Волшебное наследство - Джонс Диана Уинн - Страница 17

– Пожалуй, особого вреда от него не будет, – рассудил Гарри, вытряхнув в пепельницу черный комок недокуренного табака. Задумчиво почистил трубку. Помотал головой. – Нет. По-моему, нас он не потревожит – Дед-то уже много лет назад умер. А этот кудесник – он ведь все занимается, все книжки читает, а больше ничего, верно? Не пускает же он травки в ход, как мы. Так что ему мешать ни к чему. Но ухо держи востро – ты ж меня понимаешь.

– Заметано, – сказал Джосс.

Они попросили у Артура еще пива и некоторое время подкреплялись маринованным луком и пирогами со свининой. Потом Гарри вспомнил:

– А как там Джо?

Джосс пожал плечами.

– По мне, так все путем. Я его почти не вижу.

– Хорошо. Значит, пока ничего не натворил, – кивнул Гарри.

Тут вспомнил Джосс:

– А как там Бабка на новом месте?

– Неплохо, – ответил Гарри. – Дина, умница, пылинки с нее сдувает. А так Бабка сидит себе, и никто не может добиться от нее толку, даже наша Марианна, но если вдуматься, Бабка-то живет не тужит. Заставляет Марианну каждый день приходить и каждый раз велит ей ухаживать за этим ее котом – а больше ничего. Так что тут все спокойно, честное слово.

– Пойду-ка я засвидетельствую ей почтение, – решил Джосс. – А то, если не зайду, она все равно узнает, что я тут был. – Он допил остатки пива и поднялся. – До скорого, Гарри. Пока, Артур.

Он взял во дворе свой велосипед и покатил под горку через всю деревню, то и дело отвечая на приветствия встречных Пинхоу. При виде груды кирпичей и земли там, где стол врезался в ограду почты, Джосс только головой покачал. Недоумевая, почему никто до сих пор даже не начал чинить ограду, он свернул в Лощинный проулок и вскоре очутился на ферме – перепуганные гуси, утки и куры так и порскнули с гвалтом из-под колес в разные стороны – и постучал в дверь.

– Вот пришел Бабку повидать, – сказал он, когда Дина открыла дверь.

– Надо же, как странно! – воскликнула Дина. – Бабка с утра только о тебе и твердит. Все повторяет: «Придет Джосс Каллоу, так ты веди его прямо ко мне» – так и говорит, а я и не знала, что ты собрался в Ульверскот!

Она побежала в дом и открыла дверь направо, в коридорчик:

– Бабка, Бабка, угадайте, кто пришел? Это Джосс Каллоу хочет вас проведать!

– А они все так говорят, – отозвался голос Бабки. – А на самом деле норовят за мной пошпионить!

Джосс Каллоу остановился на пороге. Отчасти он растерялся из-за Бабкиных слов – ну что на такое отвечать прикажете, – а отчасти оттого, какие мощные заклятия наложил Гарри Пинхоу, чтобы не выпустить Бабку из дома. Наконец он собрался с силами и пробился в крохотную гостиную, уставленную чайничками, вазочками и шкатулочками – почему-то все считали, будто Бабка такое любит. Бабка тонула в высоком вольтеровском кресле, так что ни морщинистого лица, ни растрепанных седых волос было толком не разглядеть. Руки ее были сложены на коленях, обтянутых чистой-чистой юбкой.

– Ну, Бабка, как вы сегодня себя чувствуете? – с улыбкой спросил Джосс.

– Двери амбара пошире будут, но цыплята все равно пройдут, – отвечала Бабка. – Большое спасибо, Джосс Каллоу. Но все это, знаешь ли, устроили Эдгар с Лестером.

– Да ну? – удивился Джосс. – Правда?

Пока он собирался с мыслями, чтобы сказать еще что-нибудь – то ли сообщить новости из замка, то ли обсудить погоду, – Бабка проскрежетала:

– А раз уж ты здесь, сходи-ка приведи мне Джо, да поживее!

– Джо?! – оторопел Джосс. – Бабка, я и сам могу рассказать, что делается в замке!

– Мне не новости нужны, мне нужен Джо! – уперлась Бабка. – Не хуже тебя знаю, где он, а мне он нужен здесь! Или я тебе больше не Бабка?

– Бабка, конечно, – сказал Джосс и попытался сменить тему. – Погодка нынче пасмурная, но…

– Ты мне зубы не заговаривай, Джосс Каллоу, – перебила его Бабка. – Я тебе велела привести Джо, и это не шутка!

– …довольно теплая, честно говоря, на велосипеде ездить жарковато, – договорил Джосс.

– Да кому какое дело до погоды? – взвилась Бабка. – Я сказала – привести Джо! Живо ступай и приведи его, и хватит надо мной издеваться!

Джосс решил, что выразилась она вполне определенно и совершенно здраво. И только вздохнул при мысли о пропавшем вечере в «Гербе Пинхоу», где можно было так славно поболтать с Артуром, а может быть, и поиграть в дротики с Чарльзом.

– Вы хотите, чтобы я поехал обратно в самый Хельм-сент-Мэри и велел Джо прийти сюда, верно?

– Да. Ты должен был это сделать еще вчера, – отчеканила Бабка. – Не понимаю, как вам, молодым, в голову приходит перечить моим приказам. Иди и приведи Джо. Сейчас же. Скажи ему, что я хочу поговорить с ним, а он должен об этом помалкивать. Ну, давай. Иди.

И такое почтение все семейство Пинхоу питало к Бабке, что Джосс не посмел возражать и не решился еще раз упомянуть погоду. И только пробурчал:

– Ну ладно.

И ушел.

Мур сидел в седле, Саламин рысил по травянистой полоске вдоль опушки и ужасно хотел бежать быстрее, да-да, еще быстрее, а Роджер изо всех сил катил по тропинке рядом. На ровной поверхности скорость у них была более или менее одинаковая, но когда приходилось подниматься в гору, Саламин прямо взлетал наверх, тряся головой, и рвался в галоп, а Роджер вставал на педалях, страшно напрягался и пыхтел как паровоз. Тогда его круглые щеки становились малинового цвета, но все равно он сильно отставал.

Лес, куда они направлялись, был уже виден, до него оставалось одолеть всего два холма. Он как будто дразнил их – полоса деревьев, словно длинный мазок темно-зеленой краски, на фоне которой уже проступали два-три ярких, солнечно-желтых штриха – знак приближающейся осени. Каждый раз, когда Мур туда смотрел – обычно с вершины очередного холма, где он поджидал Роджера, – деревья словно все больше и больше удалялись, сильнее сдвигались влево – и до них по-прежнему было два холма. Мур начал подозревать, что пропустил поворот или вообще поехал не по той дороге.

Когда Роджер нагнал его в очередной раз – лицо у него было уже не малиновое, а землянично-красное, – Мур сказал:

– Нам надо на следующем повороте свернуть налево.

Роджер так запыхался, что мог только кивнуть. Поэтому Мур подобрал поводья и повернул Саламина на красивую широкую дорогу, которая уходила влево – на Шеллоухельм и Апхельм, как было написано на указателе.

Примерно через полмили Роджер снова обрел дар речи:

– Не может быть, чтобы это была правильная дорога. Мы по ней обратно в замок попадем.

Мур по-прежнему видел лес на прежнем месте и не сдавался. Дорога вилась по пустым полям и лугам, наверное, несколько миль, то вверх, то вниз, пока Роджер не приобрел оттенок, больше всего напоминающий пион. Тут дорога резко свернула и уперлась в холм, по-настоящему крутой.

При виде холма Роджер взвыл:

– Я не могу! Мне придется слезть и вести велосипед!

– Нет, не надо. Давай я потяну тебя на буксире, – предложил Мур.

Он наслал на Роджера те же чары, которые не дали Джулии упасть с Саламина, – накинул их на велосипед Роджера. Они тронулись с места, поначалу быстро, потому что Саламин воспринимал любой подъем как удар по самолюбию и рвался в галоп, потом медленнее – даже когда Мур попробовал пустить Саламина в галоп, – потом еще медленнее. На полпути, когда Саламин все рыл и рыл землю передними копытами, а задними буксовал, его осенило, что происходит. Обнаружив позади Роджера с велосипедом, который сверхъестественным образом держался прямо за ним и не отставал, Саламин сбросил Мура в канаву, проломился через живую изгородь и помчался по скошенному полю.

Роджер едва не повалился вместе с велосипедом в канаву следом за Муром, но чудом устоял.

– Шибко он умный, этот конь, – проговорил он, стоя в траве на коленях рядом с вертящимся передним колесом. – Ты там как?

– Вроде ничего, – отозвался Мур, однако остался сидеть в склизком иле на дне канавы.

Дело было не в том, что Мур упал. Дело в том, что Саламин слишком резко разорвал чары. Такого с Муром еще не бывало. Оказалось, это больно.