Разбитое сердце королевы Марго - Лесина Екатерина - Страница 22

– Ей недавно восемнадцать исполнилось. В августе.

Конечно.

Варвара говорила… и о многом другом говорила, в частности, о своем желании выйти замуж. И кажется, это желание исполнилось.

– Андрей. – Настасья заставила себя сделать глубокий вдох и уняла гнев, который требовал высказать неверному жениху все, что Настасья о нем думала. – Послушай… не торопись… я понимаю, что ты увлечен этой девочкой… что тебе кажется, будто вы… вы будете жить долго и счастливо. Но такая влюбленность быстро проходит…

Она говорила что-то о благоразумии, о необходимости сохранять трезвую голову… о том, что он и Варвара – совершенно разные люди, у которых нет общих интересов, а без этих самых интересов брак сохранить почти нереально.

Она говорила много и страстно, а в голове билась одна-единственная мысль: не отдаст.

Ни за что.

– Он, конечно, меня слушал… долго слушал… потом отвечать стал. Слово за слово, и мы поругались. – Настасья смотрела на Шамана, который носился по площадке, повизгивая от удовольствия. – Мы за два года ни разу… а тут… и так грязно… он наговорил мне гадостей, я ему…

– Что было дальше?

– Дальше… мне позвонила Надежда. Мы с ней неплохо ладили. Она была в ужасе, умоляла не горячиться, верила, что это увлечение пройдет, перегорит… и мне тоже хотелось верить. Я бы простила, но… все вдруг завертелось. Варенька не стала терять времени даром. Вдруг оказалось, что заявление они уже подали и что у нее свадьба готова, надо только заплатить… и Андрей, который все это считал пустой тратой денег, полетел в банк, за кредитом, потому что у его Вареньки должна была быть идеальная свадьба.

Грустная улыбка.

И растерянность. Она до сих пор не способна понять, как все так получилось.

Чем она хуже?

Наверное, ничем. Наверное, даже лучше, взрослей, умней, сдержанней. И хозяйка неплохая… наверное. Саломея не знала точно, но ей так казалось.

– Вы с Варварой встречались?

– Мы не могли не встречаться. – Настасья присела на лавочку, и Шаман подбежал, ткнулся носом в колени, убеждаясь, что с хозяйкой его все нормально. – Мы ведь в одном подъезде жили. Да, вероятно, можно было бы встречи избежать, но… мне сейчас стыдно, но тогда я пошла к Варвариным родителям. Я знала, что она боится отца, подумала, если тот пригрозит, образумит… нет, я не была так наивна, чтобы надеяться, что он прикажет бросить Андрея… если у них и вправду любовь, то приказ этот не помог бы…

– Но вы не верили, что у них любовь?

– Не верила. – Настасья почесала Шамана за ухом. – Я ведь прекрасно ее знала. Эта девочка любила исключительно себя. Она мечтала выйти замуж за богатого человека, осесть дома и не работать до конца жизни. И Андрей на свою беду показался ей достаточно состоятельным. Я знаю почему. Мать очень его любила. Единственный сын, опора и надежда… она ни в чем ему отказать не могла. Нет, не подумайте, что он этим пользовался. На самом деле ему было все равно, что носить. Это Надежда покупала вещи… итальянские ботинки, английский трикотаж, часы за безумные деньги… не подумайте плохо, она не брала взяток. Ей от родителей кое-что осталось. Отец был бизнесменом и удачным… и муж опять же… вот Варвара и решила, что денег у Андрея хватит на исполнение ее мечты. Только не учла, что одно дело сына содержать, и совсем другое – невестку. Надежда отказалась дать деньги на свадьбу. Вообще давать деньги. И условие поставила: если Андрею так нравится Варвара, то пусть женится, живет, содержит ее сам. Она полагала, что Варвара быстро поймет, что со школьного учителя много не возьмешь. Поймет и сбежит. Но Варвара оказалась упрямой. Не знаю, на что она рассчитывала… или и вправду полагала, что Надежда долго не протянет? Или что смирится… может, если бы ребенок родился, то ради внука Надежда приняла бы и Варьку, но…

– До ребенка Андрей не дожил.

– Именно.

– Так значит, вы отправились к отцу Варвары.

– Простите… там все так запутано, что я сбиваюсь. Да. Я до того встречалась с ним. Здоровалась. Не скажу, что он вызывал симпатию. Мрачный мужик, вечно какой-то… недовольный, что ли? Не знаю, но желания с ним пообщаться не возникало. А после того как Варвара обмолвилась, что он и за ремень хватается, то вовсе… и наверное, я и вправду слабо соображала, что делаю, если к нему пошла.

Сосед открыл сразу.

– Чего? – спросил он, хмурясь сильней обычного. – Варьки дома нет.

И сквозь зубы процедил:

– Ш-шалава…

Настасья знала, что Варвары нет дома. Она ночует в Андреевой квартире, в той самой, куда сама Настасья намеревалась переехать после свадьбы.

– Я к вам. – Она заставила себя посмотреть в блеклые глаза.

Отец Варвары ей категорически не нравился.

И стоило бы отступить, но…

– Проходи, – буркнул он и посторонился.

В этой квартире царила стерильная чистота. Пол сиял, как и полированные дверцы старой стенки… светлые обои, люстра, горевшая тускло, но и этого света хватило, чтобы увидеть: ни на матерчатом абажуре, ни на самой лампочке нет и пылинки.

– Варвара… – Настасья долго репетировала речь, писала на бумажке, приводила какие-то аргументы, которые казались невероятно вескими, но под мрачным взглядом Варвариного отца превратились в пустые слова. – Варвара отбила моего жениха.

Прозвучало жалобно.

– Она… я бы не стала мешать, если бы она и вправду любила его, но она не любит. Она рассказывала мне, что хочет выйти замуж и только… и думает, что Андрей богат, будет содержать ее после свадьбы. А у него самого денег немного. Он школьным учителем работает.

Настасья говорила, чувствуя, как краснеет.

– Мне не стоило сюда приходить. Вряд ли вы что-то сможете сделать… извините за беспокойство.

– Стой. – Он не позволил ей уйти, схватил за руку и пальцы его показались стальными. – Не спеши. Значит, говоришь, влюбился без памяти… знакомо. Не надо было ее к старухе отпускать… пойдем на кухню.

Кухонька была крохотной и уютной, с вязаными салфетками на столике у окна, с рядом желтых горшков на подоконнике.

– Присаживайся. Настя, верно?

Настасья кивнула и осторожно опустилась на табурет, прикрытый вязаной подушечкой.

– Это Аннушка… хорошая она женщина. Старается. Для меня, для Варьки… но Варька в мамашу пошла, ей на чужие старания плевать. А я… я хочу иначе, да вот не могу… проклятый я, хотя и повезло, что она раньше преставилась. Ты в Бога веришь? – Он спросил серьезно, и Настасья не смогла соврать:

– Нет.

Она сжалась, предчувствуя вспышку гнева, но мужчина лишь хмыкнул:

– Ничего. Придешь со временем. Я вот раньше тоже не особо думал, глупости все, а теперь только вера и осталась. Я тебе кое-что расскажу… уж не знаю, поможет или нет… вряд ли, конечно. Тут ничего не поможет.

Он вздохнул и потер щетинистую щеку.

– Ее бабка – ведьма, – произнес он доверительно. – И дед такой же, оттого и сынок сбежал, не смог жить с такой семейкой.

Настасье вдруг подумалось, что сидящий напротив ее человек – ненормален. Нормальные люди в ведьм не верят и в ведьмаков тоже. И как знать, не опасен ли сосед?

– Я-то сперва не верил. В такое поверить непросто… я Людочку встретил и влюбился. Людочка – это Варькина мамаша…

– А я думала…

– Анна – моя третья жена. Людочка умерла.

– Извините. Мне жаль.

– Я тогда едва с ума не сошел, и теперь тоска такая. – Он покачал тяжелой головой. – Хоть в петлю лезь. Иногда и тянет. Сидишь вот, думаешь, на кой ляд сдалась такая жизнь… и взять бы ножик да себе по горлу…

Он произнес это едва ли не мечтательно, и Настасья поспешно огляделась: ножей в обозримой близости не было.

– Ножи Анна под замком держит. Знает, что на меня может… вот. – Он вытянул руки, задрал рукав серой скучной рубашки, демонстрируя шрамы. – Это когда… случалось…

– Вам лечиться надо.

– Лечился уже. – Он только отмахнулся. – На таблетках сидел, в больничке лежал. Чего только не делал, не помогает. Не отпустит она меня… я был старше на двадцать лет. Семью имел. Крепкую. С женой мы дружили… любовь – это для детей, так мне казалось. А вот дружба и взаимопонимание, и многое иное… детишек вот не было… болела она, но я не думал о разводе. Да и на моей должности оно не принято… не одобряют. Только Людочку встретил и разом обо всем забыл… в химчистке… помню, тогда Галочка на конференцию укатила… она у меня из ученых…