Напарник чародея - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер - Страница 9

— Заткнись!

Компьютер заткнулся, снова обдумал ситуацию и заключил, что должен нарушить этот весьма неразумный приказ.

— Вы собираетесь отвернуть перед столкновением с другой машиной?

— Конечно, — фыркнул Регги. — Ты что, считаешь меня полным идиотом?

— Нет, — искренне ответил робот. Он знал, что интеллект Регги укладывается в рамки нормы, правда, приближаясь к нижней границе, но все равно хозяина нельзя назвать полным идиотом.

Столкновение должно было произойти через 2,98 секунды. Робот заметил, что приближающаяся машина начала поворот, но рассчитал, что этого недостаточно, чтобы избежать столкновения. Машина Регги тоже должна отвернуть. Но так как Регги сказал, что собирается свернуть в последний момент и, как хозяин, запретил компьютеру вмешиваться, ФСС ничего не мог поделать.

Однако компьютер знал время мышечной реакции Регги и мог рассчитать, насколько оно зависит от содержания алкоголя в крови. Он рассчитал, что тело не сумеет ответить на приказ мозга быстрее, чем за 1,23 секунды, и если к этому моменту поворот не будет начат, его нужно будет делать самому. И в соответствии с этим компьютер считал наносекунды и ждал.

За полторы секунды Регги закричал:

— Пора!

За 0,9 секунды машина начала отворачивать.

За 0,8 секунды компьютер понял, что Регги отворачивает недостаточно круто и что столкновения, по крайней мере частичного, не избежать. Поэтому он взял на себя управление, но только для того, чтобы увеличить скорость в том направлении, которое уже принял Регги.

В последнее мгновение машины разошлись, не столкнувшись.

Почти...

«Почти» — ударил медный гонг, и это был удар, заполнивший гулом окружающее пространство. «Почти» — это сумма кинетических энергий двух материальных тел, соприкоснувшихся на почти параллельных курсах. «Почти» — это человек, прижатый в противоперегрузочной сети к задней стенке кабины, и еще два человека, барахтающихся в такой сети, как мухи в паутине. «Почти» — это скрип одной пластиковой поверхности о другую, грохот столкновения и отскока, болезненный, выворачивающий душу наизнанку вой турбины, пытающейся увеличить мощность антигравитационного поля, чтобы ослабить столкновение. «Почти» — это ошеломленный водитель, который осматривается по сторонам и с трудом произносит: «Что... что случилось?»

Вторая машина пронеслась выше и на наносекунду избежала столкновения с каменным зданием. Ее спасла реакция собственного компьютера. Машина села рядом, помятая, но без серьезных повреждений. Пассажир выскочил из нее, подбежал к машине Регги, распахнул дверцу и закричал:

— Парень, что с тобой? Ты в порядке?

Регги помигал, непонимающе посмотрел на него и вдруг догадался, что его в чем-то обвиняют. Поэтому он нахмурился, призвал последние силы и выпалил:

— Кто тебя учил вести машину?

И потерял сознание.

— А ты? — спросила Корделия. Она широко распахнула глаза, осознавая трагичность рассказа. — Ты тоже потерял сознание?

— Нет, — ответил Фесс. — Я ведь робот и не могу потерять сознание без серьезного разрушения своей начинки.

— Но ты же был поврежден в этом столкновении, — вмешался Грегори.

— Да, — согласился Фесс. — До столкновения все мои связи были в отличном состоянии, но после него... меня извлекли из машины, проверили и нашли, что мои конденсаторные панели значительно ослаблены.

— Поэтому с тобой и случаются припадки? — спросил Джефри, глядя на железного коня широко раскрытыми глазами.

— Да, — подтвердил Фесс. — Перед столкновением мне пришлось в ограниченное время принимать решение с учетом множества противоречивых факторов. И поэтому, сталкиваясь с подобными ситуациями, мои конденсаторные панели разряжаются. И поэтому техники встроили мне дополнительную цепь, которая в таких случаях отключает меня, чтобы я окончательно не вышел из строя.

Магнус заметил:

— Если бы они этого не сделали, у тебе сгорели бы все остальные цепи?

— Да, — в который раз согласился Фесс. — К счастью, такую возможность предусмотрели, так что в дальнейшем никакого вреда не было.

— А что произошло с машиной? — спросил Грегори.

— Она не подлежала ремонту, — ответил Фесс. — Я слишком долго ждал хозяина Регги и ничего не предпринимал.

— У тебя не было выбора, — с отвращением сказал Магнус.

— Напротив, мои создатели решили, что у меня был слишком широкий выбор, но я не решился им воспользоваться в контексте ситуации. Мне следовало игнорировать приказ хозяина и взять управление на себя. В последующих роботов серии ФСС встроили специальную цепь, позволяющую подобные вольности.

— Но тебе-то это не очень помогло, — подвел итог Джефри.

— Какие все-таки роботехники хладнокровные! — Корделия вздрогнула. — Я удивляюсь, почему они не разбили и не похоронили тебя. Такие бессердечные люди.

— Они могли бы так поступить, — отозвался Фесс, — тем более, что пришли к выводу: стоимость ремонта слишком велика и не окупит затрат. Они не могли просто заменить конденсаторную панель, нужно было заменить все молекулярные цепи с микроманипуляторами. При этом существовала очень большая вероятность серьезно повредить мой центральный процессор. Разумеется, операция стоила бы гораздо больше, чем сумма, которую мог получить владелец от моей продажи.

— Что же он сделал? — спросил Джефри, нахмурившись. — Ведь это его вина.

— Я тоже был виноват, Джефри.

— В чем? — спросил мальчик, — Ты ведь сам сказал, что у позднейших роботов была специальная цепь, которой у тебя не было. Ты не мог помешать хозяину.

— Ты говоришь нелогично, Фесс, — добавил Грегори. — Но вижу, что ты поступаешь в соответствии с программой, о которой рассказывал нам.

Джефри сердито посмотрел на брата.

— А ты откуда знаешь?

Но Магнус знаком велел ему замолчать, и обратился к Фессу:

— Что же сделал с тобой твой хозяин?

— Он не захотел больше меня видеть, — вздохнул Фесс.

— Ага, — догадалась Корделия, — потому что ты был свидетелем его позора.

— «Был свидетелем» — это точно сказано, — нехотя признался Фесс. — Мои записи полета были прочитаны в открытом суде, который признал хозяина виновным в управлении машиной в пьяном виде и приговорил к лишению прав на шесть месяцев.

— Регги все-таки лишили прав? — порадовался Джефри. — Это значит, что он не мог больше управлять машиной без разрешения?

— Да, без этого документа управлять летательными аппаратами не позволено, — согласился Фесс. — Слишком велика вероятность, что водитель причинит вред другим.

— Ты все слышал сам, — презрительно бросил Магнус, — а выводы делать не умеешь.

Джефри покраснел, но прежде чем он что-то сказал, Корделия спросила:

— Значит, он больше не мог водить машину?

— Нет, — подтвердил Фесс, — целых полгода ему приходилось нанимать других. И поэтому он продал меня — и меня самого, и все мои цепи — тому, кто предложил больше всех.

— И кто же оказался счастливым покупателем?

— Почему счастливым?

— Потому что приобрел такого замечательного робота! — выпалил Джефри.

— Этой счастливицей, — вздохнул Фесс, — оказалась компания, которая специализировалась на разборке старых машин и поставке запасных частей по низким ценам.

— Ты, должно быть, стал для них большой ценностью, — предположила Корделия.

— Спасибо за то, что пытаешься уберечь мои чувства, девочка, но, пожалуйста, не забывай, что у меня их нет.

Девочка с сомнением посмотрела на него, но промолчала.

— Я был обычной грудой металлолома, — откровенно сказал Фесс, — и со мной соответственно обращались. Конечно, нечего этого стыдиться, тем более что с тех пор прошло добрых полтысячи лет! И все же Корделия права: я был большой ценностью для этой компании, самым ценным собранием лома.

— Но разве тебя не расстроила продажа на запчасти? — выпалил Джефри.

Корделия укоризненно посмотрела на бесцеремонного братца, но Фесс ответил:

— Не могу сказать, что я был расстроен, тем более, что тем самым освободился от Регги. Противоречивые приказы шалопая и вертопраха весьма угнетали меня.