Кровавая карусель - Белоусов Роман Сергеевич - Страница 26

С напряженным вниманием зал вслушивается в монолог прокурора. Он продолжает:

— В середине июля вы пишете госпоже Мишу письмо, полное новых угроз, и предупреждаете, что ей недолго осталось торжествовать. Затем вы едете в Лион, покупаете пару пистолетов и начинаете упражняться в стрельбе. И вот настает роковой день. Рано утром вы заряжаете свои пистолеты двумя пулями каждый и отправляетесь в церковь, где совершалась воскресная месса…

На стол перед судьями кладут для опознания вещественные доказательства — два пистолета. Не проявляя никаких признаков волнения, Берте показывает на один из них: из него он стрелял в госпожу Мишу.

Прокурор заявляет, что подсудимого обличает в заранее обдуманном намерении его абсолютно сознательное поведение в церкви, а преднамеренность доказывается предварительными угрозами и подготавливающими убийство действиями.

После допроса свидетелей и прения сторон — обвинения и защиты — присяжные заседатели покидают зал для совещания. Когда они возвращаются с мрачными лицами, нетрудно угадать их решение.

Председатель присяжных, рантье Боннар, угрюмо произносит: «Положа руку на сердце, перед Богом и людьми…» В наступившей тишине слышно, как поскрипывает перо секретаря суда, ведущего протокол. Под прицелом двух сотен глаз Берте выслушивает роковые слова: «Виновен, и при наличии всех отягчающих вину обстоятельств…»

В этот момент, по свидетельству одного из очевидцев, Берте походил на человека, опаленного молнией, но оставшегося стоять на ногах. Тем не менее он по кинул зал, ни на кого не опираясь и не пошатываясь.

Спустя день он написал заявление, в котором признался, что в целях самозащиты и стремясь спасти честь своей семьи, возвел лживые наветы на несчастную жертву и умолял госпожу Мишу простить его. «Только искреннее мое раскаяние, мой долг и моя совесть, с которой я хочу примириться раньше, чем предстать перед Богом, побуждают меня чистосердечно воздать должное добродетелям госпожи Мишу».

Через сорок дней, утром 23 февраля 1828 года, на гренобльской площади Антуан Берте поднялся на эшафот.

Лицо его было по-прежнему худым и бледным. Встав рядом с палачом, он на минуту преклонил колено, после чего шагнул к гильотине… Так закончилось дело Антуана Берте, которое вошло в историю отнюдь не криминалистики, а литературы.

За несколько дней до процесса, о котором только что шла речь, в парижском «Кафе англе» сидел тучный коренастый господин и рассеянно перелистывал старые номера «Журналь де деба». Рядом с ним на круглом столике лежали боливар с очень широкими полями и трость с сердоликовым набалдашником. Высоко повязанный галстук, сверкавшие золотым блеском пуговицы на бархатном камзоле с низким воротником и длинной баской, шелковый жилет с отворотами — все свидетельствовало о том, что это человек, следующий моде.

Здесь, в кафе, он завсегдатай. Правда, последнее время, более полугода, отсутствовал — путешествовал где-то в Италии. Теперь вернулся, и его снова часто видят в большом зале, увешанном зеркалами и малиновыми коврами, расшитыми золотом.

Зовут его Анри Бейль. Впрочем, после того как он опубликовал первые заметки о Риме, Неаполе и Флоренции, он называет себя Стендалем и выдает за кавалерийского офицера.

Господин Стендаль не замечает никого вокруг — ни окутанных табачным дымом игроков в вист, ни Таких же, как он, убивающих время денди, ни снующих между столиками служителей. Он погружен в чтение.

На одной из страниц помещено объявление о том, что некий господин Рио прочтет курс лекций по истории. Человек этот незнаком Стендалю. Зато Ша- тобриан, о котором сообщается, что он будет присутствовать на открытии этих лекций, хорошо ему известен, и он терпеть не может его писанину. Чем убивать время на его потусторонние выдумки, лучше изучать материалы судебной хроники. Вот где поистине неисчерпаемый источник вдохновения для художника, желающего проникнуть в нутро современного общества, постичь его законы. Только судебные процессы обнажают трагические события частной жизни с такими подробностями, которые невозможно подглядеть со стороны.

Вот почему Стендаль взял за правило просматривать разделы судебной хроники в газетах. Особенно богатый в этом смысле материал предоставляла недавно образованная «Газетт де трибюно» («Судебная газета»). О ней, однако, речь впереди. Что же касается раздела судебной хроники в «Журналь де деба», то здесь он занимал всего лишь одну колонку. Взгляд Стендаля задержался на заметке о некоем Годене, приговоренном к «позорному столбу и клеймению» за кражу шестнадцати франков. А вот известие в тридцать строк из родного его Гренобля — речь идет о преступлении какого-то Антуана Берте.

Газетное сообщение привлекло внимание Стендаля прежде всего потому, что действие разворачивалось в известных ему местах. Более того, фамилия госпожи Мишу показалась знакомой. Не из тех ли она Мишу, что жили в Бранге, а один из них, по прозвищу Толстый Мишу, был его однокашником по гренобльской школе? Кажется, он умер год или два назад.

Догадка Стендаля подтвердилась. Жертва Берте была замужем за кузеном Толстого Мишу.

Небольшое сообщение о преступлении в Бранге запомнилось — как знать, может быть, со временем он использует его. «Когда вы изображаете мужчину, женщину, местность, — всегда думайте о ком-нибудь или о чем-нибудь реальном», — напишет он позже, в мае 1834 года. Таков, можно сказать, творческий метод Стендаля: художественное произведение должно покоиться на «сваях» или «опорах», заимствованных из реальной жизни, — для творческого воображения романиста они служат как бы точкой отсчета или основанием.

Поэтому, когда некоторое время спустя в руки Стендаля попал номер «Газетт де трибюно» с описанием части процесса Антуана Берте, писатель решил поближе познакомиться с обстоятельствами дела.

Подробный отчет о процессе был помещен в четырех последних номерах газеты за 1827 год. О казни обвиняемого Стендаль узнает позже. Та же газета сообщит об этом в феврале следующего года.

Как все происходило в тот февральский день, ему нетрудно было представить. На гренобльской площади, где совершилась казнь, находился дом его деда, Рамона Ганьона. Он живо вообразил толпу любопытных, балконы, заполненные дамами, и бледного юношу, всходящего на эшафот…

В тот год Стендаль вел светскую жизнь. Почти ежедневно встречался с писателем Проспером Мериме — они были неразлучными друзьями; часто виделся с художником Эженом Делакруа, с которым был знаком не первый год; бывал у «отца палеонтологии» Кювье в его квартире у Ботанического сада; посещал также знаменитый «чердак» Этьена Делеклюза, где, кстати говоря, Мериме впервые читал друзьям свою «Клару Газуль» и где он позировал хозяину в наряде испанки. Портрет этот украсил первое издание сборника пьес «Клары Газуль», как бы удостоверяя реальное существование этого выдуманного автора.

В начале 1829 года Делакруа познакомил Стендаля со своей кузиной, молодой баронессой Альбертой де Рюбампре, и он влюбился в нее с первого взгляда. В его дневнике появляется запись: «6 февраля — новые надежды». Но и оба его ближайших друга, Мериме и Делакруа, были неравнодушны к Альберте. Про Делакруа говорили, что он даже пользовался у нее более чем родственной благосклонностью.

Стендаль мучается ревностью и то и дело рисует на полях своих рукописей изображения пистолетов.

Наконец Альберта уступила, и он с удовлетворением отмечает в дневнике: «Счастье». Однако Альберта не удержалась от соблазна похвастаться его пылкостью и неистовой страстностью перед Мериме. Уязвленное самолюбие побуждает того с еще большей настойчивостью ухаживать за баронессой. Вскоре он добивается своего, о чем сообщает Стендалю в присущей ему насмешливо-язвительной манере: «Госпожа де Рюбампре совершенно разочаровала меня, Бейль… Я обнаружил, что у нее чулки свисают гармошкой!»

Чтобы избежать открытого разрыва с «госпожой Лазурь» (Альберта жила на Рю блё — Голубой улице) и унять смятение чувств, Стендаль в начале сентября покидает Париж. Он спешит уехать от столицы подальше, и ему вспоминаются слова Жана Жака Руссо: «Если хочешь скоро приехать куда-нибудь, нужно мчаться почтовой каретой». Стендаль мчится на почтовых на юг. Маршрут его проходит через Либурн, Бордо, Тулузу, Каркасон, Барселону, Монпелье и Гренобль.