Прозрачные воды южных морей (СИ) - Прядильщик Артур Иванович - Страница 64

   - Окаджима - многообещающий молодой сотрудник "Асахи Индастриз". - Гнул свою линию снова отвернувшийся к окну Кагеяма, не обращая внимания на подначку. - Что б там ни думал его непутевый начальник. К тому же, у Окаджима - родители, сестра. Младшая, кажется...

   Рита, разумеется, не стала говорить о том, что Окаджима выживет. Ведь с точки зрения "Асахи Индастриз" "многообещающий молодой сотрудник", действительно, будет потерян для компании. А уж умер он, или сам ушел - кого это волнует?

   - Чем-то приходится жертвовать. - Равнодушно пожала плечами она.

   - М-да. - Искоса посмотрел на нее Кагеяма. - Вы заставляете меня со всем вниманием отнестись к знаниям о насекомых рода "Лактродексус Мактанс".

   - О, Кагеяма-сан! - Легко рассмеялась Рита. - Правило обращения с этими паучихами очень простое - их не нужно трогать!

   Кагеяма с сожалением окинул взглядом ладную фигурку девушки:

   - Всего лишь... Как просто.

   Рита ничего не ответила.

   - Возвращаясь к нашим... баранам. Инициатива должна исходить не от меня.

   - Разумеется. Это я возьму на себя. Ваш... наш руководитель, Накагава-сан давно уже вынашивает идею "поднять" немного денег на продаже кое-каких технологий кое-каким заграничным... не совсем законопослушным организациям и сделает это, наверняка, обратившись к коллегам, пребывающим в шатком положении.

   - В таком случае, почему бы ему не сделать это через департамент логистики и транспорта?

   "Да-а-а... - думала Рита. - Высшее руководство "Асахи" оказалось впечатлено аналитикой молодого сотрудника куда сильнее, чем пытается показать. Вон как ты пытаешься вывести Окаджима из-под удара... Только такой умный мальчик нам и самим нужен!"

   - Потому что это слишком очевидно, Кагеяма-сан. Отправка секретных и "вонючих" материалов через наших "логистов-транспортников" - это слишком предсказуемо. Поэтому он обратится к тем, на кого подумают в последнюю очередь, и к тем, кто не сможет ему отказать, находясь в несколько ущемленном положении из-за недавнего скандала.

   - Да не было там никакого скандала. - Чуть поморщился Кагеяма. - У мальчика оказались неполные данные. Ну и опыт, опыт - если б он учел политическую обстановку в Анголе... Хороший аналитик. Очень хороший.

   - Чем-то приходится жертвовать, Кагеяма-сан! - Рита даже по-европейски развела руками. - А если подумать о перспективах... кстати, что вы знаете о Васиминэ?

   - Местный клан якудза? - Удивился неожиданному вопросу Кагеяма.

   - В свете некоторых будущих потрясений в этой глубокоуважаемой семье я бы рекомендовала что-нибудь купить... или продать. Ну, я в этом не разбираюсь. Тут нужен специалист. Такой, как вы, Кагеяма-сан.

   - Потрясений? - Кагеяма смотрел на свою подчиненную с большим подозрением. - А поподробнее?

   - Увы. Как говорится: "за что купила - за то и продаю". Но меня сильно беспокоит здоровье главы клана Васиминэ...

   - Спасибо, Вайс-сан. Я обдумаю.

   - А основной план...? - Напомнила Рита.

   - Не возражаю. Начинайте. Можете идти.

   +++

   Уже неделю, с того самого момента, когда она сошла по трапу самолета ("крутой тачки" к самому трапу на этот раз, увы, не было - последний перелет совершался в обычном "экономе"... но Мэй это понравилось куда больше, чем "одиночка" "первого класса"), Мэй была очарована гитарой.

   Тут на гитаре играли все!

   Обычный посетитель маленького кофе в здании аэропорта тихонько перебирал струны. Водитель рейсового автобуса лениво теребил свою старую гитару, надвинув широкополую шляпу на глаза. Человек на улице, сидя в тенечке, тоже играл. Играл что-то веселое и зажигательное. А люди стояли вокруг, пели, хлопали и притопывали в ритм музыке - монетки ему никто не кидал. Тот человек играл, такое впечатление, для себя и окружающих. Просто так. Бесплатно.

   Как играют на гитаре, она слышала и раньше - в Гонконге были уличные музыканты, которые играли в том числе и на гитарах. Но здесь... здесь играли не для заработка, а для удовольствия. Самозабвенно, отрешенно, вдохновенно, с чувством.

   Фламенко. Оно доносилось ото всюду. Оно провоцировало надеть широкую пышную юбку, украсить прическу красной розой и ударить каблучками по камням старых улочек, вскинув над головой руки с кастаньетами.

   Вот и сейчас мастерский гитарный перебор доносился из раскрытых окон второго этажа старенького особняка.

   Правда, это было совсем не фламенко, к которому привыкла за неделю Мэй, а что-то более сложное, но и очень-очень красивое.

   Особняк на окраине Сан-Кристобаля, перед которым она сейчас стояла и слушала невидимого гитариста, был не просто старым, а - древним. За давно не крашеной решеткой забора кое-где, в просветы между виноградными листьями, была хорошо видна белая стена особняка. Особняка обшарпанного, засиженного птицами, с отвалившейся местами белой штукатуркой, которая кое-где даже обнажала деревянную дрань.

   Вместе с тем, дворик, в который сейчас тихонько прошмыгнула Мэй, был чисто убран, трава - аккуратно подстрижена, сорняков в многочисленных клумбах не наблюдалось. А пергола - тоже увитая ярками цветами - была даже по-совему уютна!

   А мелодия все не кончалась... Мэй ждала уже пятнадцать минут. Вряд ли, конечно, это время можно было считать потерянным или упущенным - невидимый гитарист играл виртуозно. Но... сто десять тысяч баксов - они просто вопили над самым ухом о необходимости грубо прервать эти волшебные звуки!

   Мэй тяжко вздохнула, в десятый раз заглянула в местную газету, которую держала в руке. Сверила адрес в объявлении с тем, что был на доме. Нет, ошибки не было - именно этот особняк.

   - Буэнос диас! - Собственно, этим ее знания испанского и ограничивались, и дальше она говорила по-английски. - Есть тут кто?

   (исп. "Доброе утро")

   Гитара смолкла. Обострившимся чувствами Мэй "видела", как человек с сожалением отставил гитару куда-то к стене. Открыл дверь и стал спускаться вниз. Вот он уже на первом этаже. Подходит к двери. Стоит перед дверью зачем-то... медлит.

   Дверь отворилась.

   Очкастая служанка вопросительно взирала на визитершу. Симпатичная. Очень симпатичная - оценила Мэй. Испанка, скорее всего. Ну, или метиска во втором-третьем поколении, если судить по сравнительно светлой коже. Стройная. Лет двадцать - двадцать пять, наверно. Черное платье с широкой юбкой, белый передник, белый чепец, белые перчатки... и не жарко ей в такую жару?

   И на гитаре, получается, играла именно она?

   - Буэн диа де хечо. Эскуче устед, сеньорита!

   (исп. "Вообще-то, добрый день. Слушаю вас, сеньорита!")

   - Простите, а можно по-английски? - Запаниковала Мэй. Ведь служанка могла и не знать английского!

   - Что-то хотели, сеньорита? - Спокойно переспросила служанка по-английски.

   - Я по объявлению! - Мэй помахала газетой, свернутой в трубочку.

   - Проходите, сеньорита. Я доложу о вас. - Тихо сообщила служанка, отступая в полумрак холла.

   Уже через три минуты Мэй разговаривала с хозяином поместья - седовласым усатым кабальеро. Благородный породистый идальго. Глава семьи. Между прочим, как раз во вкусе Мэй - ей такие нравились. Хотя, если судить по блестящим глазкам служанки, которая стояла за плечом хозяина, ТАКИЕ мужчины не могут оставить равнодушной ни одну женщину!

   И кабинет был красивым. Правда, предметы в нем были не столько дорогими, сколько... ценными. Мебель из очень старого дерева, фотографии, портреты, старинное оружие на стенах (в углу - так вообще стоял полный доспех рыцаря!). Но не было ни позолоты, ни картин-пейзажей.

   Как и говорила ей Шеньхуа, семья Лавлес переживала не самые лучшие времена. Таких даже грабить как-то неспортивно! ("Не переживай - им эти документы вообще типа не нужны - сидят на этих ископаемых, как собака на сене! Сдались им эти земли под виноградники, типа того!")