Титановая гильотина - Соболев Сергей Викторович - Страница 75

– Нашего Шевчука, значит, тоже записали в случайные жертвы? – скривив губы, процедил Волков.

– Да. Как и бармена заведения, – кивнул Соломатин. – Когда мы прослушали эти новости, наши начальнички заметно оживились.

– Подозреваю, что уже имеется некая тайная договоренность, – задумчиво заметил Карахан.

– Лозовой ушел, – продолжил рассказ Соломатин, – а Керженцев стал меня расспрашивать про ту заварушку, когда нам удалось отбить Маркелова у центурионовцев. Дискету я, конечно, вынужден был отдать ему... Забавная, надо сказать, история с этой маркеловской дискетой приключилась. Потом как-нибудь расскажу.

– Копию сделал? – спросил Карахан.

– Да, втихаря скачал все на другую дискету. Но вынести ее из здания пока не рискнул.

– Пусть пока у тебя побудет, – сказал Карахан.

– Хорошо. Керженцев, кстати, спрашивал, сделал ли я копию. Я сказал – нет, как можно? Не знаю, поверил он мне или нет, но сказал примерно следующее: «Советую вам, Соломатин, держать язык за зубами...» Потом спросил у меня, знаю ли я, как с тобой можно связаться. Я сказал – нет, не знаю.

– А Керженцев что?

– Врешь, говорит. Свяжись, мол, с Караханом и передай ему, что все подозрения сняты целиком и полностью.

– Выходит, Герман, что Керженцев тебя отмазал? – удивленно произнес Волков. – Надо же, какой поворот.

– Не все так просто, – заметил Соломатин. – Да, по этому эпизоду с провокацией, как он заверил, вопросов к Герману нет и в будущем не должно возникнуть. Но все ж есть какие-то напряги. Короче, Герман, он просил тебя связаться с ним, вам предстоит какой-то сложный разговор.

Карахан на мгновение почувствовал такую усталость и внутреннюю опустошенность, что ему даже показалось, что он уже не живой.

Проговорив еще минут десять, он коротко обнялся с Соломатиным, поблагодарив приятеля за помощь и поддержку.

Втягивать в дальнейшее Соломатина он не собирался.

Кое-кто просил его о помощи, и Карахан чувствовал себя отчасти виновным в том, что произошло – и сейчас, наверное, происходит – с журналисткой Анной Зеленской.

Кроме того, в отличие от генерала Керженцева, которого он раньше крепко уважал, Герман Карахан еще не закончил выяснение отношений с теми, кто убил Шевчука и так жестоко подставил его самого.

– Я с тобой, Герман, – сказал Волков, уловив то, что творилось сейчас на душе у Карахана. – Тебе ведь все равно понадобится напарник?..

Аркушину было велено выделить двух толковых ребят из числа его сотрудников. Одного он усадил дежурить возле телевизора, настроенного на тот федеральный телеканал, по которому еженедельно, воскресным вечером, выходит передача Андрея Уралова. Другой, специалист по Интернету, должен был отслеживать малейшие изменения на сайте, где публиковалась интернет-версия той же передачи и где анонсировались главные темы последующих выпусков.

Около восьми вечера в служебный кабинет Аркушина в здании обладминистрации позвонил интернетчик. Геннадий Юрьевич опрометью метнулся в соседнее помещение, которое сейчас занимали эти двое наблюдателей. Пока он всматривался в картинку на плоском экране монитора «LG», запиликал его сотовый телефон.

– Только что звонили из Москвы, – более встревоженным голосом, чем обычно, сказал референт Володя. – Они только что выставили на своем сайте какую-то информацию... Запишите и срочно принесите дискету мне!

Вместо анонса воскресной передачи, среди перечня тем которого не содержалось никакого упоминания о событиях в Н-ской области, а также о ЧП в ресторане «Левобережный» и двух пропавших в этом городе журналистах, на сайте закрутили видеоролик длительностью около минуты, смонтированный из пяти очень коротких, в несколько секунд, эпизодов.

Эпизод № 1 – воскресный митинг в Новомихайловске (в кадре несколько лимузинов, цепь охранения и перевозбужденная толпа... перебивка... драка... перебивка... окровавленный человек, которого двое под руки волокут к карете «Скорой»).

Эпизод № 2 – Черняев и Шацкий, идущие по проходу меж ресторанных столиков, в сопровождении двух телохранов. Снималось, и это заметно, скрытой камерой... Одновременно пошли титры внизу, закавыченные, как прямая речь: «Значит, так... Будем валить этого борзого парня». – «Когда?» – «Завтра. Крайний срок – пятница...»

Эпизод № 3 – Кормильцин и Аксенов, беседующие в отдельном кабинете ресторана «Левобережный». Опять – скрытая съемка. Тут же возникли титры, промелькнувшие так быстро, что Аркушин, склонившийся над экраном монитора, едва успел их прочесть: «Каков потенциальный объем мирового рынка титана и его производных?» – «...от восьмидесяти до ста миллиардов долларов США». – «Какую часть этого рынка способна занять Россия?» – «Как минимум четверть, Павел... Но боюсь, что лоббисты американской ТМКА этого не допустят...»

Эпизод № 4 – в кадре, как чертик из табакерки, появляется человек в маске... Вытягивает руку с пистолетом (в этот момент Аркушин инстинктивно прикрыл глаза, не в силах смотреть те кадры убийства, которые бесстрастно снимала спрятанная где-то в помещении камера...).

Эпизод № 5 – двое молодых людей, на ходу снимая маски, выскакивают из парадного ресторана «Левобережный»... усаживаются в припаркованную поблизости «девятку»... машина тронулась с места, подставив под камеру – снимали, очевидно, через лобовое стекло другой машины – на какое-то время корму с дорожными номерами...

Этот минутной протяженности ролик прокрутили пять раз, потом на сайт вернулась прежняя заставка.

Аркушин понесся с записанной дискетой наверх, где его уже ожидал в предбаннике бледный и какой-то поникший референт.

Геннадий Юрьевич, конечно же, не мог слышать тех слов, что сказал на прощание своему коллеге и приятелю старший опер УФСБ Соломатин:

«Если б только ты видел, Герман, что здесь наснимали эти московские журналисты! Я готов снять перед ними шляпу! Просто атас... Ты полностью отмазан. Ну а кое-кого ждет гр-р-рандиознейший скандал!..»

Весь день Зеленскую особо не тревожили.

Вечером, около восьми, за ней пришли уже знакомый ей вертухай и Фомин (тоже в маске), причем последний, ни за что ни про что, сразу же наградил ее довольно крепким подзатыльником.

– Ну все, б...ь! – сказал он зло и в то же время почти весело. – Есть подтверждение тому, что пленки вы не успели передать своим людям! Сейчас, подруга, мы тебя всю наизнанку вывернем! Будем долбить тебя... пока не развяжешь свой поганый язык!..

Оказывается, под этим строением, где ее сейчас содержали, тоже имелся подземный этаж.

Ее швырнули в кресло – холодное, металлическое... то ли в ржавчине, то ли в крови... б-р-р-р! – и прихватили запястья проволочными манжетами.

В подвале имелся обычный пластиковый стол, какие обычно используются в уличных кафе, и несколько пластиковых же кресел.

В одном из них уже сидел Ломов.

Причем не просто так сидел, сложа руки, а держал зажженную зажигалку под ложкой, в которую был насыпан из пакетика какой-то серовато-белый порошок (героин?).

Здесь же, на пластиковом столе, лежала упаковка одноразовых шприцев и тонкий резиновый жгут.

– Дружище, покажи ей свой «агрегат»! – ухмыляясь под маской, сказал Фомин. – Такого, Зеленская, ты еще не видела... Не всякая способна его принять в себя... ну а если, в натуре, сзади он тебя сделает... Никакие доктора тогда тебя не заштопают!!

– Счас, – отозвался Ломов. – Сначала «дозняк» ей надо вколоть!

Зеленская почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Ей вдруг стало так дурно, что она даже не сразу расслышала пиликанье сотового телефона.

Фомин, вытащив из чехольчика мобильник, сверился с экранчиком и лишь после этого «снял трубку».

– Что?.. – его брови удивленно поползли вверх. – Отставить? В смысле вообще ее не трогать? Ага... понял... хорошо, я все понял.

Сунув мобилу обратно в чехольчик, он какое-то время тупо смотрел прямо перед собой, потом встрепенулся и принялся снимать с запястий молодой женщины манжеты.

– Извиняюсь, мадам, – буркнул он. – Ошибочка какая-то вышла... Сейчас мы вернем вас в апартаменты... Желаете ужинать? Душ? Эй, братишка, – он повернулся к Ломову, который пока ни во что не врубался. – Брось возиться с герычем! Посмотри в аптечке нашатырь! Не видишь, побелела вся... эт-то, наверное, из-за избытка чувств...