Обет Славы - Райс Морган - Страница 22

Хафольд не хотела беспокоить их, поэтому она тихо вошла, подкравшись сзади без единого звука. Ее мягкие носки приглушали звуки шагов по каменному полу. Приблизившись и приготовившись объявить о себе, женщина внезапно остановилась. Что-то было не в порядке.

Хафольд увидела, как служака быстро потянулась к своему жилету, вынула маленький мешочек, насыпала белый порошок в чай Королевы, после чего всунула его обратно в свой карман. Затем она передала чашку Королеве, вручив ее в вялую руку женщины и поднеся чашку к ее рту, как поступала всегда.

Ужас охватил сердце Хафольд, она уронила серебряное блюдо, из-за чего о пол разбились хрупкие тарелки, и бросилась к Королеве. Она протянула руку и выбила чашку из-под ее губ. Хрупкий фарфор рассыпался на осколки на полу как раз вовремя.

Служанка отскочила назад, глядя на Хафольд широко распахнутыми глазами, и та набросилась на нее, грубо схватив девушку за рубашку, распахнув ее жилет и вынимая наполненный порошком мешочек. Хафольд понюхала порошок, коснулась кончиком пальца и попробовала его. Хафольд зарычала на девушку, которая выглядела невероятно напуганной.

«Корень Ньямы», – умело определила Хафольд. – «Почему ты даешь это Королеве? Знаешь ли ты, как он влияет на человека?»

Девушка тупо уставилась на нее, дрожа.

Ярость Хафольд усилилась. Это был токсичный яд, предназначенный для того, чтобы медленно убивать мозг. Почему эта служанка дает Королеве яд? Судя по тому, насколько молода и глупа эта девчонка, Хафольд поняла, что за этим стоит кто-то еще.

«Кто велел тебе сделать это?» – спросила женщина, схватив служанку еще крепче. – «Кто заставил тебя отравить королеву? Как долго все это длится? ОТВЕЧАЙ МНЕ!» – крикнула она, отведя руку назад и ударив девушку изо всех сил.

Служанка закричала, ее тело затряслось, и она произнесла в перерывах между рыданиями:

«Король! Король заставил меня сделать это! Он угрожал мне. Это его приказы. Мне очень жаль!»

Хафольд затряслась от гнева. Гарет. Родной сын Королевы. Травит свою мать. От мысли об этом женщине стало плохо.

«Как долго?» – спросила Хафольд, вдруг спросив себя, насколько состояние Королевы на самом деле связано с тем приступом, который она перенесла.

Девушка плакала.

«Со дня смерти ее мужа. Мне жаль. Я не знала. Он сказал, что это для ее здоровья».

«Глупая девчонка», – крикнула Хафольд и отшвырнула ее через комнату. Служанка закричала, оступившись, и побежала по покоям, всю дорогу рыдая.

Хафольд опустилась на колени рядом с Королевой, рассматривая ее в совершенно новом свете. После всех этих лет, которые она прослужила сиделкой, Хафольд знала точно, что может сделать корень Ньямы. Но вместе с тем она знала и то, как излечить после него. Действие этого яда не является постоянным, если вовремя его предотвратить.

Хафольд подняла веки Королевы, увидела под ними желтоватый цвет и убедилась в том, что Королева стала жертвой отравления. Хафольд была уверена, что именно по этой причине ее госпожа впала в это неподвижное состояние – не из-за того, что она оплакивала своего погибшего мужа, а из-за того, что ее травил сын.

Она вынуждена была отдать Гарету должное – он выбрал идеальное время, чтобы травить мать, чтобы заставить весь мир поверить в то, что Королева просто горевала. Гарет оказался гораздо хитрее, чем она думала.

Хафольд прошла по комнате, порылась в каждом ящике своей аптечки и нашла желтую жидкость, которая была ей нужна. Трясущимися руками женщина смешала капли в чашке воды, после чего поспешила вернуться и влила жидкость Королеве в рот, заставив ее выпить.

Королева все пила и пила, тряся головой, пытаясь остановиться, но Хафольд заставила ее выпить все до последней капли.

После того как Королева, протестуя, опустошила чашку, она, наконец, покачала головой, потянулась и оттолкнула руку служанки.

Хафольд была поражена и счастлива. Впервые за все эти недели Королева подняла руку.

«Что ты заставляешь меня пить?» – спросила она.

При звуке ее голоса, при первых произнесенных словах Хафольд подпрыгнула от радости, понимая, что Королева вернулась. Женщина потянулась и обняла Королеву – она обняла ее впервые за все тридцать пять лет службы у нее.

Королева, став прежней, поднялась и возмущенно ахнула.

«Моя Королева, моя Королева!» – воскликнула Хафольд. – «Вы вернулись ко мне!»

Королева оттолкнула ее, когда к ней вернулась гордость.

«О чем ты говоришь?» – спросила она. – «Вернулась куда?»

«Вас отравили», – объяснила Хафольд. – «Гарет отравил Вас!»

Глаза Королевы медленно распахнулись шире от осознания смысла ее слов, и вдруг она все поняла.

«Отведи меня к нему», – приказала Королева.

Королева МакГил шла по коридорам королевского двора – по коридорам, которые она знала слишком хорошо – чувствуя себя, как прежде. Рядом с ней шла Хафольд. Впервые за очень долго время она отдавала себе отчет в том, что происходит. Королева также чувствовала, как ее переполняют гнев и желание противостоять своему сыну.

С каждым шагом, который делала Королева, она все больше приходила в себя, все больше понимала, что именно произошло, и какую роль сыграл в этом ее сын. От этой мысли Королеве стало дурно, и часть ее все еще не хотела в это верить. Что же она сделала плохого, чтобы вырастить такого монстра?

«Моя Королева, это не очень хорошая идея», – сказала шедшая рядом с ней Хафольд. – «Мы должны немедленно покинуть это место, убежать, пока мы еще можем. Кто знает, как может отреагировать Гарет, он может убить Вас. Мы должны уехать подальше от этого места. Мы должны отправиться в Силесию, к Гвендолин. Там о Вас позаботятся».

«Не раньше, чем я поговорю со своим сыном», – сказала Королева.

Никто не остановит Королеву перед выяснением правды, от того, чтобы услышать слова от самого Гарета. Королева МакГил никогда не отступала от противостояния, и она не собиралась изменять этому сейчас – и, разумеется, она не отступит перед своим сыном.

Королева распахнула знакомую дверь в кабинет своего покойного мужа, оскорбившись из-за того, что ее сын думал, будто может занять эту комнату. Женщина ахнула, застыв на пороге кабинета, ужаснувшись при виде этого места – ценные книги и свитки ее покойного мужа разорванными лежали на полу. Кабинет находился в руинах – он был разрушен. Здесь же, с противоположной стороны, в кресле развалился ее сын, глядя на нее с непроницаемой улыбкой на губах.

Гарет сидел в центре всего этого, уставившись на мать черными, бездушными глазами. Королева уловила в воздухе слабый запах опиума. Он не брился уже несколько дней, под глазами у него были темные мешки, одежда была грязной, а сам Гарет выглядел так, словно сошел с ума. Он не был похож на того сына, которого она родила, на того мальчика, которого она воспитала. Роль короля состарила Гарета на двадцать лет, и она едва узнавала его.

«Мама», – уныло произнес он, едва ли удивившись, увидев ее. – «Наконец-то, ты пришла, чтобы увидеться со мной».

Королева бросила на него сердитый взгляд.

«Что ты сделал с кабинетом моего мужа?» – спросила она.

Гарет рассмеялся.

«Я не думаю, что он ему теперь понадобится», – сказал Гарет. – «Но я нахожу его достаточно улучшенным. Ты так не думаешь?»

Королева стремительно сделала шаг вперед.

«Ты отравил меня?» – спросила она.

Гарет уставился на нее ничего не выражающим взглядом.

«Сегодня мы нашли порошок у служанки, милорд», – вмешалась Хафольд. – «Она сказала, что это Вы приказали ей».

«Это правда?» – мягко спросила Королева в надежде на то, что это не так.

Гарет медленно покачал головой.

«Мама, мама, мама», – произнес он. – «Почему ты внезапно начала беспокоиться обо мне после всех этих лет? Когда я был младше, ты отдавала всю свою любовь Рису. Кендрик был лучше всех нас, но ты не смогла заставить себя полюбить его, потому что он был бастардом твоего мужа. Годфри разочаровал тебя из-за своих походов в таверны. Луанда была одной ногой далеко отсюда, потому не представляла для тебя угрозы. А Гвендолин… Что ж, она – девчонка, и ты была слишком напугана, чтобы любить ее. Так что твоя любовь досталась Рису. А всех остальных обошли стороной. Я для тебя не существовал. Мне пришлось сделать все это, чтобы ты, наконец, признала меня».