Кристаллические слезы - Снодграсс Мелинда М. - Страница 25

Первым вызов принял Регсдейл, воинственно шагнув вперед, но Спок остановил офицера безопасности.

– У меня нет официального запрета. Но наша экспедиция выяснила абсолютно точно, что тайгетянские «певцы» наделены разумом, и я уверяю вас, что закон изменится, как только «Энтерпрайз» вернется в Федерацию.

– Нет, вы слышали, что говорят эти парни? – усмехнулся Гаррисон, поворачиваясь к компаньонам, – они хотят пустить под откос наше прибыльное дельце! – Охотник в упор посмотрел на Спока. – Что ж, раз так, то мы поторопимся, пока закон не поставил перед нами шлагбаум! Пока ваше разлюбезное правительство не отняло у честного трудяги право заработать себе на жизнь!

– Вы не имеете права зарабатывать на жизнь, отнимая у других права на саму жизнь!

– Пока в законе четко не сказано, что у этих тварей есть эти самые права, – упрямо заявил Гаррисон, показывая на «певцов», – я не стану их уважать!

– Значит, вы не остановитесь перед новым убийством?

– Именно так, – прошипел охотник, помахав пальцем перед лицом вулканца. – Никогда!

Почувствовав тошнотворный запах давно не мытого тела, Спок отшатнулся.

– Я доложу о вашем отказе капитану Кирку.

– Давай, валяй! Мы-то обрадовались, встретив соотечественников, думали, вы проявите гостеприимство…

Сверкнув глазами, вулканец резко повернулся и зашагал в сторону лагеря. Уверенная походка и прямая спина офицера демонстрировали уверенность, однако Спок не знал, что предпринять. Гаррисон и его люди занимались законным промыслом. До тех пор, пока федеральная администрация не пришлет соответствующие документы, остановить охотников невозможно.

Маккой выключил портативный томограф и с грустью окинул взглядом растянувшегося на кушетке Мартэна.

– Что, черт возьми, вы с собой сделали? Анализы ужасны: пульс танцует рок-н-ролл, дыхание учащенное. Реакция оседания эритроцитов достигла заоблачных высот…

– Перестаньте, доктор. Не стоит перечислять мои симптомы, – прервал музыкант, садясь. – Я хорошо знаю это и без вас.

– Я разрешу вам пробыть на планете еще три дня, но если результаты ухудшатся, то буду вынужден вернуть вас на борт «Энтерпрайза» и поместить в медицинский отсек.

– Нет, доктор, только не это! – взмолился Мартэн. – Я постараюсь выполнить ваши указания и отдохнуть. Мне нельзя сейчас возвращаться на корабль, я только-только стал чувствовать тайгетянские песни.

– Ладно, – вздохнул Маккой. – Но если вы хотите убедить меня, немедленно ложитесь в постель!

– О'кей.

Мартэн стянул ботинки, расстегнул спальный мешок и проворно вполз в него, что-то бормоча себе под нос.

Доктор Маккой достал было шприц, но, взглянув на покорно угомонившегося пациента, спрятал его обратно. Мартэн закрыл глаза и через несколько минут заснул. Убедившись, что музыкант не притворяется, Маккой вышел из палатки и отправился на поиски Ухуры.

Он нашел девушку на берегу океана в компании юного «певца». Детеныш тихо поскуливал, мирно растянувшись у ног Ухуры, которая ласково почесывала его шею. Маккой опустился на песок рядом с трогательной парой и улыбнулся.

– Ну, как он, док? – вопросительно заглянула ему в глаза Ухура.

– Не очень. Похоже, у маэстро начинается обострение.

– Вы имеете в виду его болезнь?

– Да.

– И что же делать?

– Помочь может только покой. Только длительный отдых облегчит рецидив болезни.

– Покой? Да Ги ни за что не бросит начатую работу. По крайней мере, добровольно.

– Тогда заставьте его.

– Я? Каким образом? – удивилась Ухура. – Только вы сумеете охладить его пыл.

– Нет, я не обладаю таким влиянием, как вы, – признался Маккой.

Девушка склонила голову и с материнской нежностью посмотрела на забавное существо.

– Ладно, попробую, – едва слышно прошептала она.

Некоторое время они молчали, думая каждый о своем.

– Ги не следовало покидать корабль, – через некоторое время взволнованно воскликнула Ухура и тут же смутилась от столь явного проявления своих чувств.

– Думаю, он счастлив, что занят делом.

– Ну да, конечно. Он увлечен решением этого музыкального кроссворда. Когда перед тобой стоит такая интересная задача, то такой пустяк, как здоровье, не считается, – с горечью вздохнула девушка.

– Я никогда не видел вас такой, Ухура. Уж не влюблены ли вы всерьез?

– Не задавайте лишних вопросов, доктор. Моя личная жизнь – это мое личное дело.

– Поверьте, я не собирался лезть к вам в душу, Ухура. Меня тревожит здоровье экипажа, и только. Если вам потребуется моя помощь, то я всегда к вашим услугам.

Улыбнувшись, девушка дотронулась до руки Маккоя.

– Простите. Кажется, я была груба с вами.

Доктор тепло, с участием сжал ее пальцы.

– Ничего. Все в порядке, – успокоил он. – Все мы блуждаем в потемках, как кроты, не понимая, что до солнечного света рукой подать.

– Похоже, что это действительно любовь, доктор, – неожиданно призналась Ухура.

– Что ж, любовь как раз и помогает преодолеть все невзгоды.

– Даже если вызывает нестерпимую боль?

– Даже тогда. Именно любовь отличает нас от животных.

Ухура с интересом посмотрела на доктора, пораженная его словами.

– Спасибо, доктор. Вы нашли единственно верные слова. Вы лечите не только тело, но и душу.

– Буду стараться и дальше.

Ухура встала, потревожив детеныша. Юный тайгетянин обиженно посмотрел на людей, издал недовольное шипение и поковылял к своим товарищам.

– Кажется, вам удалось наладить контакт с этими созданиями.

– Любой нормальный человек легко поладит с ними. Это самые добродушные существа, каких мне только приходилось встречать.

– По-моему, клингоны также легко могут втереться к ним в доверие, – с тревогой предположил Маккой, помогая Ухуре перебраться через гряду.

– Боюсь, они действительно готовы воспользоваться беззащитностью «певцов». Страшно подумать, что они могут натворить на планете. Надеюсь, Федерация установит над Тайгетой-Пять свой протекторат.

– К сожалению, вряд ли у нашей администрации дойдут до этого руки. По крайней мере до тех пор, пока они не решат, что планета имеет жизненно важное значение.

– А как же тайгетяне? Разве они не достойны внимания на самом высоком уровне? – возмущенно спросила Ухура, останавливаясь у палатки Мартэна.

– Это мы с вами так считаем, но не бюрократы на Земле. Они привыкли думать о других, куда более прозаических вещах. Им нет никакого дела до таинственных «певцов».

– Слава Богу, что музыка не считается в Федерации прозаической вещью, – неожиданно заключила Ухура и, уже откинув полог палатки, добавила:

– До скорого, доктор, спасибо.

Маккой постоял у входа еще несколько секунд, решая, полезен ли будет его пациенту визит девушки, «Ладно, пусть охраняет сон маэстро», – решил доктор, махнув рукой. Неподалеку он заметил высокую фигуру Спока и, нахмурившись, направился к первому офицеру.

– Вы чем-то недовольны, мистер Спок? – спросил Маккой, подходя к вулканцу. – Очередные неприятности?

– Чертовы охотники, доктор. Я обязан доложить капитану.

Спок скрылся в штабной палатке. Маккой в нерешительности остановился в центре лагеря, решая, вернуться ли на борт «Энтерпрайза» или задержаться на планете до конца дня. Внезапно послышался шум спускающегося шаттла, из которого вышел Райли.

– Привет, доктор. Вы не видели случайно мистера Скотта?

– Он был здесь минуту назад. Все бродят взад-вперед по лагерю, так что не очень уследишь, кто…

– Спасибо, – прервал разглагольствования Маккоя Райли и отправился на поиски бортинженера.

Маккой, обладавший удивительной способностью всегда оказываться в нужное время в нужном месте, поплелся за молодым лейтенантом. Они нашли Скотти сидящим на корточках возле крошечного тайгетянина. Бортинженер усердно мучил волынку, записывая звуки, которые в ответ издавал детеныш.

– Давай, давай, малыш, неужели ты не можешь повторить эту фразу еще раз? – упрашивал Скотти, регистрируя показания трикодера. – Как же мы поймем твой язык, если ты все время произносишь новые слова?