правда!

– Тем более незачем упоминать об этом вслух.

Лорел внимательно разглядывала собеседниц. Айрис негодовала, Дафна обиженно моргала, Роуз так отчаянно теребила косу, что грозилась ее оторвать. За столько лет сестры ничуть не изменились.

– Хорошо бы чем-нибудь ее порадовать, – вздохнула Лорел. – Поставить пластинку из папиной коллекции. Ты это имела в виду, Рози?

– Да, – ответила Роуз с благодарной улыбкой, – именно это. А еще мы могли бы вспомнить те истории, которые она для нас сочиняла.

– Про дверцу в глубине сада, которая ведет в волшебную страну…

– Про драконьи яйца, которые мы нашли в лесу…

– Про то, как она сбежала из дома с бродячим цирком…

– Ты помнишь цирк, который мы построили? – неожиданно спросила Айрис.

– Мой цирк! – просияла Дафна.

– Твой, твой, – перебила Айрис, – но только потому…

– Потому что я заболела корью и пропустила выступление настоящего, когда он приехал в город на гастроли. – Дафна рассмеялась воспоминаниям. – Папа соорудил на лужайке шатер, вы были клоунами, Лорел изображала льва, а мама ходила по канату.

– И у нее отлично получалось, – заметила Айрис. – Ни разу не упала. Должно быть, тренировалась много недель подряд.

– Или и впрямь в детстве удрала из дома с цирком, – сказала Роуз. – Я почти готова в это поверить.

Дафна довольно хмыкнула.

– Нам повезло с мамой. Она так и не перестала быть ребенком. Не то что другие матери. Я всегда ощущала неловкость, когда к нам домой приходили одноклассники.

– Ты? Неловкость? – Айрис изобразила удивление.

– А что вы скажете, – вклинилась Роуз, желая прекратить назревающую перепалку, – если я испеку мамин фирменный бисквитный торт?

– Помнишь тот нож? – воскликнула Дафна. – Ну, тот, с ленточкой…

– Красной, – вставила Айрис.

– …и костяной ручкой. Мама разрезала торт только им.

– Она утверждала, что нож волшебный. Будто бы он исполняет желания.

– А ведь я и впрямь долго в это верила. – Дафна со вздохом оперлась щекой о ладонь. – Интересно, что с ним стало?

– Нож пропал, – ответила Айрис. – Я хорошо помню. Я спросила маму, и она ответила, что нож потерялся.

– Похоже, он уплыл туда же, куда в этом доме уплывали шариковые ручки и невидимки, – перебила Лорел. – Я умираю от жажды. Принесу еще вина.

– А что, если мы его найдем? – услышала она из коридора.

– Отличная мысль! Разрежем мамин торт маминым ножом…

По крайней мере, на кухне Лорел была избавлена от необходимости наблюдать за лихорадочными сборами поискового отряда. («Куда, ну куда же он подевался?» – вопрошала горящая искренним рвением Дафна).

Лорел щелкнула выключателем, и кухня пробудилась к жизни, словно старый верный слуга, давно отошедший от дел. При бледном искусственном свете она показалась печальнее, чем на первый взгляд: швы между плитками покрывала тонкая пленка жирного налета – свидетельство того, что зрение Дороти неуклонно ухудшалось. Лорел стало не по себе. Давно следовало нанять маме уборщицу. Почему она об этом не подумала? И если уж начистоту, почему не нашла времени приехать и вымыть кухню сама?

Холодильник, по крайней мере, был новехонький. Когда старый добрый «Келвинатор» приказал долго жить, Лорел заказала по телефону из Лондона новую модель: энергосберегающую, с приспособлением для приготовления льда, которым мама так ни разу и не воспользовалась.

Лорел вынула из холодильника бутылку шабли, которую привезла с собой, и захлопнула дверцу. Видимо, слишком сильно – на пол свалился магнит и бумажка, тут же исчезнувшая под холодильником. Лорел чертыхнулась и, встав на четвереньки, принялась шарить среди клубков пыли.

Клочок бумаги оказался вырезкой из «Садбери крониклз»: чрезвычайно солидная Айрис в коричневом твидовом костюме и черных чулках на фоне своей школы. От путешествия под холодильник вырезка не пострадала, и Лорел задумалась, куда ее приткнуть. Задачка не из легких: на дверце холодильника было не так-то просто найти свободное место, особенно после того, как кто-то додумался сделать из нее своего рода доску объявлений, и все, что заслуживало внимания членов семьи, приклеивалось скотчем на большую белую дверцу. Фотографии, хвалебные отзывы, визитные карточки и, разумеется, вырезки из газет.

Внезапно Лорел вспомнилось июньское утро шестьдесят первого года, за месяц до дня рождения Джерри: все семеро сидели за столом, дружно намазывая клубничное варенье на хлеб с маслом, а папа вырезал из газеты фотографию улыбающейся Дороти рядом с ее знаменитой фасолью. Потом, когда убирали посуду, он прикрепил вырезку на дверцу холодильника.

– Как ты?

Лорел обернулась. В дверях стояла Роуз.

– Отлично, а что случилось?

– Тебя долго не было, и я решила проверить. – Роуз сморщила нос, всматриваясь в сестру. – Должна сказать, выглядишь ты неважно.

– При таком свете любой похож на чахоточного. – Лорел возилась со штопором, пряча лицо. – Надеюсь, кампания по розыску великого и ужасного ножа идет полным ходом?

– Еще бы. Когда эти две встречаются…

– Их бы энергию да в мирных целях.

– Да уж.

Горячий воздух вырвался из духовки, где Роуз пекла малиновый пирог, фирменное мамино блюдо. Сладкий запах нагретых ягод разнесся по кухне, и Лорел закрыла глаза.

Ей потребовался целый месяц, чтобы набраться мужества и задать Дороти прямой вопрос. Родители твердо решили никогда не упоминать о случившемся. Вероятно, Лорел так и не осмелилась бы начать разговор, если бы тот человек не начал ей сниться. Каждую ночь незнакомец в черной шляпе выходил из-за угла дома и шел к ее матери…