Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения и поэмы

Колас Якуб Михайлович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения и поэмы - Колас Якуб Михайлович - Страница 92

Изменить размер шрифта:

Новая земля

Пустым быть месту не придется.

Не будет нас — другой там сядет,

Не разбирая и не глядя,

Какой надел лесничий дал».

«Так оно так, да жаль труда,

Ведь сколько сил здесь положили

И землю славно угноили.

А вышло, что напрасно бились

И столько тяжких лет трудились

На черта лысого с болота!

Придет на наше место кто-то

Плоды чужие пожинать

И никаких забот не знать.

Спасибо он за то не скажет,

А фигу лишь тебе покажет».

«Ну, что ж поделать, коль такая

Нам доля выпала лихая».

На третий день пришли подводы,

Все свояки поприезжали —

Делить и радость и печали;

Как будто ехали всем родом

На ярмарку под рождество

Иль на иное торжество.

И суета пошла большая:

Была открыта кладовая,

И сени настежь. Как попало

Добро крестьянское лежало,

Все громоздилось без разбора.

Кадушки, ведра у забора

В траве на время приютились,

А возле них горшки толпились,

Ушаты старые дремали

И кротко очереди ждали.

И тут же сбоку, словно пьяный,

Навой приткнулся деревянный.{4}

Верстак разобранный валялся,

А на веревке мех болтался.

Пустела хата. Стены в ней

Как будто сделались темней.

Все поразметано кругом,

Все не на месте, все вверх дном, —

Совсем чужой казалась хата.

Ухваты, вилы и лопата

Теперь в одном углу стояли.

А гвозди тут и там торчали

По стенам голым, как щетина.

Сновали дети и мужчины, —

На двор пожитки каждый нес

И там укладывал на воз.

А мать сундук свой паковала

И мелочь всякую сбирала.

Бее суетились деловито,

Как в муравейнике разрытом, —

До нитки все с собою брали —

Подводы на глазах вспухали.

Когда же кончили грузиться,

Зашли все в хату подкрепиться.

Меж стен понурых, невеселых,

Таких обобранных и голых,

Остался стол один на месте,

Чтобы в последний раз накрыться,

Дать людям посидеть, проститься,

Побыть еще минутку вместе

И выпить чарочку-другую

За жизнь, за долю молодую.

Сошлись: Базыль, Антось Татьянин,

Карусь Дивак (он скрыл в бурьяне

Ухват, и вилы, и две оси,

Снеся их тайно от Антося),

Еще Антось, Павлюк Куртатый,

Стецок, Казюк Скоробогатый

Да брат Михася и Антося, —

Мужчин немало набралося.

И вот пошла по кругу чарка,

Беседа разгорелась жарко.

Один Антось уже смеется,

Свой мелкий хохот рассыпая,

Аж голова его седая,

С широкой плешиной, трясется.

«Да ты, брат Ганка, зря томишься,

Вот выпей — враз развеселишься.

Поможет бог вам в жизни новой!»

«Ну, будьте ж крепеньки, здоровы!»

«Э, выпей чисто! Что за баба!»

«Нет, не годится! Пьешь ты слабо!» —

Мужчины дружно загудели

И так со всех сторон насели,

Что Ганна все же покорилась

И трижды к чарке приложилась.

«Вот это дело! Молодчина!

Пусть будет доброй к вам судьбина!»

«Ой, буду пьяной! Зашатает!»

«Костей горелка не ломает! —

Кричит Базыль. — Здоров будь, Павел!» —

И, голову свою закинув,

Он ловко чарку опрокинул,

За ней кус хлеба в рот отправил,

Такой, что и двоим бы впору.

Не тратя слов, мужчины споро

За чаркой чарку осушают,

Хозяевам добра желают.

Карусь Дивак же той порой

С осями бегал, как шальной. —

В своем возу их глубже прятал.

Потом туда же воровато

Рогач и вилы запихал,

Чтоб не увидел их Михал.

И воз поставил чуть не в садик,

Решив заране ехать сзади.

Теперь уж вышли все из хаты.

«Ну, шевелись, Скоробогатый! —

Взяв кнут, Базыль сказал соседу. —

Я за тобою, брат, поеду».

И ряд повозок понемногу

Со скрипом тронулся в дорогу

И в лес чуть видною тропою

Поплелся длинной чередою.

И тяжко, тяжко Ганне стало,

В груди как будто что упало,

Тоскою сердце защемило,

Все разом сделалось немило,

И ей уж больше не терпелось —

Бежать отсюда вон хотелось,

Лишь бы углов не видеть голых

И стен пустых и невеселых.

Уж конь запряжен, поджидает,

Копытом бьет нетерпеливо.

Мать напоследок торопливо

Обычай старый исполняет:

Кладет кусочек хлеба с солью

На видном месте в зауголье.

Еще раз глянула устало

На хату, где от быстрых сборов

Кой-что из мелочи осталось.

«Ну, мать, мы трогаем! Ты скоро?» —

Михал кричит ей со двора.

И вправду уж давно пора!

Вновь сердце, холодея, сжалось.

Крестясь и плача, мать забралась

На воз, где малые сидели,

Приладясь на домашней клади.

А старшие, Алесь и Владя,

Коров погнали за возами;

Последний раз между ветвями

Пустая хата показалась

И за пригорком потерялась.

Одна труба лишь сиротливо

Торчала меж кустов тоскливо,

А шест колодца в вышине

Как бы дивился тишине.

Гумно печально вслед смотрело

И, думалось, спросить хотело:

Куда они все уезжают?

Зачем одних нас оставляют?