Ночная музыка - Мойес Джоджо - Страница 54

Домой Мэтт возвращался один. Байрон, который за весь день не сказал ему ни слова, исчез еще до того, как Мэтт закончил работу, а Энтони заявил, что хочет еще немного побыть с Китти.

– Тебя мама ждет, – сказал Мэтт, в глубине души завидуя возможности сына оставаться в этом доме сколько хочется.

– Нет, не ждет. Я предупредил ее, что останусь здесь посмотреть фильм. Ты никогда не слушаешь.

При иных обстоятельствах Мэтт наподдал бы сыну как следует за непочтительность, но его внимание отвлекла Изабелла, которая, пропустив мимо ушей их словесную перепалку, настраивала на верхнем этаже скрипку. Мэтту было невыносимо слышать ее игру. Музыка навевала непрошеные воспоминания о той ненастной ночи, когда она, тяжело дыша, извивалась под тяжестью его тела. Он решительно не понимал, что за черная кошка между ними пробежала. Ведь он точно знал: она тоже была не против. Тогда почему она все отрицает?

Мэтт свернул к своему дому и в сердцах хлопнул дверью машины. Берни, прихрамывая, выскочил ему навстречу, но Мэтт равнодушно прошел мимо старого пса, поскольку голова была занята совсем другим. Нет никаких «нас», сказала она, словно проведенная вместе ночь была ошибкой.

Он открыл духовку и обнаружил, что там пусто.

– Где мой обед? – крикнул Мэтт во всю глотку, чтобы Лора услышала на втором этаже. Но ответом ему была лишь мертвая тишина в доме. Тогда он принялся обходить кухню, заглядывая в кастрюльки. – Где мой обед? – повторил он, увидев в дверях Лору.

– Привет, дорогая. Хорошо провела день? Чудесно, спасибо, – произнесла Лора ровным голосом.

– Привет, любимая, – демонстрируя ангельское терпение, отозвался Мэтт. – Я только хотел узнать, где мой обед.

– Ну… в морозильнике есть отбивные, а в холодильнике – суп в коробке и холодный цыпленок. Сыр и печенье. Выбирай, что душе угодно. – (Мэтт злобно уставился на жену.) – Мэтт, ты уже несколько недель категорически отказываешься сообщать мне, когда придешь домой и придешь ли вообще. Поэтому я решила, чего зря беспокоиться. Ты и сам сможешь себя обслужить. Начиная с сегодняшнего дня.

– Это что, шутка такая? – встрепенулся Мэтт.

Жена ответила ему недружелюбным взглядом:

– Нет, Мэтт. Я не нахожу в этом ничего смешного, но я тебе не какая-нибудь там судомойка. И если ты даже не соизволишь сказать мне «привет», когда приходишь домой, то с какой стати я должна надрываться и готовить тебе ужин?

– Эй, не советую меня доставать. Я только прошу дать мне поесть.

– Вот я тебе и говорю, где что лежит. У нас полно еды. Единственное, что тебе надо сделать, – положить ее на тарелку.

Лора даже подпрыгнула от неожиданности, когда Мэтт изо всех сил хлопнул рукой по столешнице.

– Значит, это твоя месть, да?! Твоя мелкая, жалкая месть? Лора, интересно, а где, по-твоему, я провел весь день? В доме через дорогу, вместе с твоим сыном, делая то, что ты просила, то, что приближает нас к получению этого треклятого дома. Прокладывая трубы. Устанавливая ванны. Меняя окна. И только потому, что тебе, видишь ли, не хватает моего треклятого внимания, ты пытаешься взять надо мной верх, уморив меня голодом.

– Мэтт, нечего на меня наезжать. Ты не хуже меня знаешь, о чем идет речь.

– Все. Я пошел в паб. Только этого мне еще не хватало после тяжелого трудового дня! – Он протиснулся мимо нее к двери. – Там я получу ужин. И радушный прием, черт возьми!

– Отлично! – крикнула Лора, когда он забрался в минивэн. – Возможно, ты и постель там тоже получишь!

Даже двойная компенсация морального ущерба в виде лазаньи из микроволновки и нескольких пинт пива не смогла поднять Мэтту настроение. Он сидел за барной стойкой и, погруженный в мрачные мысли, односложно отвечал на вопросы назойливых посетителей.

Он заметил, что хозяин бара пихнул Терезу в бок и беззвучно произнес: «Присмотри за ним». Немногие завсегдатаи, любившие обычно переброситься с Мэттом шуткой, словно уловив исходящий от него негатив, старались держаться подальше.

– Мэтт, ты в порядке? – К нему подошел Майк, агент по продаже недвижимости. – Может, еще по одной?

Кружка Мэтта снова была пустой.

– Пинту. Спасибо.

– Как-то здесь сегодня тихо. – Майк обращался скорее к остальным, нежели к Мэтту, сообразив, что тот, похоже, не в духе.

– Футбол, – отозвался хозяин. – Это всегда так. Если не будет пенальти, народ повалит поближе к десяти.

– Терпеть не могу футбол, – вступила в разговор Тереза. – Скука смертная. Хотя мне все быстро наскучивает.

– Ну как продвигается ремонт дома? – Майк придвинул к Мэтту полную кружку. – Я слышал, ты буквально разобрал его по кирпичику.

– Ты же знаешь, в каком он был состоянии, – кивнул Мэтт.

– Естественно. Я бы не отказался посмотреть, что там у тебя получается, если ты, конечно, захочешь мне показать.

– Дом будет красивым, – неожиданно поднял голову Мэтт. – Фантастически красивым. Дом мечты. Такой, что даже вообразить невозможно.

Майк внимательно посмотрел на Мэтта:

– Что ж, приятель, сгораю от нетерпения увидеть все своими глазами. Я, пожалуй, позвоню тебе на этой неделе.

Дождавшись, когда Майк отойдет подальше, а хозяин скроется в подсобке, Тереза направилась к Мэтту:

– Эй, не гони лошадей! Ты что-то частишь.

В голубых глазах Мэтта появился воинственный блеск.

– Тереза, ты что, собираешься учить меня жить?

У нее вытянулось лицо.

– Не хочу, чтобы ты попал в беду. Я имею в виду пьяную езду.

Мэтт посмотрел на нее так, точно впервые видел:

– Неужто ты так сильно за меня переживаешь?

Она неуверенно накрыла его руку своей и осторожно провела по ней пальцем.

– Ты же знаешь, что да. Больше, чем за кого бы то ни было.

Мэтт выпрямился и окинул взглядом полупустой бар.

– Жди меня у задней двери, – тихо сказал он. – Мне нужно… с тобой потолковать.

На ее лице отразилась целая гамма чувств: и тревога, и восторг одновременно. Она подошла к хозяину и что-то шепнула ему на ухо.

– Пять минут, – пробурчал хозяин, метнув недовольный взгляд в сторону Мэтта.

Затем, чувствуя, как качается земля под ногами, Мэтт вышел на свежий воздух и направился в сторону парковки.

Тереза уже было во дворе, возле сложенных ящиков, над ее головой в свете фонаря кружили ночные бабочки. Мэтт подошел к ней, и она бросилась ему на шею.

– Господи, как же я по тебе соскучилась, – осыпая его поцелуями, приговаривала она. Ее дыхание отдавало освежителем для рта. Интересно, и когда это она успела? – Так что ты собирался мне сказать? А я уж грешным делом решила, что ты меня бросил. – Ее руки воровато прокрались ему под футболку. – Ненавижу, когда тебя нет. Без тебя вечера кажутся мне бесконечными.

– Значит, я тебе небезразличен?

Она прижалась к нему грудью. От нее пахло ванилью.

– Конечно небезразличен, глупенький. Ты для меня все, – прошептала Тереза, поглаживая пальцами его затылок.

– Тогда подними юбку, – отрывисто приказал Мэтт.

Если Мэтт и заметил, что она колеблется, то предпочел притвориться, будто ничего не видит. Грубо и напористо он расстегнул ее блузку, задрал юбку и прижал Терезу к ящикам.

– Мэтт, я не уверена, что… Не здесь…

Однако он не обращал внимания. Заставив Терезу обхватить его талию согнутой в колене ногой, Мэтт впился губами ей в шею. Он ласкал ее грудь, поглаживал ягодицы, перебирал волосы… пока наконец она не затихла. Затем он грубо, бесцеремонно вошел в нее и, закрыв глаза, попытался восстановить все то, что чувствовал в темноте Испанского дома, вспомнить аромат ее волос, укутавших его, точно плащом. Он трахал ее, обладал ею, наслаждался ее музыкой. Ведь это была она. Она, и только она. Он забыл, где находится, потерял себя, движения его были резкими и судорожными. И пусть все видят, пусть все знают. Он не обращал внимания на то, что вздохи Терезы становились все более вялыми, словно из сдувшегося шарика выходил воздух. И вот он кончил с утробным стоном. Опустошенный. Безобразный.