Искусство охоты на благородную дичь (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 52

Придворный маг понимающе улыбнулся. Я не стала говорить о том, что он пытался провернуть за спиной Эвальда, пусть и во благо того, и Лангеберг это явно оценил. Но маг мне был симпатичен, подставлять его под монарший гнев совсем не хотелось. Хотя нанес же он то дополнительное заклинание на защитный браслет по просьбе нанимателя, и рука не дрогнула.

— Да, вы правы леди Штаден, — есть у меня кое-какие мысли. Сейчас попробую. Вдруг получится?

Получилось, и совсем не вдруг. Маг разбирался с браслетом совсем недолго. Я с огромным облегчением сняла принесший мне столько неприятностей артефакт и протянула его Эвальду, Он отнесся с некоторой опаской к данному предмету, но все же взял. Не знаю, признало ли его заклинание, или попросту было все выключено, но нападения на принца в этот раз не произошло. Престолонаследник задумчиво повертел браслет в руках и неожиданно спросил:

— Эри, а могу я просто за тобой поухаживать? Как, к примеру, любой студент этой Магической Академии…

— Наверно, — его вопрос застал меня врасплох, и я растерялась поначалу. — Но мне кажется, Эвальд, что ты просто еще не встретил ту, которую смог бы назвать если не парой, то просто любимой.

— Это мы еще посмотрим, — принц довольно улыбнулся и убрал подальше злополучный браслет. — Если у меня есть ненулевой шанс, то я его использую. Ты, главное, выздоравливай, а там мы посмотрим.

Я улыбнулась. Отдав браслет, я испытала огромнейшее облегчение, я даже согласна была, чтобы он действительно приходил ко мне в гости. Но как друг, и только.

— Что ж, возможно так будет намного лучше, — довольно сказал инор Лангеберг. — Без принуждения взаимная симпатия может и перерасти во что-то более серьезное.

Я не стала говорить, что не перерастет, не хотела расстраивать их обоих. Эвальд еще посидел какое-то время, потом церемонно поцеловал мою руку и удалился в сопровождении своего мага. А ко мне зашел папа. Был он один, без тети Эльзы, без Берти и без… Впрочем, представить отца рядом с Дитером я и не могла. Начинать разговор папа не торопился. Он присел на стул рядом с кроватью и молчал, думая о чем-то своем. Синяка у него уже не было — видно выдалось у местного дежурного целителя свободное время.

— А где Берти?

— Я их отправил на занятия, — отец понял мой вопрос совершенно правильно. — Ты — вне опасности, так что торчать тут им без надобности. Хотя этот твой… — он недовольно поморщился, но продолжил с глубоким отвращение в голосе, — Дитер… уходить не хотел. Но здесь уж целитель вмешался, выставил их из лечебного крыла, сказал, что тебе покой нужен, а не дополнительные волнения.

Видно, разочарование мое отразилось на лице, так как папа покачал головой, вздохнул и сказал:

— Эри, мне надо с тобой серьезно поговорить. Наворотили вы здесь дел с Берти знатно. Ему я уже высказал все, что по этому поводу думаю. Повторять тебе необходимости не вижу, тем более, что ты и так уже наказана, серьезней некуда. Вы должны были написать нам с мамой, а не устраивать здесь орочьи пляски.

Я смущенно пожала плечами. Мне не казалось тогда, что эту историю стоит доводить до родителей, не хотелось их волновать. Кто же знал, что так все закончится?

— Его Высочество, похоже, действительно о тебе волнуется…

Если это был намек, то надо сразу дать понять, жертвовать собой ради призрачных семейных интересов я не буду.

— Я вернула ему браслет. Возможно, ты тоже считаешь, как тетя Эльза, что наша семья незаслуженно обделена королевским вниманием, но тут уж я ничего поделать не могу.

— Эри, — укоризненно сказал отец, — я бы не стал вмешиваться в твою жизнь, если бы не твой выбор. И ты это прекрасно знаешь.

Возможно, ему удалось бы меня пристыдить, но я чувствовала за собой правоту.

— Папа, то, что сделал его дядя, ведь не Дитер сделал. Почему он должен отвечать за чужое преступление? Которое еще было совершено Богиня знает сколько лет тому назад.

— Если ты не поняла, то парень уверен, что преступление совершили мы с мамой, а обвинили во всем его дядю, — невозмутимо сказал отец. — Да и не просто обвинили, а предварительно убили, чтобы следы замести.

Я в удивлении смотрела на отца. Такое объяснение словам Дитера мне попросту не приходило в голову. И оно было просто чудовищно, немыслимо, отвратительно!

— Но как это может быть? — недоверчиво спросила я. — Вы же никого не убивали. Я не поверю, чтобы у мамы рука поднялась на подобное.

— А в мою руку, значит, поверишь? — усмехнулся он. — А ведь маме тоже приходилось убивать, защищаясь, когда мы из Степи выходили. Правда, это было один-единственный раз, и она ужасно не любит об этом вспоминать. Но к смерти Веделя мы не имеем отношения. Он погиб сам, по собственной глупости. И скажу тебе честно, если бы он был жив, когда я пришел за мамой, я бы убил его сам. И не испытывал бы после этого ни малейших угрызений совести. Это самое меньшее, что он заслужил после всего, что сделал. А ведь я действительно считал его своим другом. И для твоей мамы преображение прекрасного парня Веделя в законченную сволочь оказалось ударом. Подумай, ты хочешь ввести в нашу семью не просто родственника преступника, а человека, даже внешне на него похожего. Для мамы это будет серьезным потрясением.

— Но ведь Дитер не виноват в том, что сделал его дядя?

— Не виноват, — согласился папа. — Но он воспитан в той же семье. Возможно, и теми же людьми. И в ненависти к нам. Его мать будет ненавидеть не только нас с мамой, но и тебя. Подумай об этом.

— Дитер говорил, что они хотят получить доступ к делу, — вспомнила я. — Возможно, это убедило бы их семью в вашей невиновности.

— Я могу в этом поспособствовать, — немного подумав, сказал папа. — Но я не стал бы на твоем месте на это надеяться. Возможно, что они решат, что все это подтасовано нами же… И знаешь, что еще… Ты слишком молода, чтобы это чувство могло считаться серьезным.

— Я ненамного младше, чем была мама, когда тебя встретила, — возразила я.

— Когда мы встретились с твоей мамой, она была влюблена в другого, — огорошил меня отец. — И ни в какую не хотела поддаваться моему обаянию. И потом, ты сама не уверена в том, что на твое отношение к этому парню не повлияла твоя соседка. Я не буду просить тебя с ним не встречаться, в этом случае с тебя станется проявить никому не нужное упрямство и быстро побежать с ним в храм. Я просто хочу попросить, чтобы ты не торопилась. Чтобы подумала.

— Хорошо, я подумаю, — нетерпеливо сказала я. — А ты действительно можешь помочь с этим делом?

— Действительно, — папа вздохнул и погладил меня по голове. — Все же я не последний человек в армии.

Засыпала я с мыслью, что все теперь непременно хорошо будет. Ведь еще никогда не было такого, с чем бы папа не справился. А все почему? Потому что рядом с ним — мама, а не какая-то чужая женщина. Потому что, когда находишь родного человека, то все жизненные тяготы перестают ими быть…

Глава 27

К обеду меня из лечебницы отпустили. Целитель долго и вдумчиво вглядывался, но так и не нашел, к чему можно придраться, чтобы оставить меня еще хоть ненадолго. Из дворца прислали корзинку с едой и защитный артефакт, теперь — в виде тоненького неприметного колечка. В записке Эвальд указал, что некоторые шпионы отличаются повышенной тупостью и не сразу поверят в то, что я больше не его невеста, а ему очень не хочется, чтобы я опять пострадала. К тому же, он не переставал надеяться, что я передумаю, а в этом случае он желал бы вести в храм девушку без видимых повреждений. В чем-то я его даже понимала — мне не хотелось иметь ни видимых, ни невидимых повреждений, так что артефакт я посчитала компенсацией за вред, причиненный недавним покушением, и надела сразу же. Папа еще рассказал, что тетя Эльза горит желанием выбить мне пожизненные выплаты из казны, как лицу, пострадавшему за интересы короны, даже весь ее пиетет перед представителями монархического семейства куда-то делся. Она совсем не поверила, что помолвка была расторгнута по моему желанию, уверяла, что мы с папой говорим это под нажимом спецслужб, и продолжала возмущаться бессовестностью и вероломством Эвальда. Причем, винила она во всем случившемся почему-то Дитера, свято следуя единожды высказанному тезису «Все Дитеры — зло».