Зеленые созвездия (СИ) - Белов Алекс Владимирович - Страница 6

Молчу. Кругу сказать больше нечего. Но есть, что сказать морю.

— А ты — тварь, — говорю я. — Наконец, получишь меня. Ты выиграла, но… — я теряюсь в мыслях и произношу самое глупое, что мог придумать. — Моя мама отомстит тебе, так и знай.

А потом происходит нечто невероятное. Море мне отвечает…

Глава третья Море

Я слышу голос Моря. Так… необычно. Не тот шёпот, что раздавался в моей голове позавчера, как только потонул корабль, нет, тот я надумывал сам. У Моря другой голос, и он появлялся в моей голове извне. Я не слышал его ушами, ведь Море не имеет рта. Слова возникали в моей голове из ниоткуда, и голос не имел звукового оттенка, я даже не мог понять: женщина говорит или мужчина. Слова просто были, и в то же время я не выдумывал их, они звучали в мысленном эквиваленте.

И если бы только это. Я почувствовал Море. Не физически, как ощущал на коже три долбанных дня, а духовно. Будто до этого моя голова являла собой сломанный радиоприёмник, а сейчас кто-то подкрутил ручку, и в мозг ворвалось неизвестное мне огромное существо, исполинский разум. Я чувствовал его и внешне. Небо будто стало ярче под красками призрачного аморфного тела, что висело над водой. То разум Моря. И он говорил со мной. Первое, что произнесло Море:

Да нужен ты мне.

Я прислушался. Теперь волны не просто шелестели, они шептали самостоятельные мысли. Я не мог их уловить, потому что они больше напоминали шум слабых помех, но, как ни крути, слова лились извне.

— Я схожу с ума… — то ли спросил, то ли сказал я.

Море не ответило, как будто насторожилось, а на минуту даже волны перестали шептать.

— Кто ты? — спрашиваю я. — Море? Ты?

Да ну нафиг, ты правда меня слышишь?

Я нервно хохотнул. Честное слово, оно так и сказало: нафиг.

— Слышу! Я слышу тебя! — кричу, только из моего рта вырывается что-то типа: Ыу! Я ыу я-я!

— Однако Море меня понимает и отвечает:

Ну такое часто бывает у людей перед смертью. Стоит вашему сердцу забиться медленнее, как вы тут же вспоминаете, кто вас создал!

— Я схожу с ума, — повторяют мои губы. — Море, ты правда живое?

Смотря что считать живым, а что нет, — отвечает Море.

— Ну… — я запнулся, не зная, что и ответить.

Если признаком жизни является наличие физического тела, то я мёртвое, однако Мёртвое море находится по соседству. А я Чёрное. А если жизнь — это наличие разума, то да. Я живое.

— С ума сойти, — вздыхаю я и вдруг понимаю, что все мои недуги притупились вполовину. Жажда. Головная боль. Горящая кожа. Но и сам я будто теперь парю над телом. Отлететь дальше не могу, но и нахожусь чуть выше Круга. Стоп!

— Круг, ты живой? — спрашиваю я, но Круг молчит. — Кепка, а ты? — но и та не произносит ни звука.

Ох, глупец, — вздыхает Море.

Я смущаюсь, и в то же время восхищению нет предела. А потом чувства обрываются, и снова перед глазами кораблекрушение, два долгих мучительных дня. Всё это сделало Море.

Да, я, — со спокойствием отвечает оно. Видимо, слышит все мои мысли.

Я грустнею.

— Зачем ты так? — обидно бормочу.

А что я такого сделало? — искренне удивляется Море.

— Я мучаюсь. Я мучаюсь с каждым новым часом всё больше и больше, а ты до сих пор меня не убило!

Нет, вы посмотрите, опять всё на меня валит! — Волны возмущённо зашептали в такт голосу Моря. — Твоя жизнь в твоих руках. С самого первого момента ты мог поставить точку в своих страданиях. Вчера попытался, но одумался. Вот этот твой поступок мне совсем непонятен. Недаром люди соорудили третий слой Природы. Ни туда, ни сюда.

— Я… — мысли сбиваются, ибо не сразу понимаю, о чём говорит Море, но потом доходит. Она имеет в виду самоубийство. — Погоди, ты хочешь сказать, что я должен был вчера утопить себя?

Ага, значит, мучиться столько дней — это лучше???

Я не нахожу ответ и слабенько предполагаю:

— Ну я просто надеюсь! Надеялся, что меня отыщут.

Ну вот. Вечно вы, люди, начинаете разбрасываться словечками, свойственными только вам. Жалость. Надежда. Не знаю такого!

— Ты бесчувственное и холодное.

О дааааа, — голос Моря повеселел. — И бесчувственное, и холодное, особенно в январе!

— И тебе правда меня не жалко? — спрашиваю я.

Ох, глупец, — снова вздыхает Море. — Что такое жалость? За что жалеть?

— Что я… — пытаюсь в голове найти нужные слова. — Что мне так больно, и я маленький, и мне не положено так мучиться.

Опять по второму кругу. Я же говорю, всё в твоих руках. Хочешь, мучайся дальше, но мой тебе совет, уходи на дно! Так проще.

— Нет! — воскликнул я. — Мне рано ещё умирать. Я не хочу.

Ещё одна человеческая блажь: хочу — не хочу, — ворчит Море. — Ну нет такого в Природе. Ты видел, чтобы хоть одно животное жило по велению хочу — не хочу? Если собака чувствует смерть, она уходит из дома умирать, а не пытается изображать из себя несчастную жертву.

— Но… — Я цепляюсь за последние соломинки уже мёртвой надежды. — Мне ещё рано. — Мой голос обесцвечивается.

Что значит, рано? Вот не понимаю ни одной твоей фразы. То есть, смысл ясен, но мотивы — никак. Смерть — это когда природная сущность уходит, а тело живёт уже без неё. И не бывает смерти ранней или поздней, она просто есть и возникает в связи с теми или иными пересечениями природных сил.

— Подожди, — я мотаю головой, но даётся мне это с трудом. — Ты сказало, сущность уходит, а тело продолжает жить без неё. Это как? Тело, оно либо живое, либо мёртвое.

Ошибаешься. Если твоё сердце остановится, и ты пойдёшь на дно, твоё тело съедят моллюски, оно даст им жизнь. Жизнь не кончается, она просто видоизменяется. А ты лишь частичка её целой.

Я хмурюсь, на секунду верю словам Моря и умирать становится не так страшно.

— Будет больно? — спрашиваю я.

Ну конечно, — устало вздыхает Море. — А ты как хотел? Переход из одного состояния в другое всегда болезненный процесс. Я только не понимаю, почему вы, люди, его боитесь?

Я думаю. В голове полная каша. Рушатся все мои детские приоритеты. Однако маленький огонёк человеческой жизни пробивается наружу. Слабенький, как искорка.

— Слушай, — жалостливо говорю я. — Спаси, а? Ну что тебе стоит.

Ну, мне, конечно, ничего не стоит, но что значит, спаси? Я не в силах.

— Ну не знаю, Море, миленькое, ну, понеси мой Круг к берегу, что ли! — причитаю я.

Ох! То есть, я должно изменить направление ветра, создать потоки воды для тебя одного, перестроить всю мою работу? От этого погибнет больше народу, я уж не говорю о небольшом цунами, которое возникнет в Румынии. Я уж не говорю о тех людях, что начнут мучиться давлением из-за внепланового прилива. И ты спросил, вообще, у ветра, останется ли он доволен изменением своего потока?

Я безнадёжно уронил голову на резину Круга. Голоса ветра не слышно, как ни старайся.

— Ну не знаю! — снова восклицаю. — Дай хотя бы информацию! Где находится берег?

Ты не доплывёшь.

— Ну тогда, где хоть один теплоход или другой…

Ты не доплывёёёёёшь, — перебивает меня Море.

— Это что, мне только умирать?

Море долго не отвечает, лишь шелестят волны, а потом вдруг произносит:

Хотя, ты скоро избавишься от мучений.

Сердце ёкнуло в груди.

Они уже рядом.

— Они… — Я сбиваюсь. Море говорит о людях. Кто-то приближается. И если это не корабль, то, может, Геликоптер с воздуха зависнет над морем. Должны же организовать какую-то спасательную операцию по поиску выживших в кораблекрушении.

— О Господи! — моё тело вздрагивает, я соскальзываю с Круга и держусь за бортики, стараясь высунуть голову из центра как можно выше. — Море, я буду благодарить тебя всю жизнь! Правда, правда!

Да не за что, — отвечает Море, и в его голосе я слышу то ли смущение, то ли просто доброту. Я вслушиваюсь во внешние звуки, стараясь уловить шум лопастей вертолётов.

Мы с тобой не прощаемся, — говорит Море. — Мы ещё наобщаемся вдоволь.