Маг-целитель - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер - Страница 13

Глава 4

Итак, я миновал наблюдательный пункт Яги и продолжил подъем. Куда я шел? Я сам этого не знал. Просто хотел как можно скорее выбраться из владений бывшей ведьмы. А заодно, если повезет, и из этой массированной галлюцинации. А может, найду Мэта... Наконец я добрался до перевала. Внизу лежала погруженная в тень долина — там сгущались сумерки. Я даже разглядел какие-то огоньки — наверное, кто-то разжигал костры. А может быть, очаги в домах? Изобрели ли здесь уже дымоходы?

А потом я посмотрел вдаль и увидел самый восхитительный в своей жизни закат. Хотя нет — тот, на Великих Равнинах, был красивее. Но на Великих Равнинах окрестности состоят большей частью из небес. Тут же я забрался довольно высоко в горы, неплохо видел небо, но все же не так, как оно было бы видно на равнине. Все кругом стало розовым и золотистым — каждая горная вершина. А вершин было великое множество. Куда же меня занесло? В Пиренеи? В Альпы? Да Европа ли это вообще?

Да и Земля ли?

Эта мысль меня так потрясла, что мне уже было не до заката. Я повернулся к ущелью, ведущему через горы, оценил высоту его гранитных уступов и понял, что очень хочу миновать его до темноты. Я ускорил шаг. Топая по тропе, я время от времени поглядывал вверх. Из исторических книжек мне было известно, что горцы ревностно охраняют принадлежащие им территории. И еще я слыхал, что для этого у них имелись веские причины. Но если за мной и наблюдали, то, видимо, решили, что бояться меня нечего. По дороге я увидел единственное живое существо, и существо это оказалось горным козлом. Он некоторое время глядел на меня, потом скакнул в тень и исчез. Красивое животное, но, учитывая все пережитое за день, оно показалось мне призраком.

Шел я шел и наконец добрался до конца прохода, гадая, что же я буду делать один-одинешенек в чужой стране, да еще темной-претемной ночью.

И как же я обрадовался, когда увидел внизу походные костры.

Совсем рядом — и точно походные, потому что подле костров стояли не то шатры, не то палатки. Однако галлюцинация продолжалась. Люди у костров были в доспехах и белых плащах. Неподалеку ржали привязанные першероны.

Я вздохнул, расправил усталые плечи и продолжил спуск с горы.

Один из молодых воинов заметил меня и крикнул:

— Чужой!

Он выхватил меч, как мне показалось, размером с Эйфелеву башню, и требовательно спросил меня:

— Друг или враг?

— Либо тот, либо другой, — выдохнул я. — Выбери сам.

Воин нахмурился. Такого ответа он явно не ожидал. Но тут его соратники побросали дела и потянулись к нам. Такого количества собранной в одно место стали я не видел с тех пор, как ехал по мосту «Золотые ворота».

— Назови себя, — потребовал один из старших воинов. А ведь именно этого мне делать не хотелось.

— Савл Делакруа Бременер, — с трудом выговорил я.

— Савл Делакруа? — Сдвинув брови, рыцарь оглянулся на товарищей. — Назван в честь царя или апостола, одного из двенадцати.

— Но Павел не был в числе двенадцати, — возразил один из рыцарей. — Он не был знаком со Спасителем.

— Имя все равно славное, — сказал другой и тут же уступил дорогу высокому широкоплечему мужчине с растрепанными и слипшимися волосами. Кожа, обтягивающая его физиономию, казалась выдубленной, челюсти по форме напоминали тиски. На всякий случай я решил, что это командир.

Он смерил меня взглядом и произнес:

— Одеяния у него странные, однако он не вооружен и без лошади. Вряд ли он дворянин, скорее деревенщина. — С этими словами командир отвернулся и махнул рукой. — Пусть остается, но будет работать — таскать воду и дрова для костра. — Метнув в меня огненный взгляд, он добавил: — Приглядывайте за ним, ребята. А ты принимайся за работу.

Приказ, стало быть? На самом деле мне хватило и «деревенщины», и того, что мне поручили черную работу, но доканал меня именно приказ.

— Сам таскай! — злобно огрызнулся я. — Я, может, и простой человек, но не слуга, и к тому же джентльмен, то есть дворянин.

В принципе так оно и было: ведь я как-никак был ученым. По их понятиям — дворянином.

— Ого! — В глазах командира вспыхнул лукавый огонек. — Ну, тогда ты должен быть дворянином-воином, поскольку других не бывает!

Просто восторг. «Джентльмен». Ведь это значит мягкий, нежный, тонкий человек. И — воин? Но как ни странно, мысль эта мне приглянулась. Я вообще любитель соединять противоречащие друг другу понятая. Лицемерие. Это кто лицемер? Я? Нет, увольте. Я всегда называю вещи своими именами.

— Но он точно не рыцарь, ведь при нем нет меча Эй, Жильбер, ты хочешь стать рыцарем — так покажи себя! Сразись за меня с этим незнакомцем, испытай его!

Я был потрясен. Ко мне шагнул, улыбаясь, юноша, почти подросток. Подросток? А макушка лысая.

— Да у тебя тонзура, — отметил я.

— Как у всех монахов, — согласился юноша.

— Но ты же рыцарь!

— Всего лишь сквайр. — И он презрительно скривился, словно мое невежество было для него оскорбительно. — Я еще недостоин того, чтобы дать рыцарский обет. Ты драться будешь или языком трепать?

Ладно. Стало быть, и монахи здесь не такие, как у нас. Я встал в боевую позу каратэ: описал руками круг и приготовился к тому, чтобы либо отразить удары рыцаря, либо самому нанести рубящий удар.

— Я готов, — сказал я.

Юноша, выпучив глаза, следил за моими действиями. Потом сдвинул брови и сделал выпад.

Движения его были хрестоматийными — их можно было просчитать. Я отлично заметил полшага левой вперед, однако уклоняться не стал. Решил проверить, на что способен этот мальчишка.

Он ударил, и ударил сильно. Пожалуй, это было похоже на то, как ломятся в открывающуюся дверь. Потом по-медвежьи обхватил меня руками и приподнял. Такого мне не случалось переживать со времен школьных потасовок. Грубо.

Грубо, да, но эффектно. Парень оказался силачом. Итак, он поднял меня и швырнул наземь. А все, кто окружил место нашего поединка, веселились от души.

В воздухе я успел развернуться и приземлился на бок, после чего рывком вскочил на ноги. Парнишка, ухмыляясь, надвигался на меня. Но на этот раз я в последнюю секунду увернулся.

— В тот раз я тебе дал фору, — оповестил я противника. — Теперь моя очередь.

Моя дерзость ему пришлась не по вкусу. Он развернулся и бросился ко мне. Я ухватил его за руку, вывернул ее, выставил бедро и крутанул парня. Он взлетел вверх, а потом шмякнулся на землю. Я понял, что технике приземлении он не обучен, поэтому не выпустил его руку и сделал так, чтобы он приземлился на бок и не слишком ударился. Рыцари недовольно заворчали — конечно, им такой исход был не по нутру. Я отпустил руку парня, тот вскочил на ноги. Лицо у него побагровело, глаза бешено сверкали.

Отлично. Разозлился? Значит, будет делать ошибки.

Только теперь он не бросился на меня. Ему хватило ума не совершать одну и ту же ошибку дважды. Он встал в боевую стойку, закрылся руками и стал ждать, не раскроюсь ли я.

Я решил подыграть ему. Опустил руки, упер их в бока и притворился донельзя измученным.

Сработало. Конечно же, он нанес удар. И решил сбить меня с ног — подставить подножку. А я врезал ему по плечам и отпрыгнул назад. Парнишка просто взбесился. Он бросился за мной, пытаясь ухватить меня под колени, — ну совсем как ослик, бегущий за морковкой, которую перед ним несут на веревочке. Два шага — и вот он уже передумал. Руки его потянулись к моему паху и предплечью. Собрался, стало быть, положить меня на лопатки. Значит, сейчас распрямится. Я точно рассчитал шаг назад, и стоило парню распрямиться, как я ухватил его за тунику, приподнял, сделал подножку и хорошенько стукнул. Он упал — на этот раз ударившись сильнее, поскольку я ничего не предпринял, чтобы смягчить его падение. Парень поднялся на ноги. Глаза его метали молнии. Он размахнулся и нацелил кулак мне в лицо.

О, так он собрался побоксировать! Я заблокировался, кулак угодил мне в плечо, и удар потерял силу. Правда, я почувствовал боль в суставе, но вполне терпимую. Мои ответный удар — и голова парнишки запрокинулась назад. Левую руку я согнул в локте, распрямил пальцы и врезал ему прямехонько в солнечное сплетение ребром ладони. Весь боевой дух из парня разом вышибло. Он сложился пополам, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Я понял, что выиграл поединок, можно было расслабиться и отдохнуть. Но не скажу, чтобы я испытывал удовлетворение. На самом деле я терпеть не могу драться, бить кого-то, а особенно ребят, которые не могут ответить мне. Я зашел парню за спину и принялся потирать его спину и бока. Стоявшие кольцом рыцари издали недовольный вопль, но здоровяк поднял руку, призывая к спокойствию.