Хозяева джунглей. Рассказы о тиграх и слонах - Алазанцев М. - Страница 5

Еще долго предавались бы кабаны отдыху, если бы вдруг из зарослей не вскинулся тигр. В несколько огромных прыжков он настиг одного из прибылых кабанов и одним ударом лапы в голову свалил его наземь. Вепрь упал как подкошенный, обливаясь кровью, а все большое стадо с такой силой рванулось в густые заросли, что далеко по лесу раздались шум и треск. Казалось, будто кто-то сразу сламывал десятки тонких деревьев.

Сидевшее на деревьях воронье тотчас же подняло громкий крик и возбужденно закружилось над лесом в чаянии близкой поживы. Тигр же принялся рвать добычу. Страшные зубы его мгновенно растерзали спину животного, и хищник с жадностью пожирал сочившиеся свежей кровью куски мяса.

Через какие-нибудь четверть часа от шестипудового кабана оставались только голова и ноги.

Облизав свои окровавленные лапы и грудь, тигр встал, осмотрелся по сторонам и медленной поступью пошел в гору, к старому суровому кедровнику.

Воронье же только того и ждало. Жадной, густо сбившейся кучей ринулось оно на остатки тигровой трапезы и неистово принялось ее долбить и клевать.

Выспавшись неподалеку от места удачной охоты, тигр поднялся и подошел к толстому кедру. Здесь он встал во весь рост и уперся передними лапами в ствол дерева. Страшные когти впились в кору его, а гибкое туловище круто выгнулось… Это был обычный прием потяжки, причем глаза у хищника самодовольно прищурились, а огромная пасть раскрылась и зевнула, показав грозные ряды зубов.

Сон хищника длился долго. За это время он снова почувствовал позыв к еде и направился к месту вчерашнего ужина. Но увы! Жадное воронье успело прикончить остатки, а красные волки растащили и кости. Тигру оставалось только повернуть обратно и искать новой добычи.

Иногда за ночь он успевал пройти шестьдесят и больше километров, смотря по тому, где ему удавалось настигнуть добычу.

Уже несколько высоких лесистых холмов остались позади тигра, и начинался подъем на горный увал. Здесь хищник остановился. Издалека до слуха его донеслись глухие стуки. Желтые глаза его вдруг широко раскрылись, а уши насторожились.

Некоторое время он стоял неподвижно, словно изваяние, сливаясь окраской своей шерсти с цветом окружавших его гранитных валунов.

В дремучей тайге стояла полная тишина. Изредка только падали с ветвей кедров снежные комья, да где-то невдалеке, в гуще хвои попискивал поползень.

Наконец хищник сдвинулся с места и пошел в противоположную сторону от глухих ударов, заставивших его насторожиться.

В тайге на одной из концессий шла рубка леса. Тигр знал, что там были люди, громко стучавшие топорами по стволам деревьев. Когда же мощный ствол какого-нибудь столетнего великана валился, китайские рубщики вдруг поднимали крик. Эти громкие голоса людей действовали на таежного властелина неприятно. Он сознавал, что в его владения вторглись и хозяйничают двуногие существа. Они уже не раз преследовали его и стреляли из своих громоносных палок. До этого же он слышал гром только в небе.

Долго бродил полосатый хищник по огромной, как море, тайге. Напуганные им кабаны ушли очень далеко — километров за пятьдесят. Они стали осторожнее, и подойти к ним было уже нелегко. Поэтому тигр счел за лучшее искать новое стадо, а по пути охотиться за всякой случайно встреченной добычей.

Вскоре ему удалось набрести на свежий след изюбра. Эта добыча была слишком лакомой, чтобы он мог отказаться от нее.

Хищник насторожился и быстро пошел по свежей изюбровой тропе. Иногда на следу он тыкал свой нос в рыхлый снег и втягивал запах копыт недавно прошедших изюбров.

От следов красного зверя — лося, оленя, изюбра, дикой козы и кабарги — исходит особенно сильный запах. Он раздражает чуткое обоняние хищников, и они тотчас же пускаются в погоню за животными.

Несколько километров тигр промерил широким ходом, а затем, когда след изюбра стал пахнуть еще сильнее, сократил шаг, вытянулся и пошел «скрадом».

Суровый кедровник строго молчал, следя за обычной таежной драмой.

Впереди в просвете показались дикие нагромождения гранитных скал. Прямо перед полосатым хищником открывалась глубокая долина, а на противоположной скалистой сопке, как изваяние, застыл крупный изюбр. Это был представитель семейства оленей, но только с более плотным телом и крепкими ногами.

Красавец маньчжурской тайги стоял боком к тигру. Огромные раскидистые рога его с семью крупными отростками четко рисовались на ясном фоне неба Потом он сдвинулся с места и вошел в небольшую лесную заросль. Слышно было, как стучали его ветвистые рога о стволы деревьев. Прошло несколько минут, и он снова показался на голой скале, грациозно изгибая шею и слегка качая головой, украшенной тяжелыми ветвистыми рогами. Вдруг он что-то почуял и стал как вкопанный, повернув голову в сторону тигра. Ноздри красавца раздулись и стали чутко втягивать воздух. Слабый ветер тянул со стороны тигра. Этого было достаточно, чтобы почуять опасность. Полосатый хищник в злобной досаде замер за углом скалистого выступа. Его огромная круглая голова, белая грудь и толстые лапы резко выделялись на сером фоне гранита.

Наставив вперед уши, тигр заглянул вниз, как бы измеряя взором ущелье. Оно оказалось очень глубоким.

В ту же минуту изюбр вдруг сделал прыжок и исчез за краем скалистого кряжа.

Хищник гибко приподнялся и несколько раз яростно щелкнул зубами. Чтобы догнать изюбра, ему пришлось бы сделать большой обход, а между тем голод давал себя знать, надо было как-нибудь утолить его. С этой целью тигр вернулся в кедровник и стал здесь разгребать лапами снег.

Для чего он это делал?

Он искал кедровые шишки с орехами. После долгой возни у подножия кедровых стволов ему наконец удалось найти несколько шишек, и он тут же, вытянувшись во всю длину своего огромного тела, стал вышелушивать и грызть маленькие треугольные орешки.

Пища, казалось бы, далеко не достойная гордого властелина тайги. Но что же делать? Голод, как говорится, не тетка. Иной раз приходится и грозному ляо-ху переходить на орешки. Однако тигровый желудок они не насытили, и вскоре голодный зверь решил приблизиться к стану дровосеков. Здесь, при дерзкой смелости ожесточенного голодом тигра, ему было чем поживиться: на месте рубки леса кроме людей было еще немало и лошадей. Лютый хищник, недавно еще свернувший в сторону от стука дровосеков, теперь прямо пошел на него. По пути ему пришлось перевалить вторую крутую сопку. Здесь, на гребнях ее, он заметил кабаргу. Она искала пищу. Густой серый цвет этого животного почти сливался с цветом голых скал. Тонкие, но крепкие ноги с длинными острыми копытами устойчиво держались на конусообразных гранитных вышках. В один миг это ловкое животное оказывалось двенадцатью аршинами ниже того места, на котором только что стояло. Оно буквально слетало с отвесной скалы на какой-нибудь конус внизу и здесь мгновенно находило точку опоры сразу для четырех копыт.

Голодный тигр зорко следил за каждым движением кабарги, надеясь, что она спустится ниже и тогда он сможет сделать свой ловкий прыжок. Однако и на этот раз его надежда была обманута.

Случайно кабарга очутилась от тигра не дальше тридцати шагов. Полосатый хищник не мог больше выдержать и, осадив все туловище на задние лапы, мгновенно, точно спиральная пружина, вскинулся вперед… Прыжок был чудовищен, но все же короток. Надо было сделать второй, но было уже поздно. Кабарга, заслышав позади себя тяжелый шум сорвавшихся камней, в мгновение ока скользнула книзу и, словно призрак, исчезла в каменистой россыпи.

Хищник еще больше рассвирепел. В глазах его вспыхнул огонь, и он глухо и злобно зарычал, как это делают раздраженные кошки.

А издалека, снизу, из широкого распадка по-прежнему доносился стук топоров. Хищник решительно направился туда, хотя все же чувствовал себя не совсем хорошо. Двуногие смущали его и вселяли в него страх.

Но голод был сильнее страха. По пути хищник засмотрелся даже на белку, которая ловко прыгала с ветки на ветку. Он не прочь был бы схватить и ее, но за ней ему было не угнаться.