Шанс выжить — ноль - Спиллейн Микки - Страница 29

— Я и есть самая большая неприятность, мальчик. — Я позволил ему посмотреть на себя еще несколько секунд, пока он не опустил глаза и не вытер себе губы. Затем достал из кармана фотографию (их теперь почему-то было только две, а где я мог потерять третью, уже не приходило в голову) и показал ему.

— Узнаешь его?

Ему не хотелось говорить, но он не знал, что будет, если промолчит. Наконец он кивнул:

— Комната 417.

— Где он сейчас?

— Недавно пришел. Его лицо было разбито, он был весь в крови. Что он сделал?

— Ничего, что могло бы тебя заинтересовать.

— Послушай, приятель... нам не хотелось бы здесь шума, у нас вполне приличное заведение. Этот парень никогда не причинял нам хлопот, поэтому уж вы, парни...

Я схватил его за руку.

— Почему «парни»?

— Потому что был еще один. Другой коп. Он тоже интересовался им.

— Коп?

— Конечно. У него была такая же фотография.

Пат мог получить такую карточку. В конце концов, они же обмениваются информацией между отделами, и такой вариант не вызывал у меня подозрений.

— Ты видел, как они выходили?

— Нет, я не следил за этим. Ты думаешь, я поступил неправильно?

— Я не думаю этого. Еще одна просьба... Оставайся около телефона.

После этого я прошел в лифт и нажал на кнопку четвертого этажа.

Возле 417-го номера я остановился и приложил ухо к двери. Но там не было слышно ни единого звука. Я вытащил свой 45-й, снял с предохранителя и два раза постучал в дверь. Никто не ответил. Я проделал это еще раз с тем же успехом. Затем я проверил замок. Дверь была заперта, но для взлома такого замка не нужно было тратить много времени. Когда дверь наконец открылась, я вошел в темную комнату, освещенную только светом уличных фонарей, падающим через окно.

Я подождал, прислушиваясь, затем включил свет и тут же упал на пол. Ничего не произошло.

Я поднялся, убрал пистолет на место и закрыл дверь. По-прежнему кругом было тихо и не чувствовалось никаких признаков жизни.

Бивер лежал на полу в луже собственной крови. Он был мертв, так мертв, как только мог себе это позволить. Его живот был разделан, как на бойне, а в груди торчал нож. Губы стягивала прозрачная липкая лента.

Эта ситуация отличалась от той, которую я застал в компании Вуди и от которой Биверу удалось сбежать. Это было совсем иначе.

НЕТ, ЭТО БЫЛО ТОЧНО ТАК ЖЕ! ЭТО УЖЕ СЛУЧИЛОСЬ РАНЬШЕ. С ЛИППИ САЛЛИВЕНОМ.

Я оглядел комнату, стараясь обнаружить возможное отсутствие в ней характерных предметов, которые могли служить причиной этого нападения.

У Бивера было очень мало вещей. Два костюма и две спортивные куртки. Все карманы были вывернуты наружу. На дне шкафа валялись окровавленные брюки и красная рубашка.

Я провел в комнате еще около двадцати минут, пытаясь убедиться, что ничего не пропустил, после чего сел на угол кровати и закурил.

Глядя на тело Бивера, лежащее на полу, я подумал, что даже красная рубашка не уберегла его от печального конца.

Затем я неожиданно для себя стал тихо смеяться. Я подошел к шкафу, где лежала груда одежды. Бивер снял ее и бросил вместе с остальными вещами, когда менял свою окровавленную. Она была столь малозначительна для убийцы, что он даже не обратил на нее должного внимания, так как на ней не было ни одного кармана.

НО ЭТО БЫЛ ТАЛИСМАН ВИВЕРА. И, КРОМЕ ТОГО, ЭТО БЫЛО МЕСТО, ГДЕ ОН ПРЯТАЛ СВОЮ ГЛАВНУЮ ЦЕННОСТЬ: ЧТО-ТО ТАКОЕ. С ЧЕМ ОН НИКОГДА НЕ РАССТАВАЛСЯ.

Я нашел место, где кончался шов рукава, и потянул что-то из шва. Листок тонкой бумаги, скрученный в небольшой комок, выпал оттуда. Я развернул его, медленно просмотрел, а затем подошел к телефону и позвонил Эдди.

Тот сообщил мне, что ему очень трудно отделаться от своих опекунов, но если он это и сделает, то ему придется расстаться с работой репортера. Он хотел знать, стоит ли овчинка выделки.

Я сказал ему, что стоит.

Глава 12

Я помог ему освободиться от рвоты и отправить его ужин в городскую канализацию, подождал, пока он умывался холодной водой и растирался полотенцем в ванной. Он вернулся в гостиную, стараясь не смотреть в угол, но его глаза постоянно как будто притягивались к трупу.

— Послушай, Майк, ты оторвал мой зад от стула только затем, чтобы показать эту мерзость?

Я закурил и кивнул головой.

— Именно так.

Он очень медленно повернулся в мою сторону и попытался что-то сказать, с трудом подбирая слова:

— Ты... ты...

— Нет, я не убивал его.

Удивление на его лице сменилось страхом, и он нервно произнес:

— Кто же тогда?

— Не знаю. — Это было все, что я мог сказать.

— Дерьмо!

Я подошел к нему со стаканом воды и подождал, пока он сделает несколько глотков.

Эдди стал понемногу успокаиваться, к нему вернулась способность рассуждать.

— Осталось всего несколько дней, Майк. Так что, какая разница, кто это сделал. Мне только жаль, что я так и не успел сделать репортажа об этом деле. Через несколько дней мы все перестанем думать обо всем на свете.

Я продолжал смотреть в окно на непрекращающийся дождь и улавливал лишь отдельные слова из его монолога.

— Я думаю, этого не произойдет, — прервал я его излияния.

Он рассмеялся нервным, напряженным смехом, переходящим в истерику.

— Майк, ты просто мерзавец!

Я взглянул на него и поднял трубку телефона. Через некоторое время мне разыскали капитана Чамберса, которому я сказал:

— Тебе обязательно нужно встретиться со мной, приятель. Это не займет у тебя много времени.

— О чем ты говоришь, Майк?

— Ты можешь покупать календарь на следующий год, Пат. Он тебе будет просто необходим.

Пауза длилась почти десять секунд, так что я даже стал сомневаться в исправности линии. Он прекрасно понял, о чем я говорю. Его голос возник с совершенно новой интонацией: я сначала даже не узнал его.

— Майк...

Но прежде чем он продолжил, я объяснил ему, где я нахожусь, и положил трубку. Эдди наблюдал за мной, как за сумасшедшим. Я молча протянул ему листок из тонкой бумаги.

— Что это?

— Точные места расположения каждого из этих двадцати контейнеров. У тебя есть реальный шанс сделать недостающий тебе скачок в карьере.

Я вынул из кармана две оставшиеся фотографии и положил их рядом с телом. Мне они были больше не нужны. Я сделал еще один звонок по телефону, но моего абонента не было дома, о чем я уже догадывался раньше.

Спад Генри не знал, как проще объяснить мне сложившуюся ситуацию, так как грубая ложь была противна его натуре. Наконец он сказал:

— О, Майк, черт побери. Я только что получил указания по внутреннему телефону. Никого не пускать наверх. Там происходит очень важное совещание.

— Сколько человек там собралось?

— Я думаю, человек шесть.

— А когда появился последний?

— О, последний был около часа назад. Это было почти в тот момент, когда я получил приказ. Больше не было никого.

— Послушай, Спад...

— Майк, ничего не могу поделать. Тебе будет все равно, пропущу я тебя или нет. Они блокировали лифты на своем этаже. Есть, правда, пожарный выход, но он запирается изнутри. При всем моем уважении, Майк, ничего нельзя сделать.

— Очень жаль, Спад.

— Это моя работа, Майк. И ты держишь ее в своих руках.

— Все будет выглядеть иначе, если ты вдруг не заметишь меня...

— Но, Майк, здесь это невозможно, чтобы я не заметил тебя! Посмотри, вот стоят четыре телекамеры, контролирующие каждый вход и выход. Как я смогу объяснить твое появление там?

— Не беспокойся, Спад, я постараюсь не причинить тебе неприятностей.

— Но ведь даже обезьяна не сможет проникнуть сейчас туда!

Лифт остановился на самом верху. Фойе было отделано скульптурными барельефами, хорошо сочетающимися с бледно-голубым цветом стен. В конце вестибюля была единственная дверь, которая оказалась запертой. Мои попытки воспользоваться звонком ни к чему не привели, так как, скорее всего, дежурное помещение верхнего этажа уже не работало. Мне не оставалось ничего другого, как воспользоваться пистолетом для дальнейшего продвижения. Три выстрела в замок сделали свое дело, и путь был свободен. Я не очень беспокоился о звуках выстрелов. В таком помещении они не могли распространиться далеко.