Гимн Рождества - Спир Флора - Страница 34

– Я знаю дом, о котором вы говорите, – ответил тот, – я помню эти места с детства. Здесь тогда все было по-другому. Старинные дома в этом квартале разбомбили во время второй мировой войны. Вы знаете что-нибудь о блицкриге?

– Да. – Комок в горле не давал ей говорить.

– Вы, должно быть, ужасно разочарованы, что не нашли этого исторического здания, которое хотели увидеть, – сказал старый джентльмен, – но в Лондоне есть другие интересные места, уцелевшие со времен Регентства.

Кэрол кивнула и поблагодарила его, и он пошел дальше, а она осталась смотреть на скучное современное здание, занимавшее место красивого белого дома, в котором когда-то они с Николасом любили друг друга.

– Так давно, – вздохнула Кэрол, – а для меня только вчера. О Николас, почему я не чувствую здесь твоего присутствия? Куда ты ушел? Наверное, в загробную жизнь с леди Кэролайн, – ответила она на свой собственный вопрос. – Ты уже умер – постарел, одряхлел, – умер и похоронен более ста лет тому назад.

Эта мысль была невыносима, и она поспешила прочь и бродила, ничего не видя, по оживленным улицам, пока ранние декабрьские сумерки не положили конец ее блужданиям.

На обратном пути в Марлоу-Хаус она прошла мимо маленького цветочного магазина. Дверь открылась, вышел какой-то покупатель. Запах праздничной зелени, смешанный с запахом роз, ударил ей в ноздри и заставил остановиться, когда она почти уже прошла мимо. И снова ее одолели воспоминания. Когда-то давно, накануне Рождества, так пахло в гостиной Марлоу-Хаус. И Кэрол сказала себе:

– В конце концов, может быть, цветы и не пустая трата денег? Сколько радости доставляли мне букеты, которые я получала от Николаса!

И она вошла в магазин, привлеченная яркими цветами, наполнявшими различные емкости, и миниатюрными рождественскими елочками, выставленными в витрине и сверкающими белизной и зеленью. Она купила несколько красных роз и веточки вечнозеленых растений. Потом, повинуясь внезапному импульсу, купила еще красный стеклянный контейнер с луковицами белых нарциссов, посаженных в белые камушки. Бутоны на концах стеблей, казалось, вот-вот раскроются.

Когда она вернулась в Марлоу-Хаус, было почти время обедать. Кэрол не стала входить через парадный вход. Она отворила дверцу в железной ограде перед домом и спустилась по ступенькам вниз во двор, где был вход для прислуги. Открыв старомодную застекленную дверь, она прошла через опрятную прихожую, а оттуда – в кухню. Кухарка встретила с неожиданное появление удивленным взглядом.

– Добрый вечер, мисс Маркс. Не найдется ли у вас вазочки для этих цветов?

Оглядевшись, Кэрол увидела явные приготовления к празднику. Сильный запах специй говорил о том, что имбирный пряник уже в печи, а две прекрасные пышные булки из пшеничной муки остывали на доске. На другой доске лежала гора печенья, которое мисс Маркс посыпала красным и зеленым сахаром. Хетти, судомойка, резала сельдерей и лук.

– Наверное, найдем что-нибудь. Хетти, оставь-ка ты нож, пока не отрезала себе палец, и пойди поищи вазу в кладовке, где фарфор на каждый день.

Мисс Маркс разговаривала с Кэрол как обычно – вежливо, но не очень доброжелательно. Кэрол давно подозревала, что кухарка недолюбливает ее. Раньше ее это не трогало, но сегодня прохладный взгляд, брошенный кухаркой на цветы, почему-то подействовал на нее раздражающе.

– Вообще-то, – начала Кэрол, разворачивая бумагу и доставая розы, – я купила их сюда на стол. Нелл сказала, что вы задумали рождественский обед, и я решила, что вам захочется поставить на середину стола какое-нибудь украшение. – Покупая розы, она ни о чем таком не думала, она хотела поставить их себе.

– Ой, какие красивые! – Хетти вернулась из кладовой с вазой. – Мне страшно нравится, когда зеленое с красным. Такой рождественский вид. Спасибо, мисс Симмонс. Они будут здорово смотреться у нас на праздничном столе, а мы полюбуемся.

Но мисс Маркс сказала, охлаждая восторги Хетти:

– Наш обед будет через два дня. К этому времени цветы завянут.

– Если завянут, – ответила Кэрол, увидев, как погрустнело лицо девушки от этого предсказания, – я пойду и куплю еще.

– А вы, может, покушаете с нами в сочельник? – предложила Хетти, не замечая сердитого неодобрения кухарки. – Я знаю, Нелл вас приглашала, она мне говорила.

– Жаль, но я не смогу, – сказала Кэрол, – у меня есть свои планы и на сочельник, и на Рождество. На праздники приезжают мои старые друзья из Штатов, и мне очень хочется повидаться с ними. Хетти, я оставляю цветы на вас. Поставьте их, как вам нравится.

И, сунув букет девушке в руки, Кэрол ретировалась.

– Хм, – услышала она ворчание кухарки, – а я и не знала, что у мисс Симмонс есть друзья.

– Ой, как не стыдно! Друзья у всех есть. Я надеюсь, что она не одинока, – ответила Хетти. – Но все равно, цветочки очень красивые.

Когда Кэрол добралась до своей комнаты, она дала волю своей ярости – ярости на самое себя.

– Зачем я придумала эту дурацкую отговорку? Теперь мне придется уйти из дома в праздничный день, даже если мне этого вовсе не хочется. Иначе они подумают, что я наврала, чтобы не сидеть с ними за столом. Не хочу я больше притворяться! Большую часть жизни я притворялась, и меня мутит от этого.

Резким движением Кэрол сорвала обертку с контейнера с луковицами. На одном из стеблей бутоны почти раскрылись. Кэрол изучающе понюхала их:

– По крайней мере, лавандой не пахнет. При мысли об этом она остановилась с контейнером в руках, так и не поставив его на столик у каминного кресла. Когда леди Августа переносила ее из XX века, последние ее слова были о том, что многое у Кэрол еще впереди. И следовательно, призрак может опять появиться. Кэрол не хотела больше видеть леди Августу. Она хотела забыть о том, что случилось прошлой ночью. Кэрол была уверена, что Николаса она никогда не забудет, но твердо решила оставить все необъяснимые события в прошлом и захлопнуть туда дверь. Это, видимо, единственный способ сохранить здравый рассудок. И все-таки она не могла отказать призраку леди Августы в известной доле привлекательности.

– Мертвая она интересней, чем живая. При жизни это была просто жалкая и сварливая надоеда.