Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку - Киселев Валерий Павлович - Страница 17

Танк сделал несколько выстрелов, и эта «свечка» вместе со снайперами легла целиком. А у «чехов», мы шутили, теперь, наверное, прибаутка: у русских появилась новая контрснайперская винтовка – «Т-72»…

«Заряжающие в обморок падали…»

Алексей Задубровский:

– Стреляли много. Очень много. Заряжающие в башне САУ в обморок падали от тяжести и пороховых газов. И всем дивизионом часто стреляли. Боекомплект в САУшках кончался, начинали брать с грунта. Стреляли так: первый снаряд залпом батареи или дивизиона, остальные беглым огнем. Я был потом на Минутке, мимо проезжали, и если честно, то гордость была.

Я часто был дежурным по дивизиону, управлял его огнем. Особенно по ночам. Этому меня научил начальник штаба дивизиона майор Крупский. В круг обязанностей входило обеспечение связи с батареями и начальником артиллерии полка, управление огнем дивизиона. Каждая батарея рассчитывала цели для своих позиций, и докладывали мне. Я, в свою очередь, рассчитывал для всех трех, и так сверялись, чтобы не ошибиться, и, не дай бог, по своим не ударить. Это мы с начштаба мучились – рассчитывали. Рассчитывать цели научился нормально – начштаба обучал сам. Я в школе хорошо по алгебре и геометрии учился. Формулы мне начштаба сам в тетрадь записал. Нужно было знать косинусы, синусы углов на память. Рассчитывал на три батареи быстрее, чем они для себя на одну батарею.

Главное было – перебороть себя, когда приходится командовать, и иногда ругать за медлительность, а на другом конце провода – офицеры. Приходилось подгонять, чтобы рассчитывали и наводили батареи быстрее. Для срочника это было трудновато. На другом конце провода – офицеры, командиры батарей.

Боевые потери были один раз, в Грозном. Капитан погиб из 3-й батареи, а фамилию и должность не помню, он был прикомандированным в полк. И рядовой один был в ноги ранен. Но к нам их не повезли, а сразу в госпиталь.

Стыдно писать про ЧП. Один раз все уснули в орудии, а парень, заряжающий, заснул в люльке. Пришел им приказ на выстрел. Командир орудия и выстрелил. Откат орудия и – пацана всмятку.

Иногда на пульт звонил командир дивизиона подполковник Костюченко. Спрашивает: «Чего делаешь?» – «Дежурю». – «Зайди ко мне». Захожу, он нальет стопку водки и говорит: «Пей!» Выпью, он: «Молодец, иди, продолжай дежурить». Вообще отношение офицеров к солдатам у нас, артиллеристов, всегда было хорошее. Офицеры в дивизионе не менялись.

А водка там была производства Ставропольского края и называлась почему-то «Балтика».

«Если бы осколок – не жилец…»

Сергей «Бомжонок», механик-водитель БРДМ противотанковой батареи, рядовой контрактной службы:

– Наша минометная батарея, поддерживая пехоту, вела беглый, непрерывный огонь, и по ним со стороны города боевики в ответ вели минометный огонь. Пока мы были у минометчиков, от боевиков прилетело несколько мин. Легли четко. Наверное, где-то на высотке был их корректировщик. По счастливой случайности никого не ранило, хотя взрыв мины был в пяти метрах от нас. Легко пострадал только я: шишка на лбу. Поднятый взрывом камушек попал точно в лоб. Слава богу, не осколок и не булыжник. Если бы осколок – не жилец, с дырой в голове.

Еще запомнилось, как мина застряла в стволе миномета. Ее вытряхивали, один боец наклонил ствол, другой ловил из ствола мину руками. Видел случай, когда заряжающий сбился со счету и чуть не закинул в миномет вторую мину. Стабилизатором мины ему сильно поранило руку. Вылетевшая мина упала в пяти-семи метрах, мы собрались падать на землю, а один боец как ни в чем не бывало подходит, берет в руки и выдергивает похожую на ружейный патрон хреновину, вставляет другую и опять ее в миномет. Нечего сказать, отчаянные парни, эти минометчики…

«Он ответил, что побывал в аду…»

Александр Федорченко, начальник штаба 2-го мотострелкового батальона:

– Часто в памяти всплывает еще один момент, заставивший поволноваться. Волнение всегда, когда жизнью рискуют твои знакомые, подчиненные, а тут один из близких товарищей, зампотех батальона Слава Лесин. Да еще в нехарактерной для его должности ситуации. Во время возобновления атаки после затишья при штурме одного из зданий ранило санинструктора шестой роты. Все попытки вытащить его из зоны обстрела терпели неудачу. Нам оставалось беспомощно наблюдать, как с ним «играет» снайпер. Было видно, что он бьет по конечностям. Злость и ненависть на все, включая и самого себя, переполняют в это время от бессилия что-либо предпринять. В этот момент к нам в торговый центр, где размещался КНП батальона, прибыл на своей БРМ «Ч» зампотех. На тот момент эта была единственная «коробочка», которую можно было немедленно использовать. Хоть категорически было запрещено применять бронетехнику, но на карту поставлена жизнь солдата.

Решение было принято немедленно: огнем из стрелкового оружия по окнам близстоящих зданий прикрыть «коробочку», которая с раскрытыми десантными люками выскочит на площадь, проедет над раненым, люди, сидящие в десанте, затащат его, и все вернутся. Опять же, все это легко и красиво на словах и на бумаге. Слава наотрез отказался отправлять свою машину без него. Комбат дал добро. Еще перед подходом к раненому между домов выскочила граната от «РПГ», скользнула по ребристому листу, ударила по триплексу механика, сработала и отскочила в сторону. У нас все напряглось от волнения. Солдата затащили, машина дернулась вперед. В это время пролетела еще одна граната. «Коробочка» развернулась, набрала скорость и врезалась в единственный стоящий столб. Мы заматерились, напряжение подскочило. Машина резко рванула назад, и практически сразу по этому месту пролетела еще одна граната. Объехав столб, они продолжили движение. Но, заезжая в арку торгового центра, механик опять с первого раза в нее не вписался. В результате были вывезены тела двух наших товарищей. К сожалению, снайпер успел добить бойца…

Когда к нам поднялся Слава, а мы находились на втором этаже, на его лице практически не было видно губ. На вопрос, как дела, он ответил, что побывал в аду. А вот «выкрутасы» механика объяснялись просто. Первой гранатой был разбит центральный триплекс, и он вел машину по боковому, то есть ориентируясь по левому борту. Это была первая машина, появившаяся из состава наших войск на площади Минутка во вторую кампанию.

Вячеслав Лесин, зампотех 2-го мотострелкового батальона, гвардии старший лейтенант:

– Это был Евгений Поль, отличный механик. За Минутку представлен к медали «За отвагу».

Алексей Носов, механик-водитель БМП:

– Три дня наши сидели в окружении, я еду на «бэхе», груженный сухпайками, остановился у штаба батальона, спросить дорогу у нашего начштаба майора Федорченко. Знаю, что он три дня ничего не ел. «Товарищ майор, возьмите себе один сухпай». – «Нет, ребятам отвези». Он мог бы взять, но не взял. «Вези ребятам». А у меня целый десантный отсек еды был…

Вячеслав Юдин, пулеметчик, гвардии рядовой:

– Помню, ты тогда еще мешки с салом привез, я его грыз без хлеба. В бой мы пошли, одетые очень легко, в одних хэбэ, ребята, когда ночью была возможность хоть немного поспать, сдирали со стен обои и ими укрывались.

Когда духи начали прошивать из пулеметов «ДШК» насквозь стены второго этажа, мы перебрались на третий. Я был с Федей Брандоусовым, он только кирпичи на подоконник поставил – их тут же снайпера посшибали.

Женя Жаворонков сзади меня лежал, раненный в живот, сутки просил пить. «Тебе нельзя…» Накрыли его бронежилетом…

У нас рация работала только на прием, если слышим – нажимаем тангенту два раза, а потом рация стала работать так, что они нас не слышат.

Контрактники у нас рязанцы пришли, толковые были, молодцы. Один из них говорит мне: «Слава, ты не ходи за мной, тебе еще к маме ехать, это мы за деньгами. Ты пойдешь, а там растяжечка…» Они воевали умно, с ними и спорить было нельзя.