Тридцатая любовь Марины - Сорокин Владимир Георгиевич - Страница 45

— Заголовок написали, — проговорила Оля, поправляя очки. — И Зойка текст отпечатала.

—Хорошо… Марин, вешай сюда…

— Там рыба жареная, чебуреки и чай, — кивнула Таня на стол.

— Живем! — засмеялась Лена, — Иди сюда, Марин.

Они сели за небольшой, но уютный столик, Лена поставила посередине еще теплую сковороду с рыбой, полила томатным соусом:

— Навались!

Ужин после полноценного рабочего дня показался Марине необычайно вкусным. Поглядывая на спорую работу девушек, она съела хрустящую рыбу, два сочных чебурека и выпила большую кружку чая со сгущенным молоком.

Лена и на этот раз оказалась проворней: Марина еще допивала чай, а она уже клеила на ватман резиновым клеем листки машинописи, бойко советуя девушкам:

— Танюш, начинай рисовать! Оля, дай мне кисточку. Зоечка, там гуашь найди красную…

Марина вспомнила, что когда-то неплохо рисовала, в школе у нее по рисованию были одни пятерки.

Она подошла к девушкам:

— Давайте я что-нибудь нарисую.

— А ты умеешь? — спросила Оля, намазывая страницу клеем.

— Немного… А чему газета посвящена?

— Всесоюзному коммунистическому субботнику.

—Но он же еще не скоро…

— Ну и что? Мы две газеты выпустим. Одну до субботника, а другую сразу после.

— Интересно…

— Еще бы. Это все Зина придумала. Она у нас— голова.

Лена на минуту задумалась, потом быстро заговорила, склонившись над газетой:

— Девочки, а что если вот здесь справа нарисовать наш цех?

— Весь?

— Ну, зачем весь. Просто вид с прохода.

— А что, это идея.

— А кто рисовать будет? Я не умею.

—Да и я не сильна в рисовании. — проговорила Таня.

— Может я попробую? — робко предложила Марина.

— А ты помнишь цех-то?

— Да. У меня зрительная память хорошая.

— Ну что ж, твори! — Лена передала ей кисть, подвинула поближе краски.

Марина опустила кисточку в банку с водой, вымыла и стала рисовать.

Во втором часу ночи стенгазету торжественно прикнопили к стене над кроватью Тани.

Лена на губах сыграла туш. Остальные девушки, рассматривая плод своего труда, устало опустились на кровать:

— Все…

— А здорово как, девочки! Теперь сборщики язык прикусят! А то их Харлампиев говорит, мол, у механиков стенная печать оставляет желать лучшего.

— Сам он оставляет желать лучшего! У них в бригаде на прошлой неделе два прогула было…

— А Маринка как нарисовала здорово! — качала головой Лена.

— Нравится? — спросила Марина, спуская засученные рукава водолазки.

— Очень. Прямо как на плакате.

— А мне кажется, что не очень… — пожала плечами Марина.

— Да ты что! — хором перебили ее девушки, — У нас так никто не умеет!

— Вообще тебя надо в редколлегию включать! — серьезно продолжала Таня.

— Обязательно! — подхватила Лена, — На следующем бюро и примем.

— Ой, девчонки, завтра повесим, всех наповал!

— Колькина заметка хорошая…

— Про домино?

— Ага. С прогульщиками и волынщиками церемониться нечего.

— Точно.

— И ты, Тань, молодец. Как про семинскую бригаду хорошо написала…

— Виктор Тимофеич обрадуется.

— У него юбилей ведь скоро.

— Да.

— Девочки, надо Свету позвать посмотреть!

— А не поздно? У нее ребенок спит…

— Да ничего. Она ведь все равно к нему встает. Надо позвать. А то обидится…

Лена выбежала из комнаты и вскоре вернулась с миловидной девушкой в голубом халате.

Девушка сонно щурилась, но когда заметила висящую на стене газету, глаза ее радостно заблестели:

— Ой, красота какая!

— Вот, Свет, полюбуйся! — гордо тряхнула головой Лена.

— Девочки… — восхищенно протянула Света, — Неужели это вы сделали?

— Мы. А кто же? Вот Марина цех нарисовала. Похож?

— Очень.

— Видишь на что механики способны?

— Вижу. Молодцы вы какие… А почитать можно?

— Спрашиваешь! Читай на здоровье…

Света подошла и принялась с интересом читать заметки.

— Полвторого уже? — удивленно посмотрела Марина на будильник.

—А ты у нас оставайся, куда тебе спешить. Вон у Светы койка свободная, муж уехал.

— Правда, правда, — обернулась Света, — Оставайся, а то нам с Мишуткой знаешь скучно как.

— Хорошо… — устало улыбнулась Марина. Девушки стали готовиться ко сну, а Света читала заметки, радостно улыбаясь и качая головой.

— Ой, девочки, чуть не забыла! — вскрикнула Лена, — Мне ж иголку с ниткой взять надо…

— У меня в тумбочке возьми…

— Спасибо.

— Девочки, я недавно такой фильм хороший посмотрела.

— Хороший?

— Ага. «Здесь рождается ветер».

— А про что?

— Там о том, как ребята всем классом на целину поехали. Здорово! Представляете — степь, небо голубое, трактора! Романтика! Там любовь такая

— я чуть не обревелась вся. Она в горкоме комсомола работает, а он только что десятилетку окончил. Но ее давно любит тракторист-инструктор. И вот у них треугольник…

— Ну и дальше что?

— А дальше вот что. Она уезжает в геологическую партию.

— Почему?

— Не может больше, как она говорит — «с бумажками возиться».

— А они — за ней?

— Нет. Они остаются.

— И все? Ну, это неинтересно. Я думала она выйдет за кого-то из них, а другой ее по-прежнему любить будет…

— Мещанка ты, Оль. Извини, но мещанка.

— А что такого? Плохо разве — семью завести?

— Человек решил себя в трудных условиях испытать, а ты — семью!

— Между прочим, детей растить — тоже профессия. И не простая.

— Ха-ха-ха! Вот и сиди дома с пеленками. Человек трудом славен и общественной работой!

— Девочки, не ссорьтесь, — улыбнулась Света, — В жизни все бывает. А только я думаю, советская женщина должна все успевать — и матерью быть настоящей и общественно полезным трудом заниматься.

— Светка права, — согласилась Таня, забираясь под одеяло. —На то мы и женщины, чтобы все успевать. Давайте спать, девчат…

— Давайте…

— Оль, будильник завела?

— Завела.

Света внимательно читала газету:

— Правильно… так с ними и надо… а то, чуть что — сразу перекур, да перекур…

— Хорошо он о филонщиках, правда? — зевая, спросила Лена.

— Да. Нужная заметка.

— О дружинниках прочла?

— Прочла. Хорошо написано… только…

— Что — только?

— Только самокритики маловато. Я слышала, что некоторые в цехе халатно к дежурствам относятся.

— Что ж, по-твоему, Витя недостаточно самокритичен?

— Витя — не знаю, а вот Малышев, Зотов — эти о себе в розовом свете пишут. А мне Володя про их дежурства совсем другое рассказывал…

Лена задумалась, потом вздохнула:

— Надо будет с Сергеем Сергеичем посоветоваться.

Света отошла, издали любуясь газетой:

— Но в целом — всем вам по пятерке, девчата.

— Спасибо. А Марине — пять с плюсом!

— Ну уж прямо… — улыбнулась Марина.

— Спать, спать, девочки, завтра не встанем…

— Спокойной ночи…

— Спокойной ночи.

— Пошли, Марин, — кивнула Света.

Комната Светы была такой же большой и просторной, но в отличие от других, здесь было видно, что живет семья: в углу стояла детская решетчатая кроватка, в другом — стиральная машина, на столе лежала стопка глаженых пеленок, стояли бутылочки, лежали игрушки.

Пока Света кормила грудью проснувшегося малыша, Марина быстро разделась, юркнула под тяжелое одеяло и с облегчением вытянулась:

— Ой… ну и денек…

— Горячий? — шепотом спросила Света, пригнувшись к Мишке.

— Да. Первый день мой. Мой настоящий первый день.

— Как это?

— Да вот так. Понимаешь… как бы объяснить тебе… Я раньше не жила, а просто существовала. Как растение какое-то. А сегодня я чувствую, что живу. Сознательно живу. А не существую…

— Интересно… А ты замужняя?

— Нет.

— И не была?

— Нет.

Кивнув головой, Света замолчала.

Слипающимися глазами Марина видела как она заботливо поглаживает маленькую головку припавшего к груди ребенка.