Охота за головами на Соломоновых островах - Майтингер Кэролайн - Страница 12

Смертная казнь через повешение является неприемлемой для дикаря формой. Будучи исключительно прямолинейным в своих действиях, дикарь сразу убивает жертву копьем, ножом или дубиной, после чего отрубает голову, язык или половые органы, чтобы приобрести храбрость, заключенную в этих частях тела. Вот и все.

Только цивилизованные умы могут оценить изысканное наслаждение, доставляемое медленным удушением надежды на жизнь у посаженного в тюрьму нарушителя законов или зрелищем, когда жертва отчаянно борется за свое освобождение, а суд угрожает ей смертной казнью.

Разве зрители переполняют залы суда не для того, чтобы насладиться агонией жертвы? Разве не с той же целью осужденному к смертной казни предоставляют несколько месяцев для мучительных раздумий о неизбежном конце? Разве не для этого его торжественно душат «гуманным способом»?

На этот раз часть пленников была приговорена к длительному тюремному заключению, являвшемуся, с точки зрения туземцев, разновидностью смертной казни. Остальных отпустили в родные горы, считая, что они умиротворены.

Неожиданно воспылав отеческой любовью к уцелевшим туземцам, администрация снабдила их некоторым количеством риса, достаточным, чтобы избежать голодной смерти до того времени, пока восстановленные после разорения огороды не начнут приносить урожаи.

После всего происшедшего на покоренной земле должны были наступить мир и благоденствие.

Но разве наступил этот мир? Была ли административной расправой устранена причина, приведшая к убийству?

Как и почему целое селение карликов, таких, каким был наш натурщик, решилось поднять восстание и уничтожить группу представителей администрации? Было ли это «склонностью дикарей к убийству» или в этом был какой-то смысл, понятный даже нам?

Убитые во время восстания представители администрации выполняли свои функции по взиманию налогов с жителей деревни Синаранго. Каждая деревня, находящаяся под контролем администрации, обязана платить ежегодную подушную подать в размере двух долларов. Все мужчины от 16 до 36 лет уплачивают причитающиеся с них налоги кокосовыми орехами. От уплаты налогов освобождаются туземные полицейские, отцы многочисленных семейств и деревенские старосты, зачастую назначаемые администрацией вместо законных наследных вождей.

За исключением одного места (порт Моресби, Папуа) жители нигде не участвуют в местном управлении. Единственное право, которое им предоставлено, — право молча уплачивать налоги.

Правда, многодетные матери, имеющие не менее четверых детей, получают от администрации пособие в размере пяти шиллингов в год и по одному шиллингу на каждого добавочного ребенка. Но если не поощрять деторождение, то численность туземного населения уменьшится и, следовательно, иссякнет источник рабочей силы. А без дешевой туземной рабочей силы стала бы невыгодной эксплуатация этих островов.

Налоги, взыскиваемые с местных жителей, частично поступают на оплату медицинской помощи «доктора» — туземца или белого, знания которого зачастую ограничиваются умением оказать первую помощь. По мнению туземцев, доктор бесполезен, так как болезни «напускаются злыми духами».

К числу прочих благодеяний, оказываемых администрацией жителям контролируемых деревень, относится защита от набегов врагов, если только в этой защите есть надобность. Мы не слыхали, чтобы из взыскиваемых налогов оплачивалось еще что-либо, кроме судебных органов, строго наказывающих туземцев за неподчинение правительственным распоряжениям.

Помимо этих благ, налоги должны, по мнению администрации, «подогревать» интерес туземцев к работе на плантациях, ибо в таких случаях уплата налогов за рабочих производится плантатором.

Рассматривая вопрос с точки зрения местных жителей (а другой точки зрения и быть не может!), следует признать, что уплата налогов ведет лишь к лишению свободы. Все правительственные «табу» столь многочисленны и так непонятны местным жителям, что между ними и администрацией создалась глухая и непреодолимая стена взаимного непонимания. Эта стена сильно мешала нашей экспедиции в общении с натурщиками.

Туземное население никогда не знает, что и когда будет запрещено администрацией и за что будут наказывать в ближайшем будущем. А потому лучше ничего не рассказывать белым людям, ничего им не объяснять и ничего не предлагать; проще всего отвечать на каждый вопрос словом «да». По крайней мере, такой ответ не портит настроения белого человека.

Естественно, что первое «табу» относится к запрещению набегов и убийств, независимо от того, совершаются ли они по соображениям нравственного характера или в результате длительной и непримиримой вражды.

Но набеги являются формой своеобразного спорта, иначе мир был бы скучен и однообразен.

Аборты тоже незаконны. Такая деятельность может серьезно повредить продающей магические средства бабке-колдунье, если только белым людям удастся ее уличить. Правда, ни один туземец никогда не донесет на столь ценимую в деревне личность.

Происходит непрерывная борьба черной и белой (всегда справедливой!) магии, причем все относящееся к черной является строго наказуемым.

В деревнях, не находящихся под властью администрации, действия волшебников и колдунов являются единственными способами осуществления права и порядка. Там нет полицейских, нет судов и особых способов наказания дурных людей, и на протяжении столетий боязнь кары злых духов, поддерживаемая колдунами, оберегала племена от взаимного уничтожения.

Вероятно, и в нашем белом мире было бы гораздо спокойнее, если бы в нем исчезла полиция.

Но администрация объявила колдовство вне закона, так как оно является формой «запугивания». В равной степени «запугивающими» объявлены многие обычаи тайных обществ, на которых построена вся социальная структура туземной деревни.

Таинственные обряды, совершаемые над новичками при посвящении в тайное общество, а также устрашение женщин, детей и не принадлежащих к тайным обществам, совершаемое якобы духами-покровителями обществ, — все это приказано прекратить.

В своей личной жизни ни один налогоплательщик не имеет права иметь более одной жены, независимо от того, какое количество жен он мог бы себе позволить. Такой новый порядок создает в туземной деревне переизбыток неустроенных старых дев, что сильно сказывается на моральных устоях.

Кстати говоря, мы с нашим узаконенным единобрачием не смогли решить той же моральной проблемы.

В деревнях всегда было множество собак, используемых местными жителями для охоты. В годы, когда дичи было мало, эти собаки съедались их владельцами, а собачьи клыки всегда служили разменной монетой и предметами личного украшения, но администрация приказала уничтожить собак и установила норму: не более двух собак на каждого охотника.

Домашних свиней, разводимых на воле в огромных количествах на протяжении многих столетий, единственных санитаров туземных деревень, этих свиней заставили держать в загонах, так как их походы в огороды соседей дают якобы повод для междоусобной вражды.

С каждой новой уплатой налогов чиновники отнимают у населения все больше и больше элементов его прежнего свободного существования.

Требуя от населения повиновения и уплаты налогов, чиновники заставляют обитателей расчищать дороги и тропы, по которым шествуют в одном направлении законы, а в другом — взыскиваемые в погашение податей кокосовые орехи. А зачастую эти тропы облегчают доступ племенам, с которыми жители деревни враждуют на протяжении ряда поколений.

Как же могло случиться, что столь стойкий народ, численно превосходящий белых пришельцев, мог отказаться от своей свободы без поголовного кровавого уничтожения?

Этот процесс покорения известен под названием «мирного проникновения» — исключительно хитроумной механики, которая могла быть изобретена только «богоданными строителями империи».

Безобидные миссионеры проникали сюда зачастую Раньше, чем «строители империи». Поддерживаемые администрацией островов, миссионеры мирно и благочестиво взывали к деревенским жителям, ранее не знавшим белого человека.