Хранительница тайн - Мортон Кейт - Страница 10

– Почему вы на него посмотрели? В нем было что-то необычное? – По тону полицейского было невозможно угадать, о чем он думает.

Лорел нахмурилась, стараясь показать, что заслуживает доверия. Нет, он не бежал, не кричал, но было в нем что-то – в поисках нужного выражения она уставилась в потолок – зловещее. Лорел повторила слово, словно пробуя его на вкус. Незнакомец выглядел зловеще, и она испугалась. Нет, не чего-то определенного, просто испугалась.

Возможно, то, что случилось потом, наложило отпечаток на первое впечатление?

Нет, в нем определенно было что-то пугающее.

Полицейский помоложе строчил в блокноте. Лорел выдохнула. На родителей она не смотрела, чтобы не утратить присутствия духа.

– Итак, незнакомый мужчина подошел к дому. Что случилось потом?

– Он подкрался из-за угла, не просто подошел, как обычный прохожий, а коварно подкрался сзади, и тут мама с братом на руках вышла из дома.

– Ваша мама держала ребенка на руках?

– Да.

– В руках у нее было что-то еще?

– Да.

– Что именно?

Лорел прикусила щеку, вспоминая влажный серебряный блеск.

– Нож для торта.

– Вы его узнали?

– Он у нас только для праздников. У него вокруг ручки красная ленточка.

В манере полицейского ничего не изменилось.

– Что случилось потом?

Лорел не замедлила с ответом.

– Мужчина напал на маму.

Легкая тень сомнения, словно солнечное пятнышко на фотоснимке, омрачила мысли Лорел. Мгновение она сосредоточенно изучала собственные коленки, затем продолжила. Мужчина бросился к Джерри, она точно помнит, как он протянул руки к ребенку. Маме пришлось заслонить малыша собой, опустить его на землю. Незнакомец попытался отобрать у нее нож, завязалась борьба…

– И что потом?

Лорел сглотнула, во рту пересохло.

– Потом мама ударила его ножом.

В комнате стало тихо, только скрипела бумага. Лорел совершенно ясно видела перед собой картинку: ужасный человек с темным лицом и огромными ручищами набрасывается на ее мать, пытается схватить малыша…

– Незнакомец упал?

Ручка перестала скрипеть. Полицейский помоложе поднял глаза от блокнота и посмотрел на Лорел.

– Сразу после удара ножом незнакомец упал на землю?

Лорел робко кивнула.

– Да.

– Вы уверены?

– Больше я ничего не помню. Я потеряла сознание и очнулась в доме на дереве.

– Когда?

– Только что. И сразу вернулась сюда.

Полицейский постарше набрал воздуха в легкие и с шумом выпустил его наружу.

– Желаете добавить что-нибудь? Возможно, вы видели или слышали что-нибудь еще?

Полицейский провел рукой по лысине. Глаза у него были светло-голубые, почти серые.

– Не спешите, любая незначительная деталь может оказаться важной.

Все ли она рассказала? Возможно, она видела или слышала что-то еще? Лорел задумалась. Нет, она ничего не упустила.

– Значит, ничего?

Она кивнула. Папа хмуро смотрел исподлобья.

Полицейские обменялись взглядами, старший едва заметно кивнул, младший захлопнул блокнот. Допрос закончился.

Сидя на подоконнике, Лорел смотрела, как трое мужчин вышли за калитку. По дороге они не разговаривали, потом лысый что-то спросил, и папа ответил, показывая на темнеющее небо. Возможно, мужчины обсуждали погоду, виды на урожай или историческое прошлое Суффолка.

Фургон неуклюже въехал на аллею, полицейский помоложе, шагая по высокой траве, шел ему навстречу, махая руками. Лорел смотрела, как шофер вышел из машины, как с заднего сиденья извлекли носилки, как простыня (не такая уж белая, пятна крови успели почернеть) прошелестела по саду. Полицейские погрузили труп на носилки, фургон укатил, а папа вернулся в дом. Захлопнулась дверь. Ботинки полетели на пол – один, затем второй – и, неслышно ступая ногами в носках, папа вошел в гостиную, где сидела мама.

Лорел задернула шторы и отвернулась от окна. Полицейские ушли. Она сказала правду. Почему же теперь ей не по себе?

Лорел вздрогнула. Незнакомец назвал маму по имени.

Об этом она полицейскому не сообщила. Лысый спросил, не желает ли она что-нибудь добавить, не видела ли чего-нибудь еще, но она промолчала.

Дверь отворилась, и Лорел подскочила на месте, ожидая увидеть полицейского, который вернулся, чтобы продолжить допрос. Но это был папа, который зашел сказать, что заберет сестер у соседей. Малыш заснул, мама легла. У двери он остановился и принялся барабанить пальцами по косяку.

– Это было ужасно, – промолвил он наконец.

Лорел закусила губу, чтобы не разрыдаться.

– Твоя мать – очень храбрая женщина.

Лорел кивнула.

– Она держалась молодцом. И ты тоже.

– Спасибо, папа, – пробормотала Лорел, глотая слезы.

– Полиция считает, что это тот самый псих, который пугал женщин у реки, про него еще в газетах писали. Приметы совпадают, да и кому еще пришло бы в голову напасть на твою мать?

И впрямь, Лорел, заметив незнакомца, сразу же вспомнила газетные статьи. Ей стало немного легче.

– Выслушай меня, Лол. – Папа сунул руки в карманы и беспокойно пошевелил пальцами. – Мы с мамой решили, что не стоит ничего рассказывать твоим сестрам. Они еще маленькие, не поймут. Я бы предпочел, чтобы и тебя тут в это время не было, но уж что вышло, то вышло.

– Прости, папа.

– Тебе не за что извиняться. Ты помогла полиции, своей матери, и теперь все позади. Плохой человек пришел в наш дом, но все закончилось благополучно. И теперь все у нас будет хорошо.

В последний словах отца почудился скрытый вопрос, и она ответила:

– Да, папа, все у нас будет хорошо.

Он криво улыбнулся.

– Ты хорошая девочка, Лорел. Теперь я пойду за твоими сестрами, а все, что случилось сегодня, останется между нами.

Они исполнили уговор. То, что произошло тем летним полднем в саду, осталось великой тайной семейной истории. Сестрам ничего не сказали, а Джерри был маленьким и ничего запомнить не мог. Хотя, как показали дальнейшие события, в последнем пункте они заблуждались.

Конечно, сестры заподозрили неладное: в тот день их бесцеремонно отволокли к соседям и усадили перед новехоньким телевизором «Декка»; несколько недель родители ходили мрачнее тучи, а парочка полицейских зачастила в дом. Впрочем, они и на миг не усомнились в словах папы, который объяснил, что в день рождения Джерри какой-то несчастный бродяга умер на лужайке перед домом. Печально, но ничего не поделаешь, всякое бывает.

Лорел отчаянно грызла ногти. Полицейское расследование завершилось за несколько недель. Приметы убитого совпали с приметами эксгибициониста. Полицейские сказали, что у такого рода извращенцев часто развивается агрессивность, а показания Лорел окончательно убедили всех, что Дороти Николсон действовала в целях самообороны. Злодей получил по заслугам, мать и дитя спасены, а прессе незачем совать нос в детали расследования. К счастью, на дворе стояли времена, когда сдержанность и благоразумие еще были в чести, и джентльменские соглашения между полицией и газетчиками соблюдались. Занавес опустился.

И все же Лорел не находила себе места от беспокойства. Пропасть между нею и остальными членами семьи росла. События того злосчастного дня все время прокручивались в голове – то, что она сказала полицейским, и особенно то, чего не сказала. Порой Лорел почти задыхалась от страха. Где бы она ни была – в доме или в саду – воспоминания не давали проходу, и больше всего тревожила невозможность найти объяснение тому, что случилось.

Удачно пройдя прослушивание и не поддавшись на уговоры родителей, которые умоляли ее окончить школу, подумать о сестрах и братике, который души в ней не чает, она собрала вещи – как обычно, только самые необходимые – и оставила родной дом. Ее жизнь изменилась внезапно и бесповоротно, словно флюгер, пустившийся в пляс под мощным порывом ветра.

Лорел допила вино и теперь рассматривала грачей, кружащих над папиной лужайкой. Кто-то повернул выключатель, и мир начал погружаться во тьму. У всех актрис есть любимые слова, «закат» был коронным словом Лорел. Ей нравилось его произносить, нравилось ощущение надвигающейся темноты и беспомощности, и в то же время было в нем что-то, рождающее надежду, что-то, что рифмовалось со словом «восход».