Пограничник - Мамонтов Павел Александрович - Страница 19

Уже глубокой ночью неандертальцы провели людей по широкой каменной площадке в пещеру. Когда они разожгли костры, оказалось, что пещера внутри была обжитой. Лёша увидел множество занавешенных шкурами боковых углублений, служивших своеобразными отдельными комнатами. В главной пещере были сложены большие вязанки хвороста, в плетёных корзинах лежало вяленое мясо, грибы, сушёные яблоки и ягоды. Стояло также несколько больших, по пояс человеку, кувшинов с водой. Неандертальцы звуками, отдалённо напоминавшими человеческую речь, и жестами объяснили попаданцам, что и где лежит.

«Отдельные комнаты» были устланы шкурами разных животных, которые в зависимости от размера служили и матрасами, и одеялами, и подушками. Пахло от них неожиданно приятно: чем-то травяным.

В отведённой им с Таней «комнате» Лёша практически сразу без сил повалился на шкуры. Болело всё: спина, ноги, шея, даже дышать было больно. Но через пару минут юноша неимоверным усилием воли заставил себя подняться и вместе с Капитаном начал помогать другим попаданцам обустраиваться в их новом приюте. Закопчённый потолок поднимался метров на пять, температура в пещере установилась комфортная: было ни жарко, ни холодно.

Оказалось, что каменные стены украшало множество рисунков, не очень умелых, но достаточно понятных. Они изображали сцены охоты, какие-то ритуальные действа, хороводы вокруг большого чёрного столба и просто пейзажи. Нарисованы они были пальцами красками трёх цветов: красной, жёлтой и зелёной. Один мазок был размером как две фаланги Лёшиного пальца.

Устроившись на новом месте и наскоро поужинав, попаданцы смогли наконец-то лечь спать. Впервые за много дней в тепле и относительной безопасности.

Уже засыпая в обнимку с Таней под тёплой ароматной шкурой, Лёша в своём отдельном углублении увидел рисунки нелюдей, которые изображали люди с Внешней Земли. Точнее, колонистов. Они были изображены маленькими, в пятнистой зелёной одежде, с чем-то похожим на автоматы в хилых тонких конечностях. На первом рисунке колонисты столпились вокруг чего-то большого, зелёного и угловатого. Бэтээр – сообразил Лёша. На втором колонисты окружили нелюдей (похоже, снежных людей) и забрасывали их гранатами. Лёша сглотнул. Он хорошо знал, что колонисты делают со снежными людьми и им подобными, и понимал, что предпосылок для любви у нелюдей к попаданцам нет никаких, скорее наоборот. И всё-таки нелюди были очень добры к ним. Вопрос – почему? Скорее всего, им что-то от них было нужно. Но что может дать горстка людей с Внешней Земли коренным обитателям Мира Колоний? Лёша поломал голову над этим вопросом, а потом вспомнил совет Капитана, что если не можешь узнать ответ, то и не морочь лишний раз голову. Согласившись с этим утверждением, Лёша крепче прижал к себе Таню (на большее сил уже не оставалось), зарылся носом в её волосы и уснул.

Пока попаданцы наслаждались гостеприимством нелюдей, те, кто их приютил, бодрствовали.

К Вождю всех народов Энт Гару и его брату Лигу, сидевшим на бревне у костра, подошли трое. Два снежных человека и неандерталец.

– Вождь, позволишь провести вечер у костра рядом с тобой? – спросил снежный человек, стоявший ближе всех к Энт Гару. Звали его Хэн Тар, и пришёл он вместе со своими братом Хэг Таоном. Они были вождями самых больших племён народа снежных людей. Неандертальца звали Гау Сан, и он тоже был вождём, вождём самого большого племени неандертальцев. Всего полгода назад всё обстояло по-другому, но война с Южной Колонией изрядно проредила племена нелюдей.

– Садись, Хэн, – ответил Энт Гар. – Посидим у костра. Поговорим о мудрых мыслях, наполним животы.

Верховный вождь протянул Хэну кусок поджаренного мяса, тот принял его, садясь. Лиг передал остальным деревянный поднос, на котором была разложена ещё сочившаяся жиром жарёнка, и каждый взял свою порцию.

– Вождь, – спросил Хэн Тар, поедая мясо, – значит, ты поселил этих новых чужаков в пещерах?

– Да. Пусть они будут нашими гостями.

– Гостями?! С каких это пор чужаки могут называться гостями Народа?! Тебе должно было их убить. Как ты убил их соплеменников там, в лесу.

– Зачем убивать каждого чужака? – искренне удивился Энт Гар. – Мы ведь сами только недавно заключили союз с чужаками.

– То были чужаки, родившиеся на нашей земле, и всё равно это было против обычаев. А эти недавно пришли из другого Мира. Оттуда приходит только зло и беды для нашей земли, а ты хочешь торговать с тем Миром. Для этого тебе и понабились новые чужаки, – Хэн Тар махнул в сторону пещер, где ночевали попаданцы. – Ведь так?

– Да, за этим, – спокойно согласился Энт Гар. – И я считаю, это будет благо для Народа.

– Ты нарушаешь обычаи, Энт Гар, – сокрушённо мотая головой, проговорил Гау Сан. – Почему ты поставил Эг Туана командовать Сверкающими глазами и Горящими у камня? Это не по чину. Он совсем молод и ни разу не жил у тех племён. А сами племена ты заставил откочевать.

– Потому что Эг Туам хорошо воюет, гораздо лучше вождей тех племён. А сами племена будут стоять там, где я скажу. Это нужно для защиты от чужаков.

Два снежных человека и неандерталец разом поднялись.

– Вождь, ты не можешь нам так указывать. Ты наш Вождь и хранитель Священного места, но мы свободные воины. Ты забываешься, нарушаешь обычаи и перенимаешь нравы чужаков. Это бросает тень позора на тебя, – велеречиво проговорил Хэн Тар.

– Хэн, – Энт Гар тоже встал, положил ему руку на плечо, – и ты, Хэг, и ты, Сан. Простите меня. Но поверьте: всё, что я делаю, я делаю не для того, чтобы оскорбить вас или взять себе больше власти, а чтобы весь Народ жил в процветании. Вы верите мне?

– Ты вождь, – равнодушно молвил Хэн Тар.

Все трое одновременно развернулись и ушли в темноту. А Энт Гар тяжело опустился на бревно.

9. Аглая

Сэнсэй сдержал своё слово. Я встретился с Аглаей.

До этого несколько дней провалялся дома. Днём я играл с Настей, это была моя своеобразная терапия по снятию стресса, а ночами безобразничал с её мамой. Ещё сходил с ребятами из группы в ресторан, отметить славную победу, потом в баню, а уже на третий день своего отдыха отправился в Спортзал,[11] восстанавливать форму.

Через четыре дня после схватки на Заснеженной улице, когда уже была известна дата выхода в рейд, мне позвонили.

– Виктор Ахромеев? – спросил в трубке женский голос.

– Да, – ответил я.

– С вами хочет поговорить одна девушка, Аглая Борисова.

– Куда мне прийти? – нетерпеливо спросил я.

– В корпус контрразведки.

– Через десять минут буду.

Контрразведка была структурой, ведавшей практически всеми внутренними делами Колонии, связанными с правопорядком, охраной особых объектов, поиском вражеских резидентов и тому подобным. Её центральное учреждение размещалось прямо за зданием Администрации, в неприметном низеньком строении: то ли бывшем коллекторе, то ли котельной – не суть, главное, под зданием осталась масса подземных коммуникаций и прочих помещений, которые можно было использовать для нужд учреждения и, разумеется, на благо Колонии.

После проверки документов меня провели по узким и душным коридорам в напоминавшую морг комнату. Стены и пол были обложены кафелем, под потолком горела яркая лампа. Только вместо холодильника в дальней стене было вмонтировано зеркало, под которым размещались металлический стол и два низеньких стула. Я занял один из них.

Её привели через десять минут. Двое охранников завели в комнату девушку в оранжевой робе, посадили на стул и ушли. От цепей на её руках и ногах пахло магией. Аглаю явно старались приодеть и причесать, но это не сильно помогло. Передо мной сидела не девушка семнадцати лет, а особь женского пола с застывшим, лишённым эмоций лицом, в глазах которой плескалась жуткая смесь отчаяния и ненависти.

– Привет, Витя, – хрипло сказала она с отрешённым выражением лица.