Зачарованный книжник - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер - Страница 21

— Тогда следует обсуждать, что и как делать, а не саму правомочность наших действий, — сформулировала она свою позицию.

Грегори медлил с ответом.

— Может, ты и права, — наконец согласился он. — Но эти «что» и «как» слишком сложны. Боюсь, дело слишком рискованное!

— И все же важнее подумать о способах лечения, а не терзаться вопросом «имеем ли мы право?», — настаивала Корделия. — Если есть шанс излечить больного вместо того, чтобы убивать его, мы обязаны попробовать!

— Конечно, попытаться стоит. При условии, что этот шанс действительно есть. Но вдруг наши усилия окажутся тщетны? Что, если мы принимаем желаемое за действительное, и излечение больной — лишь видимость? — продолжал сомневаться Грегори.

— Но мы же не отбрасываем идею с тюрьмой! Пусть Финистер при этом остается в милой ее сердцу темнице. Между нами говоря, Грегори, такой путь видится мне самым безопасным, разве нет?

— Возможно, — согласился юноша. — Но тогда, если пойти дальше: разве не следует так же поступать со всеми осужденными убийцами?

— Пожалуй, хотя мне думается, средневековое правосудие не скоро еще созреет для подобной идеи, — сказала Корделия. — И, тем не менее, в данном случае жизнь Мораги — в наших руках, а не в руках королевского правосудия. В твоей власти казнить ее, но ты также можешь попытаться и исцелить ее!

— Только если у нас будут гарантии, что исцеленная ведьма не более опасна, чем мертвая! — предупреждая возражения, Грегори поднял руку. — Я знаю, знаю — мертвые на этой планете не всегда безопасны.

Скажем так: наше милосердие оправданно, если Морага будет не опаснее обычного призрака. Кроме того, не забывай: есть люди, которых нельзя вылечить. Их болезнь, врожденная или слишком запущенная, становится самой сутью этих людей и не подлежит искоренению!

— Такое возможно, — согласилась Корделия. — Но, будем надеяться, это не наш случай. Мы знаем, во-первых, что Морага — агент наших врагов, а во-вторых, она слишком молода, чтоб говорить о запущенности болезни. Конечно же, ее хозяева немало потрудились и получили отменную убийцу и предательницу, но все же, мне кажется, ситуация небезнадежна. Она не столь дурна от природы, сколь испорченна воспитанием!

— Похоже на то, — с облегчением вздохнул Грегори. — Твои доводы убедительны, Корделия. Уж не знаю, удастся ее излечить или нет, но мы попытаемся! И, в любом случае, мы продержим Морагу в сладостном плену с ее идеальным любовником, пока это будет возможно.

Корделия вздохнула с облегчением, ощущая страшную опустошенность после поединка с братом. Она чувствовала, что сейчас упадет.

Рука Грегори поддержала ее. С благодарностью взглянув на брата, Корделия была поражена выражением скорби и безысходной тоски на его лице. Под стать были и слова, произнесенные Грегори.

— Но, Корделия, милая, неужели мы должны отдать ее какому-то гомункулу из ведьминого мха! Неужели я хуже справился бы с ролью идеального мужчины, чем наша ментальная игрушка?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Корделия ответила не сразу: ей была невыносима мысль, что ее младший брат будет переделывать себя во имя капризов этой хищницы.

— Но это опасно, Грегори, — сказала она. — В принципе не правильно, чтобы человек менял свою личность в угоду кому-нибудь другому. Не правильно и невозможно! Ведь ты — это ты! Как бы ты ни пытался скрыть это, представить себя кем-то другим — все рано или поздно откроется. Невозможно вечно притворяться!

— Это правда, — примирительно ответил Грегори. — Но ведь речь идет не об изменении моей сущности. Я всего лишь хочу выяснить, какие именно качества ей важны в мужчине и есть ли таковые во мне?

— Надеюсь, ты не собираешься становиться рабом ее желаний? Тем человеком, который является по первому зову и готов в лепешку расшибиться, чтоб выполнить малейшие капризы своей госпожи. Поверь, ни одной женщине не нужен мужчина, способный так унижаться!

— Видишь, сестренка, вот и первое соображение по поводу того, что женщины не переносят в мужчинах. — Грегори, казалось, ничуть не обиделся. — Что-то я еще узнаю от тебя, а остальное смогу почерпнуть, покопавшись в ее воспоминаниях. Это всего лишь вопрос техники: надо выяснить, как требуется разговаривать, как ухаживать за женщиной. Но для меня — очень важный вопрос, ведь я совершенно несведущ в науке любви!

— Тебе кажется, что дело только в навыках, как на уроках сольфеджио? — спросила Корделия. — Но это, увы, не так. Понимаешь, Грегори, недостаточно вести себя тем или иным образом. Существует нечто большее!

Тут ведь как — ты либо являешься идеалом для человека, либо нет. Третьего не дано!

— Ты права: я это я, пытаться быть кем-то еще — значит, обрекать себя на пожизненную ложь, — согласился юноша. — Но можно хотя бы выяснить, каким бы я мог еще быть и как проявить в себе эти новые качества. Что в этом плохого, сестренка? И, в конце концов, если я ей не подойду, можно будет вернуться к нашей первоначальной идее с искусственной конструкцией, в данном случае — ее идеальным мужчиной.

Корделия хотела возразить, что все идеальные мужчины — не более чем искусственные конструкции, но решила отложить это замечание. Ее брату сейчас нужно было совсем другое. Грегори выглядел совершенно несчастным. Не в силах выносить его умоляющий взгляд, Корделия неожиданно для себя произнесла:

— Ну давай посмотрим, каков ее идеал. Может, ты почти соответствуешь ему.

— Едва ли, — на губах юноши появилась сардоническая улыбка. — Боюсь, мне далеко до непобедимого воина.

— Может быть, ей этого и не надо, — пожала плечами Корделия. — Кто знает? Возможно, наша подопечная в душе — робкое, застенчивое создание, лишь тираническим воспитанием превращенная в грозное оружие.

Девушка отступила на несколько шагов и критически оглядела брата.

— И вот что я тебе скажу, братишка! Если ты хочешь стать идеалом для какой-нибудь женщины, тебе не мешало бы нарастить хоть немного мяса на костях.

Потому что большинство дам все же предпочитают мускулистых мужчин.

Челюсть Грегори затвердела.

— Если она захочет, я сделаю это!

— Тогда тебе лучше поторопиться. И учти, это может оказаться очень болезненным — накачать мускулы в несколько дней. Какую бы ты магию при этом ни использовал!

— Я вынесу, — заверил Грегори. — А кто знает, как это делается?

— И кто поможет излечить сознание нашей девушки? — задала встречный вопрос Корделия.

— Мама, — ответил Грегори.

Согласитесь, очень удобно иметь родней самую мудрую в стране ведьму. Юноша прикрыл на секунду глаза, сосредоточившись на мысленном призыве, и был поражен, почувствовав в материнском ответе огромное, просто ошеломляющее облегчение.

Такое же потрясение ждало и его сестру. Какое-то время они глазели друг на друга, пытаясь осмыслить ситуацию. Затем Корделия по ментальному телеграфу заверила мать, что с ней тоже все в порядке. Гвен, в свою очередь, сообщила детям о нападении на отца, Джеффри с Аленом, а также на нее саму. Она немедленно вылетала к Грегори и Корделии.

— Проклятие! Злобные, лживые лицемеры! — Корделия в гневе мерила шагами лужайку. — Ты видишь, как все было проделано? Нас разъединили и атаковали всех порознь, одновременно, чтобы мы не смогли прийти на помощь друг другу. Мерзавцы! Кто бы ни был их вдохновителем, он достоин хорошей пеньковой веревки! Найти бы этого парня, протащить по горячим углям, вздернуть на дыбе и четвертовать!

— Брось, сестренка, нет никакого парня — это дело рук Финистер, — тихо сказал Грегори. — Сама можешь заглянуть в ее мозг и убедиться.

Корделия резко остановилась и в замешательстве уставилась на женщину перед ними. Она так долго спорила с братом, а сейчас, в гневе, собственноручно вынесла ведьме приговор. Во сне Финистер выглядела такой невинной, беззащитной и ранимой — у Корделии невольно защемило сердце. Даже сознание того, что эта женщина в недавнем прошлом намеревалась погубить всю ее семью, не могло развязать руки девушке. Она была просто не способна взять на себя роль палача Финистер!