Графиня де Монсоро (ил. Мориса Лелуара) - Дюма Александр - Страница 139

И с этими словами он ввел Одуэна в свой домишко у крепостной стены.

— Клянусь честью, — сказал Бюсси, — дворец — перед тобой. Устраивайся, где хочешь и как сможешь.

— Это будет нетрудно сделать, как вы знаете, мне много места не нужно, могу и стоя спать, коли понадобится: я достаточно устал для этого.

Друзья, ибо Бюсси обращался с Одуэном скорее как с другом, чем как со слугой, разошлись, и Бюсси, испытывая двойное удовлетворение оттого, что он снова находится возле Дианы и Реми, в одно мгновение погрузился в сон.

Правда, герцог, дабы спать спокойно, попросил прекратить стрельбу из пушки и мушкетов, что до колоколов, то они замолкли сами собой, так как звонари натерли себе волдыри на ладонях.

Бюсси поднялся чуть свет и поспешил в замок, распорядившись передать Реми, чтобы и он туда пришел.

Граф хотел быть у постели его высочества в тот момент, когда принц откроет глаза, и, если удастся, прочесть его мысли по выражению лица, обычно весьма красноречивому у пробуждающегося человека.

Герцог проснулся, но было похоже, что он, как его брат Генрих, надевал на ночь маску.

Напрасно Бюсси встал так рано!

У молодого человека был подготовлен целый список дел, одно важнее другого.

Сначала прогулка за стенами города с целью изучения городских укреплений.

Затем смотр горожанам и их вооружению.

Посещение арсенала и заказ различных боевых припасов.

Тщательное изучение выплачиваемых провинцией податей, дабы осчастливить добрых и верных вассалов принца небольшим дополнительным налогом, предназначенным для внутреннего украшения его сундуков.

И, наконец, корреспонденция.

Но Бюсси знал наперед, что ему не следует слишком полагаться на этот последний пункт; герцог Анжуйский старался писать поменьше, с недавних пор он придерживался поговорки: «Написанное пером не вырубишь топором».

Итак, вооруженный до зубов против дурных мыслей, которые могли прийти в голову герцогу, Бюсси увидел, что тот открыл глаза, но, как мы уже сказали, не смог ничего прочесть в этих глазах.

— А-а! — сказал герцог. — Ты уже здесь!

— Разумеется, монсеньор: я не спал всю ночь, меня преследовали мысли о делах вашего высочества. Чем мы займемся нынче утром? Постойте, а не отправиться ли нам на охоту?

«Превосходно! — сказал себе Бюсси. — Вот еще одно занятие, о котором я позабыл».

— Как! — возмутился герцог. — Ты заявляешь, что думал о моих делах всю ночь, и после бессонницы и неустанных размышлений являешься ко мне с предложением отправиться на охоту; ну знаешь ли!

— Вы правы, — согласился Бюсси. — К тому же у нас и своры нет.

— И главного ловчего, — подхватил принц.

— Сказать по чести, охота без него для меня будет только приятнее.

— Нет, я с тобой не согласен, мне его недостает.

Герцог произнес это со странным выражением лица, что не ускользнуло от Бюсси.

— Этот достойный человек, — сказал он, — этот ваш друг, как будто бы тоже не приложил руки к вашему спасению?

Герцог улыбнулся.

«Так, — сказал себе Бюсси, — я знаю эту улыбку; улыбка скверная, берегись, граф Монсоро».

— Значит, ты на него сердит? — спросил принц.

— На Монсоро?

— Да.

— А за что мне на него сердиться?

— За то, что он мой друг.

— Напротив, поэтому я его очень жалею.

— Что ты хочешь сказать?

— Что чем выше вы ему дозволите взобраться, тем с большей высоты он упадет, когда будет падать.

— Ты, однако, в хорошем настроении, как я вижу.

— Я?

— Да, такое ты мне говоришь, только когда ты в хорошем настроении. Как бы то ни было, — продолжал герцог, — я стою на своем: Монсоро может нам очень пригодиться в этих краях.

— Почему?

— Потому, что он имеет здесь владения.

— Он?

— Он или его жена.

Бюсси закусил губу: герцог сводил разговор к тому предмету, от которого Бюсси вчера с таким трудом его отвлек.

— Вы так думаете?

— Разумеется. Меридор в трех лье от Анжера, разве тебе не известно? Ведь это ты привез ко мне старого барона.

Бюсси понял, как важно ему не выдать себя.

— Проклятие! — воскликнул он. — Я привез его к вам, потому что он вцепился в меня, и, чтобы не оставить у него в пальцах добрую половину моего плаща, как это случилось со святым Мартином, я был вынужден привезти его к вам… К тому же моя протекция не очень-то ему помогла.

— Послушай, — сказал герцог, — у меня есть идея.

— Черт! — воскликнул Бюсси, всегда опасавшийся идей принца.

— Да… Монсоро выиграл у тебя первую партию, но я хочу обеспечить тебе выигрыш во второй.

— Что вы под этим подразумеваете, мой принц?

— Все очень просто. Ведь ты меня знаешь, Бюсси?

— Имею это несчастье, мой принц.

— Считаешь ли ты меня человеком, способным получить оскорбление и не отомстить за него?

— Это смотря как.

Герцог скривил рот в еще более злой усмешке, чем в первый раз, покусывая губы и кивая головой.

— Объяснитесь, монсеньор, — сказал Бюсси.

— Ну так вот, главный ловчий украл у меня девицу, которую я любил настолько, что готов был на ней жениться; я, в свою очередь, хочу украсть у него жену, чтобы сделать ее моей возлюбленной.

Бюсси попытался тоже улыбнуться, но, несмотря на свое горячее желание преуспеть в этом, смог изобразить на лице только гримасу.

— Украсть жену господина де Монсоро! — пробормотал он.

— Но ведь это легче легкого, как мне кажется, — сказал герцог. — Его жена возвратилась в свое имение; ты мне говорил, что мужа она ненавидит; значит, я без излишней самоуверенности могу рассчитывать, что она предпочтет меня Монсоро, в особенности если я ей пообещаю… то, что я ей пообещаю.

— А что вы ей пообещаете, монсеньор?

— Освободить ее от мужа.

«Ба! — чуть не воскликнул Бюсси. — Почему же вы этого сразу не сделали?»

Но у него хватило присутствия духа удержаться.

— И вы совершите этот прекрасный поступок? — спросил он.

— Ты увидишь. А пока я все-таки нанесу визит в Меридор.

— Вы осмелитесь?

— А почему бы нет?

— Вы предстанете перед старым бароном, которого вы покинули, после того как пообещали мне…

— У меня есть для него прекрасное оправдание.

— Где, черт побери, сыщете вы такое оправдание?

— Сыщу, не сомневайтесь. Я скажу ему: «Я не расторг этого брака, потому что Монсоро, который знал, что вы один из самых почитаемых деятелей Лиги, а я — ее глава, пригрозил выдать нас обоих королю».

— Ага!.. Вы это придумали — про Монсоро, ваше высочество?

— Не совсем, должен признаться, — ответил герцог.

— Тогда я понимаю вас, — сказал Бюсси.

— Понимаешь? — спросил герцог, введенный в заблуждение ответом молодого человека.

— Да.

— Я внушу ему, что, отдав замуж его дочь, я спас ему жизнь, над которой нависла угроза.

— Это великолепно, — сказал Бюсси.

— Не правда ли? Я и сам так думаю. Погляди-ка в окно, Бюсси.

— Зачем?

— Погляди, погляди.

— Я гляжу.

— Какая стоит погода?

— Вынужден сообщить вашему высочеству, что погода хорошая.

— Тогда вызови конный эскорт, и поедем-ка узнаем, как поживает милейший барон де Меридор.

— Сейчас, монсеньор.

И Бюсси, который в течение четверти часа играл бесконечно смешную роль попавшего в затруднение Маскариля,[132] сделал вид, что уходит, подошел к двери, но тут же вернулся обратно.

— Простите, монсеньор, — сказал он, — но сколько всадников угодно вам взять с собою?

— Ну четверых, пятерых, сколько хочешь.

— В таком случае, раз уж вы предоставляете решать это мне, — сказал Бюсси, — я взял бы сотню.

— Да что ты, сотню! — сказал удивленный принц. — Зачем?

— Для того чтобы иметь в своем распоряжении хотя бы двадцать пять таких, на которых можно положиться в случае нападения.

Герцог вздрогнул.

— В случае нападения? — переспросил он.

— Да. Я слышал, — продолжал Бюсси, — что местность тут очень лесистая, и не будет ничего удивительного, если мы попадем в какую-нибудь засаду.