Тридцатая любовь Марины - Сорокин Владимир Георгиевич - Страница 47

В этот день Марина обработала двести десять корпусов.

Как и прошлый раз, он пролетел очень быстро: не успела как следует разработаться — уже обед, а послеобеденное время пронеслось еще быстрее.

Вся работа прошла благополучно, если не считать непродолжительной остановки станка из-за замены резцов. Но два наладчика трудились споро и через двадцать минут Марина уже крепила очередную деталь.

Мастер, бригадир и смежники остались довольны Мариной.

Даже немногословный Николай Федорович, что работал на сложном револьверном станке в конце цеха, и то подошел к ней, посмотрел и улыбнулся своими лукаво-сердитыми глазами…

Подходил и Сергей Николаич, спрашивал про трудности и нравится ли ей здесь. Марина ответила, что трудности преодолимы, а понравилось ей на заводе сразу.

В этот день в обеденный перерыв девочки показали ей красный уголок и зал для собраний, сводили в сборочный цех, который поразил Марину.

После рабочего дня пошли на лекцию о международном положении.

Большой зал ДК с трудом смог вместить всех желающих.

Доклад был очень интересным, обстоятельным и подробным. Молодой докладчик с ежиком рыжеватых волос и красивым фотогеничным лицом говорил живо, серьезно и доходчиво.

Он рассказал собравшимся о сложившейся на сегодняшний день международной обстановке, о внешней политике Советского Союза, а затем более подробно остановился на некоторых особенностях непростой ситуации на Ближнем Востоке.

Зал слушал внимательно.

Под конец докладчик, все так же обстоятельно, ответил на все вопросы, поблагодарил слушателей и обещал приехать через месяц с новой лекцией, чем вызвал аплодисменты.

— Молодец! — шепнула Лена Марине, вставая и громко хлопая в ладоши,

— Вот как выступать надо!

Когда стали выходить из зала, Марина отозвала Лену в сторону:

— Понимаешь… мне же трудовую книжку надо забрать…

— Откуда?

— Отсюда. Я здесь раньше работала.

— Ну так пойди и возьми.

— Да неудобно как-то…

— Чего же неудобного?! А ну, пошли вместе! Показывай куда идти!

— Подожди, Лен, может не сейчас, а?

— Пошли, без разговоров! Что это за ложная скромность?! Ты же прирожденная станочница, а дурака валяешь!

Лена крепко взяла ее за руку и повела по коридору.

Марине все здесь было знакомо до мелочей: светло-зеленые стены, высокий потолок, старый паркет под ногами, двери…

— Вон там, — шепнула Марина, показывая на преподавательскую.

За дверью слышались оживленные голоса.

«Сейчас как набросятся: Мариночка, да куда же ты, да на кого нас оставляешь…» — раздраженно подумала Марина.

Лена решительно распахнула дверь.

Они вошли в ярко освещенную, полную людей комнату.

Шум стих, все повернулись к вошедшим. Тут были педагоги музыкальной студии, директор, завуч, худрук и… Сергей Николаич Румянцев!

Марина удивленно открыла рот, но круглолицый директор, улыбаясь, сам пошел к ней:

— Аааа… вот и наша нарушительница! Здравствуйте, Марина Ивановна, здравствуйте.

Она хотела что-то сказать, набрав в легкие побольше воздуха, но директор предупредительно замахал своими толстопалыми руками:

— Знаем, знаем, все знаем! В курсе всех событий!

— Да? — робко спросила Марина.

— Да, да, да! Сергей Николаич нам все объяснил. Ну, что ж, жаль конечно, но против твоего желания коллектив идти не может. Правда? — оглянулся он по сторонам.

— Конечно.

— Если призвание — что ж теперь…

— Правильно, Мариночка, правильно…

— Иди, иди, Марин.

— Главное — чтоб работа по душе была.

Марина слушала реплики бывших коллег и не верила своим ушам.

— Тогда вопрос закрыт! — бодро улыбнулся директор и протянул Марине ее трудовую книжку.

Она взяла ее, снова посмотрела на собравшихся.

Все улыбались. Лена радостно жала ей локоть. Сергей Николаич торжествующе подмигивал…

За неделю многое изменилось в жизни Марины.

Она стала жить в комнате со Светой и маленьким Мишкой, обрезала волосы и ногти, раздала все свое вельветовое, кожаное и джинсовое имущество, перестала красить губы, подводить глаза и пудриться.

Целиком отдавая себя работе, она овладела профессией настолько, что в пятницу обработала триста двадцать четыре детали, заставив Ивана Михайловича изумленно присвистнуть:

— Триста двадцать четыре… быть не может…

— У нас все может! — крикнула рядом стоящая Лена.

— Дааа… — Соколов качал головой, — Вот так Марина-музыкант! Вот так начинающая…

Марина радостно чистила станок, сметая щеткой сероватые завитки стружки.

А вечером в общежитии девушки отмечали Маринин успех.

Стол был раздвинут и накрыт красивой сиреневой скатертью. На скатерти стояла бутылка шампанского, лежали фрукты в просторной вазе и красовался большой, испеченный усилиями двух комнат торт, на шоколадной поверхности которого было выведено розовым кремом:

Марина Алексеева 324 Бутылка громко хлопнула в руках Лены и, оживленно смеясь, девушки стали ловить пенную струю фужерами:

— Салют, Маринка!

— Ой, Лен, не проливай!

— Хватит, хватит мне…

Когда вино было разлито, а пустая бутылка убрана со стола, Лена встала, посмотрела в искрящийся пузырьками бокал, помолчала, потом заговорила:

— Знаете, девчата, у нас сегодня особенный вечер. Раньше нас было шестеро, а теперь — семеро. У нас появился новый настоящий друг — Марина Алексеева.

Чувствуя на себе взгляды подруг, Марина покраснела.

—И я не оговорилась, — продолжала Лена, — Именно — Друг, а не подруга! Друг, на которого можно положиться, который держит свое слово, который не подведет. Марина всего чуть больше недели проработала на нашем заводе и уже вплотную приблизилась к норме. Двадцать шесть деталей осталось ей, всего двадцать шесть! А у нас некоторые летуны за месяц еле-еле начинают выполнять норму! Учитывая, что Марина в прошлом — музыкальный работник, никогда близко не видавший станок, такой успех — замечателен. И получилось это не «пощучьему веленью», а благодаря Марининой сознательности и любви к труду. Вот за эти замечательные черты ее характера я и хочу предложить тост.

— Правильно!

— Молодец, Марина!

— Давайте, девушки, за новорожденную станочницу!

— За твой успех, Марина…

Они отпили из фужеров, Оля принялась резать торт.

Прижав ладони к раскрасневшимся щекам, Марина потрясла головой:

— Даже не верится…

Жуя яблоко, Лена погладила ее по плечу:

— Ничего. Поверится. Теперь твоя судьба в твоих руках. Вот в этих…

Она взяла руку Марины и повернула ладонью вверх.

Марина посмотрела на свою руку.

За это время из холеной, изнеженной кремами, она превратилась в крепкую рабочую руку, на пальцах и ладони обозначились первые мозоли.

— Не верится. Я же совсем недавно была совсем-совсем другой… Не жила, а существовала…

— Правильно, — кивнула Света, — А теперь твое бессмысленное существование кончилось и началась жизнь. Жизнь с большой буквы.

Покончив с тортом, Оля разложила аккуратные куски на тарелки и раздала девушкам. Торт был очень вкусным — он нежно таял во рту, орехи похрустывали на зубах. Марина запивала его шампанским.

— Теперь Марине всего двадцать шесть деталей не хватает до профессионала, — улыбнулась Таня.

— Она давно уже профессионал, — откликнулась Лена, — И стала профессионалом, как только подошла к станку.

— Ой, Марин, как хорошо, что ты в нашу бригаду попала! — проговорила Зоя, — Таких бы девчат, да побольше. Чтоб и рисовать умели и работать…

В дверь осторожно постучали.

— Это Володька с Сережей, — пробормотала Оля, вставая, — Они обещали зайти…

Она открыла дверь.

На пороге, робко улыбаясь, стояли Володя и Сергей.

У Володи в руках был огромный букет красных роз, у Сергея — массивный футляр с аккордеоном.

— Проходите, ребята, — пригласила их Оля.

— Здравствуйте, — поздоровался Володя.