Собрание сочиненийв 10 томах. Том 2 - Хаггард Генри Райдер - Страница 77

Эти ворота очень широки, массивны и удивительно красивы. Перед ними ров, наполненный водой, с перекинутым через него подъемным мостом. Как только мы подошли, половина ворот широко распахнулась, мы прошли через мост и остановились, смотря на чудеснейшую в мире дорогу, ведущую к храму. По обеим сторонам дороги величественно возвышались красивые здания из красного гранита — жилище придворных и сановников двора, — тянувшиеся на расстояние в милю, до холма, увенчанного великолепным Храмом Солнца, господствовавшим над всей дорогой. Пока мы любовались этим грандиозным зрелищем, к воротам подъехали четыре кабриолета, запряженные белыми как снег лошадьми. Это были двухколесные деревянные кабриолеты, посаженные на крепкую ось, прочность которой поддерживалась кожаными подпругами в виде шор. Колеса с четырьмя спицами были обтянуты железом. В передней части кабриолета, над осью, устроено было сиденье для кучера, с поручнями, чтобы он мог удержаться на месте при тряске. Внутри экипажа находились три низких сиденья — два по бокам кабриолета и одно спиной к лошадям, напротив дверцы. Экипаж был легок, прочно сделан и довольно неуклюж.

Если кабриолет оставлял желать лучшего, то про лошадей этого нельзя было сказать!

Кони были великолепны, не очень велики, но крепки, с маленькой головой, удивительно широкими и круглыми копытами, очень быстрые и горячие. Первый и последний из кабриолетов были заняты стражей, но в середине оставалось два пустых места. Альфонс и я сели в один экипаж, сэр Генри, Гуд и Умслопогас — в другой, и мы двинулись в путь.

В Стране Зу-венди принято пускать лошадей рысью, но если путешествие не длинно, то их пускают галопом. Боже ты мой! И как только мы доехали! Едва мы успели сесть, кучер закричал, лошади понесли, и мы помчались с такой быстротой, что едва могли дышать. Я привык к быстрой езде, но сильно испугался. Что касается несчастного Альфонса, то он откинулся с отчаянным лицом на бок экипажа «дьявольского фиакра», как он сказал, считая себя погибшим. Когда он спросил меня, куда мы едем, я ответил, что нас везут, чтобы бросить в огонь для жертвоприношения. Надо было видеть его лицо, когда он вцепился в поручни экипажа и начал отчаянно вопить.

Но кабриолет несся вперед; ветер, свистя у нас в ушах, заглушал крики Альфонса.

Наконец перед нами во всем удивительном блеске и пышной красоте показался Храм Солнца, гордость народа Зу-венди, для которого он то же, что Храм Соломона для иудеев. Масса богатства, масса искусства и труда целых поколений была положена на постройку этого дивного здания, которая закончилась только в последние пятьдесят лет. Не было забыто ни малейшее достижение страны. И результат получился удивительный, не только по размерам, а это огромнейший храм во всем мире, но и по совершенству постройки, богатству и красоте материала и по удивительной работе людей. Здание занимает пространство в восемь акров на вершине холма, вокруг которого находятся жилища жрецов. Оно имеет форму большого цветка, с центральной залой, над которой высится купол. От купола, в виде лучей, идут двенадцать лепесткообразных портиков; каждый из них посвящен одному из двенадцати месяцев и служит хранилищем статуй, воздвигнутых в честь знаменитых усопших. Высота купола равняется четыремстам футам, длина лучей — ста пятидесяти футам. Они сходятся в центральном куполе, как лепестки цветка в его сердцевине.

Здание выстроено из чистого белого мрамора, представляющего разительный контраст с красным гранитом городских домов и подобно царственной диадеме, что сияет на челе мрачной королевы. Наружная сторона купола и портиков покрыта листовым золотом. На краю свода каждого из двенадцати портиков находится золотая фигура ангела с трубой в руке и с распростертыми крыльями.

Могу себе представить, как поразительно красивы эти золотые своды, сияющие в лучах солнца, словно тысячи огней, на мраморной горе; они сверкают так ярко, что видны с вершин гор, за сотни миль отсюда.

Эффект зрелища еще усиливается великолепными туземными цветами, которые опоясывают мраморную стену храма и сияют красотой своих золотых чашечек и лепестков.

Главный вход в храм — между двумя обращенными к северу дворами — защищен бронзовыми воротами и дверями из прочного мрамора, великолепно украшенными различными аллегориями и золотом. За этими дверями находится стена и опять дверь из белого мрамора, ведущая вовнутрь храма. Вы оказываетесь наконец в главной зале, под куполом, и идете к центральному алтарю, поражаясь дивным зрелищем, которое открывается вашему взору! Вас охватывает тишина священного места, над вашей головой мраморный купол с воздушными арками, немного напоминающий купол собора святого Павла в Лондоне, фигура летающего ангела и целое море солнечных лучей, льющихся на золотой алтарь! На восточной и западной стороне находятся два других алтаря, также озаренные лучами солнца, которые льются в священный полумрак святыни. Повсюду белизна мрамора, таинственность, красота!

На центральном золотом алтаре горит бледное пламя, увенчанное легким голубым дымком. Алтарь сделан из мрамора, украшен золотом и имеет круглую форму в виде солнца. К основанию алтаря приделаны двенадцать больших лепестков чистого золота. Всю ночь и весь день эти лепестки закрыты над алтарем, подобно тому как лепестки лилии закрываются в ненастную погоду. Но когда полуденные лучи солнца скользнут через купол и озарят золотые цветы, лепестки таинственным образом раскрываются.

Десять золотых ангелов стерегут покой святыни. Эти фигуры — с благоговейно склоненными головами, с лицами, закрытыми крыльями, — поражают удивительной красотой.

К востоку от главного алтаря пол сделан не из белого мрамора, как везде, а из прочной меди, и это обстоятельство обратило на себя мое внимание. Восточный и западный алтари не так богаты и красивы, хотя также сделаны из золота, и крылатые фигуры золотых ангелов стоят по бокам этих алтарей. В стене позади восточного алтаря сделано отверстие в виде бойницы. В это отверстие врывается первый луч восходящего солнца, нежно касается лепестков большого золотого цветка-алтаря и падает на западный алтарь. Вечером последние лучи заходящего солнца долго покоятся на восточном алтаре, пока не погаснут во мраке ночи. Это нежное прощание вечера с зарей.

За исключением этих трех алтарей и крылатых фигур над ними, остальное пространство храма под белым куполом совершенно пусто и лишено всяких украшений, что, мне кажется, усиливает грандиозное впечатление, которое производит Храм Солнца.

Когда я сравниваю это гениальное произведение искусства с пестрыми постройками и жалкими орнаментами, которыми архитекторы украшают европейские города, я чувствую, что им бы следовало поучиться у мастеров Зу-венди! Когда мои глаза привыкли к мрачному освещению великолепного здания, к его мраморной красоте, к совершенству его линий и очертаний, с моих губ сорвалось невольное восклицание: «Здесь и собака научилась бы религиозному чувству!» Это восклицание вульгарно, но яснее выражает мою мысль, чем вежливая похвала.

У ворот храма нас встретила стража и солдаты, находившиеся в подчинении жрецов. Они повели нас в один из портиков и оставили здесь на полчаса. Мы успели в это время переговорить, не скрывая, что находимся в большой опасности, и решили, если будет сделана попытка схватить нас, защищаться до последнего. Умслопогас немедленно заявил, что раздробит почтенную голову великого жреца своим топором. С того места, где мы стояли, можно было видеть несметную толпу народа, наполнявшую храм, очевидно в ожидании необычайных событий. Каждый день, когда полуденные лучи солнца озаряют центральный алтарь, при звуке труб совершается жертвоприношение богу солнца, состоящее иногда из трупа барана или быка, иногда фруктов и зерна. Случается это и после полудня, так как Зу-венди лежит недалеко от экватора и очень высоко над уровнем моря, так что солнце и после полудня бросает на землю свои горячие лучи вертикально. Сегодня жертвоприношение должно было совершиться в восемь минут первого.