В бой идут одни пацаны - Тамоников Александр Александрович - Страница 40

При наступлении на перевал Хабурабад погибли два бойца. Мог погибнуть еще один, но пуля попала в старинный портсигар, который он носил в кармане у сердца, и застряла в нем.

После боевых действий в районе Тавильдары третий мотострелковый батальон первой мотострелковой бригады стал четвертым отдельным мотострелковым батальоном. Его штаб перевели в поселок Восе.

В принципе, служба на перевале проходила довольно спокойно. Боевики дважды пытались вернуть Хабурабад. Первый раз духи сумели снять одного часового, но его напарник открыл огонь. Личный состав подняли по тревоге, и нападение было отбито. На рассвете на склоне нашли двенадцать убитых боевиков.

Второй раз попытка штурма свелась к обстрелу позиций из восьмидесятидвухмиллиметровых минометов. Ночью духи скрытно выдвинулись на противоположную вершину, у подножия установили «Васильки». Корректировщик поднялся наверх и попал в руки бойцов батальона. По позициям боевиков был открыт огонь. Несколько человек погибли, остальные разбежались.

Батарея Левченко пополнилась тремя восьмидесятидвухмиллиметровыми минометами. Впоследствии они пригодились в Шуробаде, но об этом позже.

Постепенно жизнь на перевале налаживалась. Все готовились к зиме, однако неожиданно пришел приказ оставить в каждом подразделении по офицеру, остальным убыть в места постоянной дислокации.

Левченко последним уехал с перевала. За ним на новом «УАЗе» прибыл командир батальона, которому за взятие перевала было присвоено очередное звание. Он стал майором.

Загрузив в «УАЗ» трофейные минометы, Маджитов и Левченко тронулись на базу. Глядя на окрестности, Михаил тогда подумал, что никогда в жизни не будет отдыхать в горах, если, конечно, вернется с войны.

Глава 9

Находясь на базе в Восе, батальон доукомплектовался молодыми солдатами. Материальное обеспечение становилось все хуже. Продовольствия не хватало, пополнение ходило без зимних шапок и ремней.

Младшие лейтенанты первых трехмесячных выпусков таджикских курсов заполнили штат, да толку от этих ребят было мало. Хоть и набирали их из бойцов, призванных из запаса и участвовавших в боевых действиях, но командного опыта им явно не хватало.

Левченко с Варченко бездельничали, частенько наведывались в строевую часть. Дело в том, что, когда подразделения батальона еще находились на перевале Хабурабад, в штабе появились две женщины: Халима, жена Тимура, друга комбата, и ее приятельница Ольга.

Тимур приехал из Узбекистана прапорщиком, дослужился до майора, стал начальником охраны министра обороны, но затем был разжалован до старшего лейтенанта, так как случайно застрелил какого-то гражданского человека. Эта история была покрыта мраком, ни Тимур, ни Халима особо о ней не распространялись. Но женщине и двум детям оставаться в Душанбе было небезопасно. Вот Тимур и попросил Маджитова разместить семью и Ольгу на территории базы.

Карим принял их и поселил в своем доме, находящемся на территории батальона. Комбат определил женщин на должности в штабе, и вскоре они получили звания прапорщиков.

Левченко, Варченко, Марин и Суворов сняли комнату по соседству с частью в доме бабы Веры.

Как-то вечером, проверив личный состав, Левченко зашел в штаб. Он хотел увидеть Ольгу, договориться провести время вместе, но встретил в коридоре комбата.

– Ты чего тут, Миша? – спросил Маджитов.

– Да вот к вам шел, товарищ майор.

– Раз шел, то проходи.

Левченко пришлось пройти не в строевую часть, а в кабинет командира.

– И что за вопрос у тебя? – спросил тот, присаживаясь за стол.

Левченко устроился рядом.

– Хотел узнать, сколько нас еще мариновать здесь будут.

– Здесь – это где? В Восе?

– В Таджикистане.

– Ну, Миша, это вопрос не ко мне. Не думаю, что долго, но сколько точно, сказать не могу. Вряд ли это и сам министр знает. Кстати, ты слышал, сколько духи за ваши головы дают?

– Десять тысяч зеленых.

Комбат усмехнулся:

– Это было, когда вы только прибыли сюда. После Тавильдары цена поднялась до пятидесяти тысяч долларов.

– И зачем ты мне это говоришь?

– Чтобы поосторожнее был. Пятьдесят тысяч зеленых – очень большие деньги.

– Да плевать я хотел на расценки духов.

– Плевать ты, Миша, можешь сколько угодно, а вот соблюдать меры повышенной безопасности придется, потому что это приказ. Вы сняли комнаты у местной бабушки. Понимаю. Но вчера вечером я подошел к дому, к окну вашей комнаты. Оно ведь выходит в палисадник, да?

– Да, – не без удивления ответил Левченко.

– Так вот, я спокойно, безо всяких помех подошел к окну. Чтобы заработать целое состояние, мне было достаточно дождаться, пока вы вечером соберетесь в комнате, и бросить вам «Ф-1». Вас разорвало бы на куски, а я заимел бы двести тысяч долларов.

Левченко посмотрел на Маджитова и спросил:

– Так что же не дождался и не бросил?

– Ты с ума сошел? Я сказал образно, чтобы ты понял, что любой дух может завалить вас. Да ему и гранату с собой брать не надо. На подоконнике я видел две «РГД». Вы совсем страх потеряли?

Михаил подумал, что комбат прав. Найдется немало желающих взорвать офицеров и получить такие деньги.

– Я понял тебя, Карим.

– И что понял?

– То, что надо выставить защиту. Мы сегодня же установим в палисаднике две противопехотные мины на растяжках.

– Вот это уже другой разговор. А ведь ты не ко мне шел, Миша!.. – Комбат хитро улыбнулся.

– А к кому?

– К Ольге из строевой части. Я угадал?

– А если и так, то что?

– Ничего. Такая Ольга одна, а озабоченных мужиков вокруг много. – Майор рассмеялся.

Левченко спросил:

– Уж не сам ли ты, Карим, положил на нее глаз?

– Об этом история умалчивает.

– Ну так закадри ее, чтобы остальные успокоились.

– Всему свое время, да и есть у меня сейчас женщина.

– Да ты что? И где же? В кишлаке?

– Миша, это не твое дело.

– Тогда Ольга свободна.

– Условно свободна. – Комбат поднял палец. – Попробуй подкати, ничего не имею против.

Разговор офицеров прервал помощник дежурного по части, заглянувший в кабинет:

– Разрешите, товарищ майор?

– Да. Что случилось?

– Вас к телефону из штаба хотят.

Таджик путал русские слова, но по сравнению с другими он владел им, можно сказать, в совершенстве.

– Кто хочет?

– Не знаю. Дежурный велел передать.

– Скажи дежурному, иду.

Маджитов поднялся. Встал и Левченко.

Комбат кивнул ему на стул и заявил:

– Посиди. У меня кое-что в заначке есть. Угощу бравого артиллериста.

Майор вышел, вернулся минуты через две, присел на прежнее место.

– Плохие новости? – спросил Левченко.

– Не спеши! Я обещал тебя угостить, значит, должен это сделать. – Майор достал из сейфа бутылку армянского коньяка, наверное, привезенную Тимуром из Душанбе, два стакана, пару яблок, плеснул по сто граммов. – Будем живы!

– Будем!

Офицеры выпили, закусили яблоками. Левченко прикурил сигарету.

Комбат убрал коньяк, стаканы и сказал:

– Ну а теперь новость. Ты спрашивал, долго ли нам мариноваться здесь. Так вот, лафа закончилась, Миша. Нам приказано выдвинуться в район Шуробада для выполнения задач по поддержке российских пограничных застав.

– В район Шуробада? – переспросил Левченко. – Это получается к тринадцатой и двенадцатой заставам?

– Точно. На самый сложный участок границы.

– Все пойдем?

– Нет. Сводная группа мотострелковой роты, танковый взвод и твой огневой. Да, не успел тебе сказать, в батарею назначен кадровый прапорщик. Но взвод поведешь ты.

– Само собой! Без меня тебе на границе тоскливо будет.

– Верно мыслишь, Миша.

– Конец октября – хреновое время для прогулок по горам. Листва с деревьев и кустов падает, скоро от зеленки ничего не останется. Только хвойные. Да и местность там, ты прав, сложная.

Офицеры, конечно, помнили о гибели двенадцатой погранзаставы в июле месяце.